Первый пошел

Оказывается, в громком деле трех подростков в Канске (Красноярский край), рассмотрение которого военным трибуналом прервано до 1 февраля, уже есть первый осужденный. Молодой человек — 18 лет исполнилось минувшим летом. На момент деяния (точнее, недеяния, что судом и сочтено преступным) ему 16 и он живет за тысячу километров от Канска — на Алтае. Никогда в Канске не был, ни с кем из подсудимых не знаком (лишь переписывался с Никитой Уваровым в «ВК» и телеграме), но в деле канских подростков именно он — ключевой свидетель. 

Суд в Канске проходит в закрытом режиме, с запретом на аудиозапись и слушателей в зале. «Новая», однако, получает подробные записи (стенограммы) от одного из участников судебного заседания, и вот из очередной партии бумаг выясняется (события устно подтверждены и другими участниками процесса), что сейчас, когда подростковые игры и увлечения еще не квалифицированы как преступление, приговор военным судом не вынесен, алтайский свидетель уже несет наказание за «несообщение о преступлении» (ст. 205.6 УК): осужден за то, что знал, чем занимаются ребята в Канске, но в органы о том не донес — «о прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности». Суд по недоносительству уроженца Алтая состоялся до того, как военный суд в Канске начал свою работу.

То есть алтайские суды (Благовещенский районный и затем Барнаульский, где рассматривалась апелляция), забежав вперед паровоза, на расстоянии поняли все про то, что происходило и происходит в Канске. Вероятно, суды теперь ориентируются не на Конституцию, не на свод законов, а исключительно на Росфинмониторинг, просто включивший подростков в список террористов, не дожидаясь никого и ничего. А разве может Росфинмониторинг быть не прав? 

Что это, если не игнорирование процедуры, пренебрежение даже формальной логикой и смыслом судебных разбирательств? Не прямое свидетельство предопределенности? Если эти предположения не верны, остается одно — ключевого свидетеля намеренно осудили заранее, посадили на короткий поводок, дабы он в дальнейшем давал «верные показания». 

Он и дал. 

А если канских подростков оправдают? Что делать тогда с парнем алтайским? 

Некоторые подробности того, как дело о подростковом анархизме в Канске вышло на межрегиональный уровень. Еще 12 марта четвертый отдел по расследованию особо важных дел СУ СК по Алтайскому краю возбудил дело по признакам ст. 205.6 (несообщение о преступлении): в 2020-м 16-летний подросток с Алтая переписывался в «ВК» и телеграме с 14-летним Никитой Уваровым из Канска и, как полагают в СК, знал, что тот совершает преступление, описываемое ст. 205.3 УК, в связи с чем алтайский следком и просил канских коллег допросить Уварова о подробностях этого общения (копия поручения, отправленная по факсу, есть в редакции). 

Алтайский парень, судя по протоколам допросов (21 июля 2020-го и 17 марта 2021-го) и данным от адвокатов, пошел на сделку со следствием и рассказал о намерениях Никиты «взорвать или сжечь здания полиции или ФСБ». И соответственно стал ключевым свидетелем по делу «анархо-коммунистического бунда». 

Никита Уваров на допросах подтвердил факт переписки. «Но переписку о каких-либо взрывах я точно не вспомню. Если она и была, то не всерьез. Я никогда не хотел взрывать правоохранительный орган, а если где-то и выразился с подобным смыслом, то сказал так потому, что хотел казаться взрослее и увереннее». Никита подчеркивает, что алтайский собеседник сначала давал другие показания, а потом что-то изменилось: «Думаю, это связано с тем, что он сам оказался под уголовным делом, в зависимости от следствия. Более того, его обвинение производно от моего уголовного дела. Ввиду данных обстоятельств он может быть необъективен, но зла на него не держу». 

Вот примеры их переписки за две недели до задержаний в Канске. Никита Уваров — Н., ключевой свидетель с Алтая — А. Орфография и пунктуация сохранены. Обратите внимание, кто именно что говорит. Кто о чем мечтает, кто кого от чего отговаривает и кто задает резонные вопросы.

Такие разговоры в Сети. Капитализм у нас (и со второго захода) также не получился, как социализм. Деревянное ярмо поменяли на железное, а иных перемен нет, поэтому — хотим мы того или нет, хорошо это или плохо — мальчики будут вступать в такие обсуждения неизбежно, искать справедливости, это свойство молодости и вообще человеческое свойство, это типические характеры и ситуации, они вновь востребованы и неизбежны. 

Ну и далее, 6 июня прошлого года, через несколько дней после этой и других подобных переписок, в Канске берут самых юных в России (тогда им по 14 лет) «террористов». Уголовное преследование по статье «участие в террористическом сообществе» в марте прекратили за отсутствием в действиях всех троих состава преступления, однако осталось обвинение в «прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности». Эта статья, 205.3, — до пожизненного взрослым, а подросткам светит максимум — до 10 лет. Помимо того, им вменяют три преступления по ч. 2 ст. 222.1 (хранение и ношение взрывчатых веществ и взрывных устройств, совершенное группой лиц по предварительному сговору) и четыре преступления по ч. 2 ст. 223.1 (изготовление взрывчатых веществ и взрывных устройств — тоже группой, по сговору). 

А в марте с.г. в Канск пришло поручение о допросе Никиты от алтайского СК. И посмотрите на формулировки: «В ходе предварительного следствия установлено, что * [ключевой свидетель] в период времени с 13.05.2020 по 08.06.2020 [то есть как раз в тот момент, когда он вступил в переписку с Никитой и делился с ним своими планами поджечь поле или пострелять из пневматики по камерам слежения в поле], находясь на территории Алтайского края Суетского района, обладал достоверной информацией о том, что Уваров Н.А. придерживается идеологии анархизма и имеет цель изменения существующего в РФ государственного и политического устройства» и т.д. — перечисляются мыслимые и немыслимые преступления, приписываемые Уварову, о чем его собеседник, по мнению СК, «достоверно» знал. 

И далее из того же документа, с сохранением орфографии и стилистики органов: «Осознавая негативные последствия в виде невозможности принятия уполномоченными органами власти мер, направленных на пресечения совершения Уваровым Н.А. преступления, предусмотренного ст. 205.3 УК РФ, * [ключевой свидетель] не сообщил в органы власти». 

Еще раз (следите за руками): 6 июня канских ребят задержали. После получения первичной информации 8 июня возбудили дело. А алтайский подросток (исходя из текста отдельного поручения) все это время — когда еще канские следователи не знали, что шить, какую статью, — уже обладал достоверным знанием, что это именно 205.3 УК РФ. И — не донес. 

Как выяснилось, что он уже признан виновным и осужден за это? Он сам об этом рассказал — в ходе судебного заседания в Канске для допроса ключевого свидетеля организовали видеоконференцию с Барнаульским гарнизонным военным судом. 

Еще из допроса — теперь вопросы задает гособвинитель на процессе: «…Что вы поняли?» — «Что он [Уваров] изготавливает для каких-то дальнейших диверсий». — «А почему сразу нельзя было сделать диверсию? Зачем надо было видео пересылать вам?» — «Не знаю».

Ходатайство адвоката Владимира Васина, защищающего Уварова, о приобщении к делу копии поручения от алтайского следкома, доказывающее, что ключевой свидетель «был зависим, находился под следствием и работал с сотрудниками ФСБ, а значит, к его показаниям нужно относиться скептически», суд отклонил.