В июне прошлого года ФСБ вскрывает анархистское подполье в сибирском городе Канске, предъявив обвинение в терроризме трем 14-летним подросткам. Сообщество существовало онлайн с октября 2019-го: группа в «ВК», потом и в ТГ. Название ее трансформировалось в соответствии с увлечениями подростков и эволюцией взглядов, последнее — «Вольная ассоциация (Анархо-коммунистический бунд) Свободный синдикат светлого будущего». Был и офлайн, но совсем ничего — в нем компания восьмиклассников школы № 21, мечтавших о справедливости и искавших острых эмоций. С середины марта 2020-го школота Красноярского края первой в России ушла на самоизоляцию, встречи стали редкими.

Трое — это ядро. Эксперты силовиков в расширенный состав ячейки добавляют еще двоих, а в кратковременных контактах с группой их внимание привлекают еще трое. Итого восемь.

Росфинмониторинг включает подростков в список террористов, и в нем госорган приводит их полные имена, однако мы их не разглашаем, за исключением Никиты Уварова (с разрешения его матери). Ему органы отводят роль лидера, под стражей находится с 8 июня, сейчас в СИЗО-5 Канска, в ноябре к нему уехал из-под домашнего ареста (за нарушение условий) Друг — назовем его так, потому что они действительно друзья. Даже несмотря на то, что

Одно это говорит о Никите не меньше, чем все тома пухнущего уголовного дела: и что не признался, и что простил Друга.

Третий из «центровых» — Химик. В этой науке делал успехи, олимпиадник, состоял в школьном научном обществе, учился без троек. Недавно приехал в школу на мероприятия к ОГЭ. Одноклассники подходят, тянут руку. Сопровождающие надзиратели налетают: «Отойдите! Нельзя!» «Дико так это, — говорят свидетели, — ребенок 8 месяцев никого не видел». Химик под домашним арестом.

Это от души, как и сами сочинения. Никита не списывает (из того, что я видел), всегда пишет собственное миропонимание. Сейчас сердечки — в письмах к матери из тюрьмы. Только тут цензоры, в отличие от учителей, их красными чернилами не подчеркивают. Никита упорно пишет «светы» вместо «цветы». И в школьных текстах, и в своих стихах.

Почему именно этот мальчик в тюрьме девятый месяц? Почему его определили организатором? Почему выбрали его и двух его друзей?

Испарился и, надо полагать, появится лишь на суде в качестве засекреченного свидетеля (предположительно его реальное имя «Новая» выяснила). Похоже на лекала дел БАРСа («Балтийского авангарда русского сопротивления») и «Нового величия».

«Новая» также нашла того, кто вызвал ребят на встречу, где их и взяли, отняв телефоны и найдя в них доказательную базу. Это совершеннолетний, и он говорит, что действовал по просьбе ФСБ.

В экспертизах, сделанных по заказу силовиков, полно ошибок и фигур умолчания. Случайно ли это? Почему к Никите и его родным бесчеловечны (им запрещены свидания)? Звонки матери (раз в неделю по 15 минут с обязательством вести их на русском языке) разрешили только вот сейчас, спустя 8 месяцев после ареста.

И главное: почему это дело вообще стало возможно? Как мы дожили до него?

Семьи

Сейчас все могут фиксировать свои дни и ночи в mp3 и mp4, а потом вывалить все это на тебя, и не отмахнешься: это — было. Железно. И потому легко избавиться от последних иллюзий насчет человечества.

Вот Таня, крестная Никиты Уварова и родная сестра его матери Анны (они вместе его растили с пеленок), воет в коридорах канского следкома. Орет: «Мы же люди!» И воет, и рыдает взахлеб. Она пошла к следователю без надежды — если уж даже матери не разрешают свидания. Она хотела узнать дату, когда отправлен отказ, потому что писем из СК нет. И не будет. «Вы слепой? Вы крик души вообще видите?» От Тани активно отбрыкиваются, утверждая, что отказ отправлен, она не сдается. «Меня столько раз пытались вылечить!..» Все же приходится уходить.

Вот лучший друг Никиты. Рядом на горшке сидели. Вот его мать. Семья, знакомая с совместного детсада, все эти годы. Вот мне прочитывают, под чем они подписались.

Выругавшись про себя (кто знает, что там в окончательном варианте), ищу, что все-таки вменяют детям.

Пока были только фрагментарные сливы, на основании которых общественность полагала, что парней вообще притянули за план подрыва дворца ФСБ в компьютерной игре «Майнкрафт». Это, конечно, не так.

Копали тоннель до Бомбея

Специалисты (так в документах) Алла Кипчатова, кандидат филологических наук, доцент ВАК, и Ирина Маланчук, кандидат психологических наук, доцент ВАК, состоящие в автономной некоммерческой организации «Союз экспертов «Контекст» (Красноярск), провели с 10 июля по 9 ноября 2020 года комплексную психолого-лингвистическую судебную экспертизу материалов уголовного дела. 401 страница. Назначена экспертиза и.о. замруководителя следственного отдела по Канскому району ГСУ СК лейтенантом С. Пархоменко.

Доценты не зря корпели четыре месяца — через неделю, как закончили, обвинение утяжелилось: изначально, 9 июня, ребятам вменили «прохождение обучения в целях совершения террористической деятельности» (ст. 205.3), а 16 ноября в отношении Уварова Н.А. возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 205.4 (участие в террсообществе).

Анализируя переписку ребят в «ВК» и ТГ, эксперты акцентируют внимание следствия и суда на упоминаниях:

• Курта Кобейна и его призывов «к ожесточенной революционной борьбе»;
• Петра Кропоткина с его побуждением «Права не дают, их берут»;
• событий во Франции (желтые жилеты) и Беларуси.
• А еще — на любви к песням Егора Летова.
• На размещении Никитой материалов, где внушается неуверенность в будущем и ценность восстания, представления об отупляющем труде, враждебное отношение к президенту РФ В.В. Путину, противопоставляются население РФ и группы «нескольких состоятельных семейств», внушается, что российское государство в отношении населения реализует «колониальный режим», транслируя противопоставление анархистов и партии «ЕР».
• На том, что Никита размещает «пропагандистский материал, атрибутированный Егору Летову, где содержатся провокативного характера побуждения «не складывайте оружия», «Родина ждет вас», «действуйте», выражает идею уничтожения государства со ссылкой на некоего автора — Михаила Светова».
• На реплике Никиты от 04.03.2020: «Вот почитал про Илью Романова в «Новой газете» (дана ссылка). Там такая жесть, очень грустно и гневно такое читать. Предлагаю устроить коллективную отправку писем».

• На реплике Химика от 05.05.2020 (все цитаты приводятся без исправлений): _«У меня статуя Кропоткина в 200 метров Каждый день приношу в жертву трупы буржуев». _
• Криминал увиден в высказывании «Мы против государства. Оно нам не нужно. Как и деньги».

Кандидатами наук, между прочим.

• Никите вменяют «побуждение в форме репоста материалов ОВД-Инфо, где адресатом является неопределенный круг лиц, к мнению об осуществлении насильственных действий в отношении представителей движения анархистов».

Что еще привлекло внимание экспертов?

• Никита: «На вокзал тачка буржуя какогота заехала) нужно харкнуть наверное» (07.05.2020). Обратите внимание — это за месяц до ареста. Вот как вырос радикализм молодежи за более чем полугодовое обсуждение политики. «Харкнуть». «Наверное». И тут же побуждает собеседника зайти в мессенджер, используемый в конспиративных целях (ТГ), и там отправляет материал о лесной мафии (беззаконии в лесной отрасли) и роли ФСБ.

• А еще Никита «формулирует цель «создание коммуны», в контексте (компьютерной) игры обсуждает «строительство» здания МВД как значимое действие». «Выражает антигосударственную идею: власть плоха, поскольку ассоциируется с понятием государства». «Сообщает об имеющейся у него спрятанной дома дубинке».

Пользователя, которого мы назвали Марксистом , характеризуют, по заключению экспертов, следующие формы поведения: «идентифицирует группу как единомышленников, себя как «мы, анархисты», сообщает о своей «кружковой деятельности», возможно, в манипулятивных целях выспрашивает о характере деятельности группы, задает границы отношений». «Я IТ-шник, программер, есть опыт в написании уставов». «Вы больше агитируете, как в марксистских кружках, устраиваете собрания, на которых обсуждаете идеи анархизма? Не подумайте, что я пришел выведывать ваши тайны, просто много в каких кружках состоял и имею некий опыт кружковой деятельности». «Идеально описывает современные процессы в обществе труд К. Маркса «Капитал». Далее эксперты фиксируют: предлагает группе и размещает в группе «учебные пособия» по военному делу.

Химик интересуется: «Анархо-коммунизм = последняя стадия коммунизма?» Марксист : «Ну да». И призывает искать опору и поддержку в профсоюзах. «Рабочие — опора всего левого движа».

Марксист : «Для нас 6 человек / первопроходцев, так сказать / я насчет нашей деятельности / про дымовухи, графити и т.д.»
Никита : «(насчет пиротехники писать в Телеграм».

Он же: «Мао Цзэдун показал возможность противостоять тоталитарному государству». Друг : «У тебя есть статьи какие-нибудь для людей по типу меня, которые не очень шарят». Марксист : «В принципе, если анархист, то классовая теория тебе не особо нужна». Никита : «Мне кажется что не повредит». Марксист : «Прочти примерно основные положения Маркса / экономические».

Эксперты отдельно отметят, что Марксист поддерживает идею «устроить вольную территорию в Канске». Еще:

Кино и немцы

Марксист заводит в переписке разговор о «гаусске», «приборе», «пушке». Пушка Гаусса (по имени немецкого ученого Карла Гаусса) — это из слабонаучной фантастики и уроков физики, использование ее как оружия фактически нереально.

Пишет: «Могу 3-D модель сделать я пока подумаю над корпусом / сделаем несколько экземпляров / если зайдет». «Нужно сделать их регулируемыми / ибо / по закону об оружии / энергия снаряда должна быть не более указанного количества джоулей».

Химик и Друг, пишут эксперты, «в контексте темы компьютерной игры обсуждают ситуацию подрыва здания МВД». Друг «предлагает план «взорвать МВД», транслирует интерес к этой теме». Химик «сообщает о возможности смоделировать эту ситуацию в игре «Майнкрафт». И постоянно повторяет: «я шуткую», «я шучу».

16 мая ребята обсуждают вскрытие (либо взрыв замка) в заброшенной квартире, 18 мая — снова то же, а также съемку и размещение ее в мессенджере, 3 июня — новый «взрыв». Мать Никиты Анна позже подтверждает мне, что таких событий было несколько: «Есть видео. Раздается хлопок, девчонки бегут, хохочут. Потом еще один ролик — это они снимали, видимо, пародию на то, что увидели до этого в Сети. Кидали и потом кричали. Повторяли и смеялись».

Поскольку даже взрывотехники ФСБ ничего толком не пояснили о мощи бомб канских анархистов («Новая» изучила результаты и их экспертизы) и от этой пиротехники никто не пострадал, аккуратно беру слово «взрыв» в кавычки. Когда нас гробит государство — тем, что гоняет до полного износа какую-нибудь турбину, разрешает бизнесу досуха выжимать советский, сталинский еще ресурс, — это хлопок, не взрыв, жесткая посадка, а не крушение. Подтопление, не потоп. Задымление. Тон меняется, когда государство говорит не о себе, а о людях. Это к вопросу даже не о двойных стандартах, это о том самом «колониальном режиме».

2 июня Марксист побуждает делать не «гаусску», а рельсотрон, что принципиально ситуацию не меняет. Эксперты не пишут о фантастических заскоках юных, они на серьезных щах это анализируют. Меж тем доказательств возможности создания такого супероружия человечество пока не видело, в РФ упоминания о нем я нашел только от известного деятеля Франца Клинцевича, и то очень давнее и таинственное.

Если эту стряпню представят в суд, на его месте расценил бы это как неуважение к нему. Но все мы по своим местам. А суд в России — на своем.

«Нас всех посадить тогда надо»

В Красноярске из-за COVID губернатор долго не позволял открываться кафе и ресторанам, и люди, протестуя, в 40-градусный мороз собирались и — под трансляции в соцсетях и мессенджерах — рассаживались на летних верандах, пили водку, закусывали. Здесь, как и в Москве, давно стали популярны громадные холодные факелы — генераторы декоративного огня. В Канске такое же с виду холодное, высокое и почему-то бездымное пламя рвется прямо из мусорного контейнера — такие сваривают в колониях. Почему-то он стоит перед фасадом дома, на улице, мимо идут. Я смотрю из окна. В квартире постоянным фоном работает телевизор, загробный голос спрашивает: «Как это — сидеть по-русски?»

Теперь вижу: высокое ровное пламя — оттого, что полыхает макаронник (длинные и узкие палки типа спагетти). Он в Канске повсюду. Чехов считал, что тайга начинается только с правого, восточного берега Енисея. Да, но сейчас, судя по горам горбыля, щепы, опилок, по китайским стенам опилок высотой с пятиэтажки, тайга — с Канска, с низовьев Ангары, с Богучан. И широкой полосой — на тысячу верст до верховьев Ангары, до Байкала. Здесь самые большие свалки отходов лесопиления в мире, опилки горят десятилетиями, ими засыпают в межсезонье грязь, все эти бесконечные железнодорожные тупики,

Еду в городской загс, к бывшему мэру (2012–2018) Надежде Качан . Среди горожан есть консенсус насчет новейшей истории: это Качан сдала город китайцам, а те со своими лесопилками его спалили.

В 2017-м огонь со свалок перекинулся на город — не впервые, но тогда махом сгорели 78 домов, погибли люди. Благодаря этому Канском заинтересовались, на Качан завели два уголовных дела. В итоге ее наградили медалью МЧС. Но сейчас все же судят (ушла из мэров она сама). Я попадаю как раз в перерыв процесса. Одно обвинение в начале февраля сняли — с истечением срока давности, осталось еще одно.

Зачем мне Качан?

Видите ли, не скажу, что в городе сложился еще один консенсус, но несколько причастных к делу сообщили мне, что это именно Качан — неназванная, с размытым (то ли телевизионщиками, то ли оперативниками) лицом — выступала по ТВ, заклеймив подростков-подпольщиков.

Выглядит хоть и нехорошо, но логично: после эпопеи с китайцами (тех в сгоревшем Канске закидывали камнями, они уехали, но позже часть вернулась, уже хозяевами бизнеса, пилорамы по-прежнему жужжат, опилки копятся и снова дымят) еще и пацанов, которые могли бы всем этим возмутиться, интересующихся политикой, сдать. Вслед за городом. Лишь бы самой очки перед судом заработать.

Но в реальности все сложней. К моменту нашего разговора я твердо знал, что

В Сети полно его фото и видео — он делает научные работы. Там же, в Сети, — и снимки семейные. И он же, Марксист, — в переписке подпольщиков.

Летом и осенью информацию о деле следком выдавал скупо. На его видео единственное вещество, что четко различимо, — таблетки гидроперита. Антисептика. Умельцы используют его для дымовых шашек. Некоторые — для этого требуются специальные навыки — видят в этой съемке весь набор для изготовления триперекиси ацетона (пероксид ацетона, «киса») — инициирующего взрывчатого вещества.

Помимо того, органы дважды слили в паблик «ЧП Канск» снимки «с места задержания канских анархистов». На них — листовки о сути анархизма. «Чего хотят анархисты. Анархисты исходят из того, что любая власть осуществляется в интересах самой власти». И т.д. Еще — об истории и смысле Первомая: «Знай и помни о прошлом! Борись в настоящем ради свободного будущего!» И прочее вполне вегетарианское творчество, к насилию не призывающее. Снимки экранов телефонов: подпольщики в «ВК» обсуждают изготовление бомб, перекидывают друг другу статьи, видео, фейки — фото горы пистолетов Макарова со смешной ценой.

Еще на снимках — реальные отвертки, плоскогубцы и шило. Еще — граффити бомбистов. К чему приплели и его, неясно — этот снимок из Европы, не из Канска, размещен в телеграм-канале «Бомжи в Париже» 24 февраля. Подростков задержали летом.

Впрочем, если плоскогубцы и треп подростков в Сети что-то доказывают, наверное, и это граффити — тоже.

Наиболее полно аргументы силовиков, красочно оформив, представил перед новогодними праздниками красноярский «7 канал» (ранее «Норникеля», теперь органов власти, гендиректором канала год назад назначили бывшую начальницу губернаторской пресс-службы). Показаны кадры оперативного видео: оборудованная «лаборатория» в заброшенной квартире, где парни смешивали химикаты, а в ванне испытывали фитили. Парни рукастые: провели проводку, поставили на двери шпингалет, завешивали окна. Экскурсию проводит Химик. На камеру говорит про их лидера: _«Со временем он нам начал внушать, что ФСБ… ну, власть — наш главный враг. Мы должны подорвать здание ФСБ в целях… чтобы отомстить политзаключенным». _

Еще один свидетель снят тоже, как Химик, со спины. Рассказывает, как вышел из этого круга.

Следующий свидетель — в черной маске с узкими прорезями для глаз и рта, голос изменен, лексика тоже специальная: _«В процессе общения с Никитой мы обсуждали разные методы борьбы с государственным строем и правоохранительными органами. Никита мне присылал видеоматериалы, как он с товарищами тестирует самодельные взрывчатые вещества». _

А также выступает бабушка еще одного свидетеля — так и подписали ее. Она рассказывает, что невольно подслушала один разговор. «Это разговоры людей, которые абсолютно понимали, что делают. Абсолютно готовились к серьезным действиям на территории, по крайней мере, как я поняла, нашего города. Разговоры были, что они все герои».

Вот это — «на территории нашего города», как живые люди не говорят, — тоже выдает особенного человека. Про нее и подумали в городе — бывшая мэрша. Но худой силуэт, скромное платье, старушечий голос — совсем не тот, быстрый, уверенный, убедительный, что привыкли слышать, пальцы (тремор выдает волнение) без колец. У меня сомнения.

Впрочем, кольца могла снять — 31 октября у нее умер от COVID муж, Геннадий Качан. Дочь Татьяна обвинила канскую больницу,

Рассказала, что «скорая отказывалась забирать, более 6 часов к нему в госпитале никто не подходил, ему, с пневмонией, сказали «лечиться своими лекарствами из дома» и не давали первые дни антибиотики, три дня анализы, говорящие о воспалительных процессах, не брали».

А потом кончился кислород. Устроенное дочерью разбирательство привело к вопросу, что в больнице отключали электроэнергию (минздрав отрицает), что больница запитана неправильно. Больницу финансирует край, но стоит ли особо замечать, что основная работа главврача — с муниципалитетом, с мэром: обеспечение, нехватка врачей, перебои с электроэнергией. К моменту смерти мужа Качан менее двух лет как не мэр, но до этого она была им семь лет. Долго не уходила, несмотря на невиданные по численности митинги против нее.

Не хочу сказать, что это к жене Геннадий обращается в последней SMS. Ко всей системе, наверное.

Покинув мэрию, Надежда возглавила загс.

Стою у его дверей, выходят «брачующиеся»: петарды, хлопушки, лепестки роз, все как надо. Из открытых дверей ждущего джипа орет:

И неба было мало, и земли.

Прохожу в кабинет Качан.

Корни травы

Но выступление Качан на камеру «не этим попахивает» (если в ее лексике). Зачем? Зачем она пошла свидетельствовать против подростков? Чтобы ее саму судили менее строго? Чтобы выгородить внука, утопив этих троих? Не знаю.

Мать еще одного подростка в деле работает в женской 50-й колонии в Нижнем Ингаше. По некоторым данным, эта ИК-50, учрежденная в 1938 году, закрывается, всех переводят. Кого куда. А ее — несмотря на то, что они с сыном во всем признались, дали все показания, выступили по правильному ТВ, — сократят. Держат, пока в суде дело не доказано.

Качан — сломанная, и мне совсем не хотелось смотреть, как эта железная канская леди дрожит и ревет, и не мне судить, верную ли она выбрала стратегию.

Кроме подростков.

В таких кружках всегда — и в ХIХ веке, и в СССР, и сейчас — присутствовала золотая молодежь. И дети простолюдинов. Вот и в Канске. Их судьбы различались и будут различаться. Но они во многом похожи.

Мать подростка и сама как подросток — тонкая, измученная — Анна Уварова гоняет на маленькой японской праворульке Passo по колеям заледенелого Канска, возит новосибирские пельмени и мороженое в иланские деревни. Стоит перед тюрьмой с передачами, стоит перед СК с просьбами о свидании.

Уваровы — из деревни. Анна работала с 14 лет — помогала матери, та была воспитателем в детсаду, отец — сварщиком, да каким — совхоз на нем держался. Теперь родители на пенсии, 10 лет как в Канск переехали, а в деревне все развалилось. Приезжают туда только на кладбище.

— Там наш с Танюхой (сестрой) старший брат лежит, 38 лет ему было, и его дочка. Работы уже не было в совхозе, он ездил в Иланский (райцентр), в охрану устроился. А жена оставила ребенка дома одну, пока муж на работе, пошла с подругами гулять. Утюг оставили на поролоновом кресле, вот оно и задымило. Ей было просто не выйти — мать замкнула ее. Задохнулась в дыму. Четыре года должно было ей исполниться в сентябре, а дело было в июле. Уже ночь была, час ночи, вырубило всю проводку, в темноте она бегала — потом следочки ее, как убежать пыталась, остались всюду, рвало ее. Когда мать вернулась, она еще дышать пыталась, хрипела. А он, отец, потом пять лет себя все гнобил, нашли в гараже, в машине. Задохнулся.

Приезжаем в дом Татьяны. У нее сын Макс — на год младше Никиты.

— Сейчас я Никите никто, — жалуется она. — В СК отказывают без разговоров, пошла в суд проситься хоть бочком постоять, когда стражу продляли, сказали: здесь не комната свиданий.

Муж Тани — Дмитрий. Дом, подворье — все по уму и все его руками. Только что похоронил мать. Жить, говорят, не хотела, не ела уже ничего. Сильно сдала после смерти сына (брата Дмитрия): выезжал из деревни на «моцике» на шоссе, пропустил машину — и по газам. А она с прицепом была.

Пока я в доме Дмитрия, приходит его племянник Паша (сын погибшего) — у него сегодня 18-летие. Он в Канске учится, с общежитием что-то непонятное — пока выставили. Автобус в родную деревню (за 50 км) ходит дважды в неделю, снимать квартиру в Канске денег у матери нет.

— Ну что, ребенку не дадим выучиться? — говорит Таня. — Здесь поживет.

Когда уезжаю, в этот дом берут еще одного. Друг семьи не может топить печь — еле ходит. Говорит: «Мороз стоял, а горбыль пиленый — как стекло скользкий. И вот — падать надо, а ноги застряли, и тут уж одно из двух — или сломаю их, или выпрыгивать надо, сгруппировался, выскочил, но ободрал ногу». Показывает.

Жуть, усугубленная тромбофлебитом. Таня перевозит знакомого к себе.

А Анна торопится кошку кормить, едем к ней. Подобрала в морозы с отмороженными ушами — ниже сорока было. Тушканчиком зовет. Главное, говорит, чтоб не пузатая была. Своего кота пока отдала родителям. А кошку, до этого подобранную (лежала, сбитая на дороге), успела вылечить и пристроить. Показывает фото. Своих фото нет, сына — мало («как-то мы не любим это»), а вот кошек — пожалуйста, всяких. Святая деревня: Анна рассказывает, что поделила деньги, поступившие ей на карту после заметки в «Новой», поровну между тремя матерями для адвокатов. Это после того, как они сдали ее с сыном.

Анна:

— Вот как так? У меня хватило мозгов найти адвоката, а у них — нет? Во ФСИН работает, все видит, знает — и говорит: а нам сказали, что не будет 205-й (теракт). И они подписали. Ладно признались. Но свалить на моего, думая, что им ничего не будет?.. Мне почему-то такого не предлагали, видели мой настрой и сына.

Не знаю, как нам дальше… Очень страшно. Анна, мама*, говорит, что он очень сильно переживает.

(продолжает) А сейчас никакой он из-за всего этого. И *, мне кажется, в интернет полез, или из-за чего его в СИЗО перевели, поэтому. Потому что Никита там, а он дома. А * сейчас каково? Что вот делают? Психику детскую ломают?

Нас провожает пес с черепом странной формы. «Как зомби, правда? — говорит Анна. — Болел он сильно, Димон его выходил, уколы ставил. Откачал. Но вот после этого он такой стал».

Больше всего, подозреваю, о современном русском характере рассказывают объяснительные вахтовиков-шоферов на алмазных приисках Якутии: к технологической дороге вышел (пройдя с севера континента) овцебык, и водилы тормозят свои груженые многотонные самосвалы Volvo, Scania, Caterpillar, в кузовах которых, может, и не миллионы долларов, но точно что-то превышающее всю их зарплату за всю жизнь, и идут сквозь сугробы подкармливать животинку. Снимают на телефоны, как тот их бодает. А потом пишут объяснительные: почему остановился, бросил машину…

(причем людская кормежка ему навредить может, о чем их не раз предупреждали).

И канские мужики в основном на вахтах. В прежде мощном промышленном городе остались одни пилорамы.

А мы едем кормить кошку.

Меня волнует молчание матерей, вот и Анна разговорилась совсем недавно, и я, выходя, спрашиваю Татьяну: «Это стратегия такая — детей когда давят, матери молчат?» — «Да, одна в сказки верит, другая работу на ребенка променяла, боится даже два слова журналистам сказать». Машет рукой.

Отгружают леса на триллионы рублей, кормят Пекин, Москву, русских лондонцев, Крым, Кавказ, и не могут 30 лет для своего регулярно горящего города стребовать 38 млн рублей на систему оповещения о пожарах. Всех вокруг жалеют, кроме себя и своих. Матери собираются и рассуждают не о том, как вытаскивать из госпасти почти дожеванных сыновей, а о том, что их потом раскидают по разным колониям. Кого-то одного лишь оставят до совершеннолетия в Канске (здесь есть воспитательная колония). А остальных куда? А как там будет с передачами, как счет пополнять? Трезвые такие рассуждения. Очень. Без истерик и иллюзий.

Но и здесь что-то меняется. Таня:

— Девочка знакомая (школьница) ходит в футболке со знаком анархии. Так ее поставили на учет. Долбят за внешний вид. Потому что мать сидит и обтекает — прямо как мы раньше. Сейчас-то немножко осмелели. Права узнали.

Таня рассказывает, как 31 января ее с другом семьи Виктором (тот, с раненой ногой) загребли в полицию. Мороз стоял ниже сорока. Виктор встал на площади, «Путину — дворец, народу — конец!» — плакат на груди, на веревках, и он говорил, что это его верхняя одежда. А еще говорил, что детей начали терроризировать. Таня его снимала на телефон, налетели со всех сторон полицейские, отвезли в участок.

— Смелость потом уже вся прошла, в стае-то волков. Перепугалась, конечно… Мерзко так было! Мол, митинг несанкционированный — это про Виктора и меня в десяти метрах от него. Это Канск. Меня два часа, а Виктора — десять держали. Пока вышел покурить, сперли его плакат. Но он не расстраивается, он политманьяк, новый сделает.

Сестры находят в телефоне видео, где Виктор отказывается подписывать предупреждения о невыходе на митинг: «под пытками только», говорит, запретите мне по родному городу гулять. Полицейские уезжают ни с чем. Сестры смотрят и бурно радуются, как «он их сделал».

У Анны звонит телефон. Рингтон — цоевская «Мама — анархия». Анна выбегает.

Кино в погорелом театре

Вернувшись, рассказывает:

Спрашиваю Анну о провокаторах, о засекреченном свидетеле — том, что в маске с измененным голосом. Никаких версий.

— Вы как ФСБ. Те — тоже: за ними кто-то стоит. Через два месяца зазвучало: Воронеж. Видимо, что-то они там проверяли, связь с нашими. Потом перестали упоминать. Не могли, дескать, они своими мозгами… Не знаю. Но вот сначала мы думали, что по телефонам их маршруты вычисляли, где они, что. И так их на сходке взяли. А выясняется, там был кто-то взрослый.

«Мой друг Иван Лапшин»

Тому дню, 6 июня, предшествовала ночь, когда парни расклеивали по городу листовки. Одну шлепнули на дом, где находится отделение ФСБ. Днем 6-го их и повязали — семерых, заметьте. Обвинение предъявлено троим.

Задержали всех на Кан-Перевозе. Это локальное название микрорайонов Северного, Северного-2 и Предмостного. Марксист не соврал бабушке и дедушке — встречались у «Старта».

Затем Ивана просят договориться о встрече. Он выполняет просьбу. Ребята собираются, их берут, отнимают телефоны, увозят в СК — это соседнее здание с канским отделением ФСБ. Все, охота удалась, добычу уже не выпустят, уже на ее переваривание вырабатывается желудочный сок.

Кто такой «Иван Лапшин»? На момент задержания ему 18, сейчас 19. «А хотите поговорить с ним?» — спрашивает меня Макс. Кажется странным, что они контактируют после всего, учитывая роль Ивана в судьбе его брата.

Но в реальности нет никакой роли — это лишь виньетка, ФСБ поставила Иваном свою подпись, фирменный экслибрис на тома дела. «После этого разговора в ФСБ через несколько часов фактически я выдал этих парней сам, о чем очень сильно сожалею», — говорит мне Иван. Но из всего ясно, что их и без того бы взяли. Просто вот так, как это случилось, — и эффектней, и эффективней.

Из переписки парней видно: провокатор — не Иван. Он появляется в группе «ВК» (его добавляет Друг) чуть более чем за неделю до задержаний. Друг пишет, что Марксист «боялся, что ты скинхед», интересуется, «почему перестал им быть». Иван объясняет: «SHARP не фашисты» (это антифа). Сам Иван в нашем разговоре себя в прошлом идентифицировал и как скинхеда, и как антифа — к вопросу о насыщенности молодежно-политического ландшафта в маленьком сибирском городе (видимо, поэтому 6 июня пришли сначала за ним). Друг: «Добро пожаловать в нашу террористическую организацию».

Иван видит переписку анархистов только в «ВК», о группе в ТГ не знает. Сейчас говорит: «В телеге я с ними не переписывался, у меня тогда был кнопочник вместо телефона. […] Я сам хотел встретиться с ребятами и у костра попить пива (не зная о их возрасте), но они в тот момент остереглись».

Реплика Ивана 6 июня в чате (уже после задержания всех): «Вы че там совсем похудели? (сошли с ума) (хорошо) погулять сходил. Ребята больше меня никуда не зовите». В лингвистической судэкспертизе она датирована 5 июня. Зачем?

Иван подтверждает мне, что писал это 6-го. Телефон ему вернули тогда спустя два часа после задержания. И отпустили, даже не опрашивая.

Тогда же он в чате говорит:

— Вы говорите, «кнопочник» был? А переписывались в «ВК» с домашнего компа?

— Телефон мамы, товарищей или, само собой, с домашнего компа.

— Вернули «кнопочник», видимо, потому, что в нем минимум информации?

— Да, и то только потому, что мне будущая жена и мама звонили.

После всего Иван спрашивает у меня:

— А не знаете, как ребятам можно передачу передать?.. Я не знаю их настоящих фамилий, хотел узнать у Макса, но он не отвечает.

Школа и тюрьма

Суд, сколько ни собирался, всякий раз ссылается на отрицательные характеристики по месту учебы. В Канске даже есть мнение, что, по сути, школа и инициировала это дело, изначально слила своих учеников.

Еду к тюрьме, потом к школе. Они похожи — серыми глухими стенами с неуловимым розоватым оттенком (наверное, дело к закату), безлюдностью рядом с ними и тем, что набиты внутри (в школе идет битва хоров), и еще очень многим, что не надо никому здесь объяснять. Звоню директору. Минувшей осенью Сергей Креминский стал депутатом горсовета от «ЕР». «Идет следствие, со всеми вопросами — в СК». — «Меня не интересуют детали следствия, исключительно ваше мнение о ваших учениках». — «Они уже у нас не числятся, не учатся».

Бывший Никиты и Друга классный руководитель Софья Позычук: «С разрешения директора только». Набираю вновь Креминского. Трубку уже не берет. Звоню социальному педагогу Елене Валовой, хорошему, по всем отзывам, профессионалу, и с Никитой у нее были добрые отношения: «Плохо вас слышу, еду в автобусе». Через час — «Снова в автобусе. На патронаж ездили, возвращаюсь». Все же перезванивает, и тот же выученный отказ. Анна потом покажет еще летнее SMS от нее:

«Я вижу, что уже все — взад пятками, — говорит Анна, — попросила у нее прощения за потраченное на меня время».

«Ни одного комментария от школы в пользу детей. А вот в съемках 7-го канала, с позиции силовиков — охотно поучаствовали, несмотря на то, что «следствие», — говорят мне матери. «О Господи», — говорят они.

Выдержки из характеристики Никиты, подписанной Креминским и выполненной классным руководителем Позычук:

Анна: «Кому чего доказывать теперь? Характеристики от шести бабушек из нашего подъезда в суд не приняты. А от инспектора ПДН, которого мы в глаза не видели, — идет на ура».

Махновцы

Учитель Дедкова тоже выступила на 7-м канале. Правда, ни одного плохого слова про ребят не сказала, впрочем, и говорила только про одного — Химика, она у него классный руководитель.

Моргенштерн не приедет

Днюха Паши выходит душевной, но невеселой — появляется поминальная водка, купленная на 9 дней Пашиной бабушки, разговоры сворачивают на Никиту. Все же Таня вносит торт с 18 свечками. Стол, как заведено, ломится.

Макс рассказывает, что снова вызывали к следователю (выясняем, что все же, вероятно, это был инспектор ПДН). «Дал бумагу подписать, что я больше никуда не буду лезть, ни в какую анархию». До этого, перед 23 января, Максу с Татьяной вручали предостережение — не участвовать в митингах и призывах к ним. А до этого в школе пытались внушить Татьяне и Максу, что сочувствие Никите и защита его в соцсетях чреваты, не говоря уж о поддержке анархистских лозунгов. О детях, переживающих за Никиту, Таня ответила тогда школе: «Они — люди». (Помните ее вой в коридорах СК? «Мы же люди!»)

Макс с Пашей тренькают на гитарах. Не знаю никого из их топа — «Вышел покурить», «Космонавтов нет», «Три дня дождя». Сходимся на Егоре Летове. Еще они помнят и слушают «КиШ», Паша — возможно, из уважения к сединам — добавляет Цоя. Врубают «Все идет по плану», потом «Мертвого анархиста».

Родители рассказывают, как Макс ждал на свою днюху Моргенштерна. Кто-то разыграл его, писали в подробностях в соцсетях, как он едет, кто с ним, что. Поверил, парень, выбегал на звук машин.

Никому нет дела до Канска. Если только китайцам да ФСБ.

Татьяна одобряет новый топ увлечений сына: Моргенштерн не котируется, все? Правильно, матерится много, я тебе говорила. Разлюбил — и хорошо.

Таня хочет спрятать Макса в музыке — «он больше ничем не интересуется», Анна планировала для Никиты юриспруденцию. «Но он не хотел. А сейчас на допросе выяснилось, что хочет стать журналистом». Ну да, говорю, юристов-анархистов не бывает по определению. «А ты, Макс, кем хочешь стать?» — спрашивает тетя. «Кем-нибудь».

Вспоминаю, как говорила про это Качан.

Макс не спрятался. В общем-то он и переломил ситуацию с защитой Никиты — как когда-то Никита сломал руку, защищая Макса (детские драки с незнакомой компанией): именно Макс вывел журналистов на семью, пока она «нелепо, тупо сидела» (так формулирует молчание, страх и ожидание, сковавшие их, Таня). Макс был в друзьях у Никиты в «ВК», его бы нашли, но штука в том, что фамилия Никиты нигде не звучала — как это положено по закону. Ну так Макс не стал ждать, под одним из сообщений об аресте анархистов написал в комментах: «Это мой брат». Журналисты давай ему написывать. Он им давал контакты Анны. Теперь надо было работать с ее травмой, убедить ее не молчать. Она же отказывала всем: «Я всего боюсь, меня прослушивают»…

Кстати, в конце августа 14-летнюю Алену Прокудину, отправленную ФСБ в психдиспансер в ряду других подростков, тоже спасла сестра. Если б она не подняла шум, неизвестно, чем бы закончилась та госпитализация. Родители, поднятые в пять утра спецназом ФСБ и подписавшие добровольное согласие на помещение ребенка в психиатрический стационар, бумагу ту отозвали и стали биться за дочь. Эта схватка еще продолжается.

Провокатор

Одно обстоятельство выявляется на первых страницах психолого-лингвистической судэкспертизы и прослеживается на протяжении всего документа. Ядро анархистской группы, трое подростков, названы настоящими именами. И даны их ники в «ВК» и ТГ. В расширенном составе участников группы названы еще двое. Один также под настоящим ФИО. Это Марксист .

А теперь — внимание — второй из «расширенного состава», которого ввел в группу Марксист.

И еще в переписке он фигурирует как «Гриша» . Нигде не увидел, чтобы эксперты это имя комментировали, к кому-либо привязывали. Но для меня из всех материалов и разговоров совершенно очевидно, что это все тот же человек.

Названы еще трое — «кратковременные контакты»; потом, как выражаются эксперты, эти люди «самоопределились» и из группы вышли. Среди них «Иван Лапшин» , он присоединился на финише и дистанцировался. Эти трое неважны.

Как «значимое» охарактеризовано поддержание контакта с неким лицом, «позиционирующимся как белорусский анархист Дзмiтрый , которому Никита предоставляет информацию о деятельности группы, в размещении которой (видимо, не группы, а информации — так следует понимать изящные обороты экспертов, кандидатов наук. — А. Т. ) с помощью данного лица заинтересован в целях группы, получает от данного лица инструкции о взаимодействии и рекомендации о конспирации».

Вот Дзмiтрый пишет: «Можете потом скинуть фото с расклеенными листовками, я залью на анархические ресурсы». Или: «я бы залил на белорусские анархо-ресурсы». А больше, по сути, на него ничего нет.

В конце апреля тот самый Григорий с тремя именами знакомит группу с неким посторонним лицом. Группа обсуждает. Друг: «*** (Зачем) нам челики с Москвы мы из Канска Ищи в Канске». Никита (на сообщение Григория «В Мск их 500»): «А что они не активисты ОДЫ и не Народной Самообороны?»

Никита , тут же и тогда же: «Только не приводите провокаторов пж».

Григорий не сдается: «Я нашел людей из Канска». Химик: «_Мы еще не приняли твою идеологию Гриша». _

Он же Григорий

Цель присутствия «Виктора» в группе Марксист обозначил для товарищей так: «расширение резервов». Уже «Виктор Лесунов» 15 апреля приглашает в группу «Леонида Летова» — самого себя. Эксперты пишут осторожней: «вероятно, одно и то же лицо с различными аккаунтами». Странно, что эксперты не видят еще одного:

Заходит разговор про холодное оружие — «как точить керамику». От него же: «поджог пару бомжей и убежал) Я так летом сделал но потом мы их залили водой и ушли. А потом там пожарки катались» (17.04.2020). «Мы переписываемся о тратиле и перевороте в стране и плакатах / фсбшние» (тогда же, и зачем это написано — вовсе неясно). Далее «Леонид Летов» предлагает сделать штаб-квартиру «левых», после чего участники группы берутся предлагать подходящие объекты (заброшенные дома, собственный гараж). На следующий день «Леонид Летов»: «Нет все-таки надо разработать план без шуток». Друг: _«* _(Марксист) же хотел без насилия)». «Леонид Летов»: «Насилия не будет».

Это он вдруг зачем-то интересуется, где можно достать «каклаш» (эксперты замечают, что предположительно речь про автомат Калашникова). Заводит разговор о том, какие компоненты можно украсть «в химии» для создания «объектов, производящих дым и самовоспламеняющихся». _«Близится революшин…» _

Эксперты — далее о «Леониде Летове»: «Пересылает с неопределенной целью, возможно, по контексту переписки для привлечения в группу лица, сообщение лица «Дима», которое содержит нацистское приветствие.

Далее — еще раз внимание. Ахтунг. Уже не попискивает, а орет сирена, уже не стробоскопом мигает тревожное, а зажигается красными буквами во все небо табло «провокация».

Анализируя кульминационный момент переписки, эксперты, нанятые силовиками, по-моему, дают петуха. На скриншоте, который силовики слили сразу после задержания, 10 июня, в паблик «ЧП Канск», этот вопрос — про сборку бомбы — задает пользователь «Григорий». А эксперты приписывают его «Леониду Летову».

Да, это, похоже, один человек. Но это моя версия. Эксперты, до этого предположительно отождествив «Леонида Летова» с «Виктором Лесуновым», нигде не продлевали этот знак равенства до «Гриши». Ну и потом, как они могут делать о чем-то заключения, подменяя имена в исходной информации? Еще до анализа и выводов? Что это за экспертиза?

Значит, что? Как они могли так показательно сфейлить? Видимо, они откуда-то знали, что это за «Григорий». И что это действительно один человек с тремя именами. Кто-то им об этом рассказал. Логично предположить, что это сделано теми людьми, кто, собственно, и заказал эту экспертизу.

Как и о том, что заостряться на роли «Григория» не стоит — он удивительно на протяжении всех 400 страниц экспертизы остается в тени.

И вот только эксперты предполагают, что речь про виртуальную реальность, как «Леонид Летов» зачем-то показательно дешифрует сообщение для собеседников (и, возможно, для всех, кто потом будет его исследовать), переводя обсуждение из виртуального в реальный план: он интересуется, где взять бензин. И, таким образом, показывая, что значат все отсылки к «майнкрафту» — мол, это все лишь прикрытие.

Химик на вопрос о бензине отвечает: «У админа попросить». «Леонид Летов»: «Ты дебил. Я говорю в майнкрафте». Он же, тут же: «Ладно А и продавщице говорить Дайте литр».

Вот этот персонаж во всей красе, пишет:

Тот же персонаж: «Я завтра это / Фаер шоу на заброшке устрою». Друг: «Я хочу это увидеть / Го / С ним» (15 мая).

Тот же персонаж, но под ником «Виктор Лесунов»: «А я террорист» (19 мая). Накануне он размещает материал с нацистским приветствием.

Профитролль, способный сказать где угодно, что угодно, когда угодно и в каких угодно количествах? Или провокатор?

Как сказал кто-то в Канске: «Анонимно вбрасываешь детям идею, они обсуждают, ты всех сажаешь — profit».

Я спрашиваю «Ивана Лапшина» про «Гришу». Его ответ:

— Я догадываюсь, кто это. Они хотели через Гришу обо мне узнать, это я точно помню. Какой-то старший среди них, как мне показалось.

— Думаете, они с ним в реале встречались, не только по переписке знакомы?

— Думаю, да, встречались.

— Что сами думаете: ребята поддались на провокационные уловки или у них своей дури в голове хватало?

— Если вы предполагаете, что ими кто-то двигал, то нет, я так не думаю. Это, скорее всего, молодежная культура и попытка познать новые течения.

— Я уже не про культуру, а про соединение ими химических компонентов. Это они тоже сами?

— А вот насчет этого не знаю. И сказать вам ничего не могу.

Бомба

Две взрывотехнические судебные экспертизы (касавшиеся предметов и веществ, найденных в заброшенной и облюбованной подростками квартиры в 5-м военном городке Канска, а также следов разрушений и повреждений на металлической двери одноэтажного здания на пустыре в 1 км от этой заброшенной квартиры) провели куда раньше психолого-лингвистической. ФСБ направила результаты экспертиз майору Белошапкину (руководителю СО ГСУ СК по Канскому району) уже через месяц после задержания, 9 июля. И дополнительных вопросов, непонимания и недоумения эти экспертизы, в отличие от психолого-лингвистической, не вызывают. В них все выглядит четко.

Сотрудники экспертного подразделения Красноярского УФСБ подтвердили потенциальную возможность изготовления инициирующего бризантного взрывчатого вещества «триперекись ацетона» («киса»). Все, что они нашли при входе в квартиру в 5 военном городке и внутри нее, подходит для готовых поражающих элементов, для изготовления средства инициирования СВУ, а также для корпуса СВУ (банка из-под чипсов «Принглс»).

Являются ли повреждения металлической двери одноэтажного здания следами взрывчатого воздействия и горения? Да. Могли быть к ним причастны обвиняемые? Могли. Могли они при взрыве причинить телесные повреждения людям? Могли — на расстоянии до нескольких сотен метров с учетом фугасного и осколочного действия, но это — гипотетически, из экспертной практики по аналогичным СВУ. Однако определить радиус поражающего действия самодельного взрывчатого вещества «киса», «аммокиса» и пороха не представляется возможным в связи с отсутствием информации о массе данного взрывчатого вещества.

10 июля ребятам назначают также амбулаторную комплексную психолого-психиатрическую судэкспертизу. Все психически здоровы.А благополучные, остепененные тетки-гуманитарии дотошно зафиксировали все, что вычитали в переписках: про «подрывать сбербанк», «поджигать церковь», «травматы в трусах носить». Видимо, в обязанности экспертов не входили объяснения, что отрочество в соцсетях так и выглядит —

Из тюрьмы с любовью

«Вижу вырванные из контекста слова из переписки» — это строка из письма Никиты об экспертизе. «А еще было бы не плохо, если бы мне передали отдельную тарелку, а то кружка есть, а тарелки нет» — о быте. «Вроде в курсе, что здесь есть цензор, это конечно не очень приятно» — о самоуважении.

Ниже — отрывки из писем. Публикуем с разрешения Анны. Вас в них могут раздражать все эти «типо», «так сказать», «так называемые», но учитывайте: мальчик в тюрьме, где спрашивают за слова. Это, думаю, от неуверенности и вроде прикрытия: все вроде как условно.

(Это, кстати, правильное, но опасное сравнение — с эмиратом Дубай. Там такое же — по мощности, не технологиям — алюминиевое производство; нефть, добываемая в Красноярском крае и Дубае, а также, например, Норвегии дает сравнимые прибыли, если пересчитывать на душу населения. Только в Красноярском крае помимо нефти — 40% мирового производства металлов платиновой группы и много чего еще. Никель, медь, лес, электроэнергия и т.д. В Дубае и крае, в целом России, — такое же кастовое общество. А вот качество жизни, индексы человеческого развития — и близко не стояли. Но на этих вопросах мальчики поколениями спотыкались и пропадали.)

«Ты не один»

Владимир Васин, защитник Уваровых, общается с Никитой через стекло, в трубку.

«Парень боится, ему страшно, приятели сознались во всем, в терроризме, и следствие подтягивает ту линию, что они друг друга обучали тердеятельности. Но он стоит на своем. Несмотря на то, что ему светит, конечно, из-за этого больше. Я еще не видел всех материалов, которые мне только должны показать, но мне уже очень интересно, как происходило строительство этого ужасного дела в самом начале, как задумывалась его архитектура. Это мы узнаем в конце.

Сотрудники госбезопасности заложили Никите в голову, что он сядет. Если признается, то на шесть [лет], а если не признается, то на восемь. И ребенок понимает и верит.

На последнем свидании Никита попросил сказать всем людям большое спасибо — всем, кто помог маме, всем, кто пишет».

Несколько лет назад Алексей Симонов привез мне из Москвы — раздать в сибирские библиотеки — партию двухтомников Ефросинии Керсновской «Правда как свет», изданную с участием «Новой». Последние две книги я взял с собой в Канск для Никиты (с расчетом, что они останутся потом в тюремной библиотеке): во-первых, у Керсновской там лайфхаки, как выживать в российских лагерях; во-вторых, с яркими картинками; в-третьих, присутствовал длинный ассоциативный ряд — накануне перед моим отъездом в Канск один из читателей «Новой», обращаясь под нашей заметкой к Никите, вспомнил «Сына артиллериста» отца Алексея Симонова — Симонова Константина:

— Ты слышишь меня, я верю:
Смертью таких не взять.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Никто нас в жизни не может
Вышибить из седла! –
Такая уж поговорка
У майора была.

Попытка не удалась. У матери книги не взяли. Я заранее понимал: если в красноярских колониях запрещают «Новую газету», то и книги, изданные с нашим участием, вряд ли пропустят. Потому положил еще «Трех мушкетеров». Не пропустили и их.

Эксперты по делу подростков, оценивая то обстоятельство, что они что-то друг другу советовали читать, пишут:

И это криминал. Хоть в том отрывке, что подвергается анализу, один из группы советует: «Почитай Маркса», а Химик ему отвечает: «Убирай своего Маркса обратно в штаны, мы тут анархисты *** (блин)».

Читающий подросток ныне фигура подозрительная — факт. Анна рассказывает, что хотели при обыске дома забрать даже томик Хаггарда — он-то чем подозрителен? Косились на Библию.

Вот и следователь, видимо, полагает, что книги — это лишнее. Последнее письмо Никиты матери:

Щепки горят

Срок предварительного следствия продлевают до 8 апреля. Председатель Канского горсуда Сухотин с участием прокурора Благерева в очередной раз продлевает Никите и содержание под стражей. Теперь по 8 апреля (всего до 10 месяцев).

Держат под стражей свыше полугода — при «особой сложности» дела, однако этот довод вовсе не заявляется и не исследуется. Среди мотивов (заверенная копия документа в редакции) называют ходатайство следствия о необходимости получения заключения психолого-лингвистической судэкспертизы (тогда как оно готово с 9 ноября, но с ней, видимо, не все ознакомились). Другие экспертизы изготовлены еще в июле и августе. Уже более чем полгода как.

Помимо того, суд полагает, что Никита может продолжить заниматься преступной деятельностью, поскольку характеризуется инспектором ПДН и директором школы отрицательно. При этом круг его общения и «возможных соучастников по данной деятельности (террористической), в т.ч. с использованием информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», органами следствия полностью не установлен, может оказать воздействие на * и *, которые сотрудничают со следствием и дают изобличающие его в совместном совершении преступления показания, в связи с чем опасаются за свою жизнь и здоровье».

Однако Друг находится в СИЗО, а Химик под надзором, домашним арестом. Предположения следствия, что Никита продолжит преступную деятельность, не подкреплены доказательствами.

Ребенка держат в тюрьме потому, что суд ссылается на необходимость проведения ряда следственных действий. При этом их объем все тот же, что заявлялся, например, в ноябре.

Кроме Сухотина и Благерева, надо поименно назвать и других героев, кто защищает нас от терроризма, кто, судя по карточкам дел, неуклонно бережет нас от Никиты, продлевая содержание подростка в СИЗО.

• Это судьи Канского горсуда Аксютенко и Бузина,
• а также суда краевого Барсуков.
• Прокурор Бондаренко.

Неоценимый вклад в борьбу с терроризмом вносят

• инспектор Поляков,
• директор и депутат Креминский,
• кандидаты наук Кипчатова и Маланчук.

Это неполный список, он будет дополнен.

И если прокурорам и следкому, как сейчас заведено, покажется, что эта заметка — оправдание терроризма, то я спрошу: а улицы ваши в коллективном «Канске», а памятники в голубином дерьме — не оправдание? Что тут не названо именами террористов и подпольщиков? А все эти россказни об Иисусе, Мальчише-Кибальчише, песни про Орленка — нет, не оправдание? А толстовский Хаджи-Мурат? Вот и в этой заметке — одно лишь сочувствие тому парню, на кого вы навалились всей своей чугунной тяжестью.

Ну и потом. Парней террористами признал пока лишь Росфинмониторинг. В России виновных называет только суд.

За оправдание этой жизни, всего ее фона, нет у вас обвинений? Жизни, когда отцы на вахте, город горит и реальные люди гибнут, гибнут вот от самой этой жизни, незаметной никому, так уж устроенной, гибнут от изношенных турбин, от выгоревших пустот в земле, от сердца, не могущего больше здесь?

Качан:

После того грандиозного пожара Канск писал Си Цзиньпину, отправлял гонца в Москву в китайское посольство, но и Китай Канску не помог. Сейчас здесь все по-прежнему. Отлегло со временем, и китайские пилорамы пилят, будто ничего и не было. Их тут более сотни. Опилки как тлели, так и продолжают тлеть.

…Анна едет на маленькой, нелепой, легкомысленной в этих снегах и льдах машинке по замороженному и всегда молчаливому, как хек, как огромный пельмень, городу.

Едет мимо развалин заводов, засранных купеческих особняков, труб с остывшим в них чадом; едет мимо головешек и горелых стен; мимо тихо гниющего и рассыпающегося домика Зазубрина с филенчатыми ставнями и барочными наличниками — автора «Щепки», повести о методах ЧК, написанной в 1923-м (фильм «Чекист» по ней в начале 90-х не пропустил никто, кто тогда жил), самого Зазубрина расстреляли в 1937-м; едет мимо Советской, 6 — здесь сейчас «Сердце города» (кафе), здесь после 18 лет лагерей и северной ссылки доживала Люба Рубцова — вместе с матерью, старой большевичкой, она и сдала 14-летнюю дочь в 1938-м чекистам (Любу с одноклассницей и прибившимся к ним шестиклассником судили как фашистскую организацию). «Сердце города».

Анна едет мимо школы, где в полутораметровые горы снега повсюду воткнуты таблички «Внимание!!! По газонам не ходить!!!» И — значок камер слежения. Анна едет то туда, то сюда. И мимо нее по замороженному городу туда и сюда идут и едут люди. Они все точно что-то потеряли. Это похоже на окончательный распад крестьянской общины с обнулением ролевого поведения. Или на невидимую мировую войну: люди мыкаются, сбиваясь порой в колонны и снова расходясь.

Потом мы долго сидим и разговариваем обо всем по второму кругу. Анна:

— Как мы дожили до такой жизни, люди? Это же страшно, когда ты знаешь, что зачем-то для чего-то кому-то это понадобится, и он, *** (блин), все сделает, замутит, придумает все что угодно, все перевернет, но он будет делать это до последнего. Как мы дожили до такой жизни?

Дмитрий:

— Мы всегда так жили, — и, помолчав: — Сейчас еще Новочеркасск увидим. Площадь ту с пулеметами. Потом пожарки кровь смоют.

Анна молчит. За окном ночь, горит луна. В глазах играет огонь, это отражаются гирлянды еще не убранной елки и телевизор, не выключающийся, но пляшущий уже беззвучно.