В среду, ближе к вечеру, в городах Канске и Лесосибирске, поселках Стрелка, Малая Кеть и Тиличет (Красноярский край) одномоментно огонь уничтожил целые улицы; без жилья, по данным региональных властей на утро четверга, остались 533 человека. В списке потерь 136 жилых домов, четыре лесопромышленных базы, одна перевалочная база и одна пилорама. Уничтожено множество мелких предприятий — например, в Стрелке пекарня, база ЖКХ, гаражный комплекс. В поселке Тиличет Нижнеингашского района — котельная, школа, водонапорная башня, пожарное депо, столовая.

В Канске погибли люди: труп женщины обнаружен на пепелище по улице 1-й Инициативной, обгоревшее тело мужчины — на улице Народной. Уголовное дело возбуждено по статье «ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц». О найденном в Тиличете третьем погибшем сообщили позже в краевой прокуратуре.

Все очаги, за исключением лесосибирских, пожарные ликвидировали к 4 часам утра четверга. В Лесосибирске будут тушить долго: здесь горят отходы лесопиления. Загорания локализованы на площади 31 га.

В ночь со среды на четверг во многих районах прошли дожди, но сильный ветер, способствующий распространению огня, не утих. В Красноярском крае и Иркутской области введен режим чрезвычайной ситуации федерального уровня, что позволит регионам задействовать ресурсы федерального центра.

Каждому лишившемуся крова краевые власти выделят 10 тыс. руб., и еще по 50 тыс. руб. — каждой семье. До 15 сентября погорельцам должны предоставить постоянное жилье. Встретившийся с погорельцами глава МЧС Владимир Пучков несколько оттянул этот срок — до 30 сентября и пообещал еще по 110 тыс. рублей каждому пострадавшему из резервного фонда правительства. Кроме того, и министр, и губернатор Виктор Толоконский пообещали жителям сгоревшей Стрелки восстановить здесь пожарную охрану в прежнем объеме: она всегда составляла 50 человек, а в последнее время была сокращена до 20.

В Красноярске волонтеры развернули, пока в трех пунктах, сбор еды и вещей первой необходимости для погорельцев. В Канске жители тоже объединяются, в соцсетях пишут свои телефоны: «есть мебель и посуда, отдам», «вещи на девочку 2 лет», «выделю комнату» и др.

Причины пожара не новы. Регио­наль­ные власти и лесопожарные службы говорят о сухой и ветреной погоде: «Из-за сильных порывов пожары переходят в верховые» (пресс-служба губернатора). Об «аномальной» погоде говорил еще в конце апреля глава краевого правительства Виктор Томенко. В центральные районы Красноярского края действительно на пару дней сильными ветрами занесло летнюю жару, 32 градуса. (Например, в районе Стрелки в воскресенье было 11 градусов, во вторник — за 30.) И грандиозные пожары в связи со столь неожиданным природным феноменом — это традиция.

Региональные власти эти ветра называют «шквалистыми», а в МЧС и вовсе — «ураганными». Меж тем ураган — это свыше 32,6 м/с. А на метеостанции у Стрелки отмечался «сильный» ветер до 6–9 м/с с порывами до 19 м/с. Это даже не шторм, он по шкале Бофорта начинается со средней скорости в 20,8 м/с. Сложно оценить достоверность этих данных, ветер действительно дул и дует пока сильный, но, как бы то ни было, это — не ураган.

Глава МЧС Владимир Пучков по поручению президента уже прибыл в Красноярский край, а до этого поручил направить сюда всю тяжелую авиацию МЧС и высказался насчет причин: «Они все те же — несанкционированные сельхозпалы, а также нарушение противопожарного режима». Несознательный народ, поджигающий траву, и ветер — это очень удобная и потому неизменная версия сезонных сибирских пожаров.

Что происходит на самом деле?

Связаться в Стрелке ни с кем не удалось, возможно, дело в том, что поселок полностью обесточен, телефоны разрядились. Доехать туда нереально. Полиция объявила план «Тайфун», трассу Красноярск — Енисейск из-за задымленности в среду перекрыли. Но, по данным ФБУ «Авиалесоохрана», ссылающегося, в свою очередь, на Сибирский регцентр МЧС, переход огня на жилье в Стрелке, Канске и Малой Кети действительно произошел «в результате самовольных палов травы, неосторожного обращения с огнем и сильного ветра». Из этой же сводки: «По данным региональной диспетчерской службы лесного хозяйства Красноярского края, лесные пожары Канску, Стрелке и Малой Кети не угрожали. Возникшие пожары в Канске, Стрелке и Малой Кети с лесными пожарами никак не связаны».

Однако вот что отмечает Алексей Ярошенко, руководитель лесного отдела Гринпис России: «Крупный пожар вблизи поселка Стрелка городского округа Лесосибирск охватил в основном лесные земли — массив вырубок последних нескольких лет в непосредственной близости от границы поселка. Возможно, информация Авиалесоохраны о том, что пожар в населенном пункте Стрелка вызван палом сухой травы, а не переходом лесного пожара, не точна».

В краевой прокуратуре подтвердили догадку Ярошенко: дома в поселке Стрелка загорелись от огня, который перекинулся с лесного пожара по верхушкам деревьев фронтом около 200 метров через дорогу. (В лесу, к слову, еще снег лежит, и там траву не поджигают.)

В Малой Кети пожар начался с веранды дома, на которую забросило электрические провода. Сюда подогнали пожарный поезд из Ачинска, а также прилетел вертолет. В Тиличете, по данным прокуратуры, пожар начался от заброшенных зданий бывшей колонии, находящихся в черте поселка.

Ну и при чем здесь сельхозпалы травы?

Теперь о главных пожарах. «Новая» разговаривала с жителями Канска, и все говорят об одном: пожар начался на лесопилке около четырех часов дня. Лесопилка — это ООО «Синь-И», единственным учредителем реестры называют Лю Шоулинь с взносом в 150 тыс. рублей. Там трудятся китайцы. Дозвониться сейчас до директора Натальи Винокуровой не получилось. Однако в целом картина ясна. В Канске уже на протяжении многих лет перманентно горят свалки древесных отходов, горят нерентабельный горбыль, опилки, «макаронник», об этом все уже устали говорить, город постоянно заволакивает дымом. Лесопереработчики, арендующие тупики, не заморачиваясь, просто сжигают отходы лесопиления. Штрафы не превышают 150 тыс. рублей, это слону дробина.

Сейчас же, с 24 мая, резко усилилось горение на двух крупнейших в мире действующих свалках древесных отходов. Это в Иркутской области — в Усть-Куте (там горит с 2014 года) и в Новой Игирме (здесь новый этап горения начался с конца апреля с.г.).

В Лесосибирске также сначала заволокло дымом лесоперерабатывающие предприятия: в северной части загорелось на территории ООО «Креал», на юге вытянутого вдоль Енисея города загорелось предприятие «Лесстройэкспорт».

Еще раз: какая трава? В охраняемой зоне уже на протяжении многих лет горит по большей части там, где осуществляется самое варварское природопользование, где реализовывался главный инвестиционный проект России последней четверти века — достройка Богучанской ГЭС и освоение Нижнего Приангарья, где работают «черные лесорубы» и китайские «жучки»-скупщики. Там и горит.

В Сибири — не пожары, а самосожжение. Так настроены государственные механизмы.

Все дело в том, что ничего не стоящие элементарные организационные и технические меры, которые предлагают специалисты по борьбе с лесными пожарами («Новая» о них писала тысячу раз), просто неразличимы на фоне тех миллиардов, что идут на ликвидацию ЧС. Дедовские методы чересчур банальны и, главное, еще раз, ничего не стоят. По сравнению с такими красивыми, эффектными картинками в телевизоре, когда через полстраны перегоняется авиация МЧС, сверкают звезды на погонах, встает радуга над сливаемой водой. А сейчас еще миллиарды потекут на строительство жилья погорельцам. Все это повторяется как дурной сон.

У нас некому наводить порядок в диких вырубках. Некому внедрять технологии, перерабатывающие отходы лесопиления, которыми завалены сибирские города и поселки. Тогда нечему было бы гореть. Некому восстанавливать сельское хозяйство — скотина тогда бы съедала и вытаптывала траву и нечего было бы палить. И распаханные, а не заросшие бурьяном поля не горят.

Это давно объявленная и точно спланированная катастрофа. А виноваты в ней сухая погода, ветер, «не тот» народ…