Том II. Марширующие

Каждую субботу хабаровчане вот уже четвертый месяц устраивают круг почета по центру города. Пока не выпал снег и не стало холодно, люди ходили по большому кольцу (от площади Ленина шли по центральной улице Муравьева-Амурского почти до Амура, сворачивали на улицу Тургенева, у мемориала «Вечный огонь» выходили на Ленина, потом по улице Пушкина возвращались обратно).

В июле, когда все начиналось, митингующих было несколько десятков тысяч (оценки в зависимости от отношения к протесту разнятся от 20 до 100 тысяч), сейчас выходит несколько сотен, но это ведь неважно: уличный протест, продолжающийся больше 120 дней, для России раньше казался немыслимым, особенно для жителей Москвы, где многие боятся выйти даже на одиночный пикет.

На субботнее шествие в Хабаровске 16 октября люди, как обычно, собираются неспешно. В 12 часов на площади, кроме ядра протеста, почти никого нет. Из динамиков очень громко играет советская музыка. Я подхожу к гуляющим чуть поодаль родителям с коляской. Отец, Виталий Адамов, рассказывает, что приходит на площадь только по выходным, чтобы совместить приятное с полезным: «Я работаю целыми днями, не вижу семью, и тут мы гуляем».

Адамов не верит, что митинги помогут вернуть Фургала, потому что

«Я не очень вникал в работу Фургала, но меня зацепило то, как его арестовали. Как так можно поступить с человеком, которого мы выбрали? — говорит Адамов. — Режим десятилетиями пускал корни и изменить его, даже если бы вся страна выходила, было бы очень сложно, поэтому ждать быстрого результата нельзя, но я вижу, что люди меняют свое мировоззрение, свои взгляды».

Он признается, что с первого дня митингов выкрикивал лозунги против Путина, потому что «рыба гниет с головы», и если тогда некоторые смотрели на него косо, то сейчас лозунги против Путина все поддерживают. «Людей меньше стало, но остались те, кто реально понимает, что происходит, и эти люди, думаю, не остановятся, потому что они понимают, что нужно идти до конца», — говорит Адамов.

Фургал — это очередной прецедент, просто болезненный для Хабаровска, поэтому Хабаровск вышел. Я не вижу реакции на западе страны, но это не значит, что надо опускать руки. До конца — это выходить до тех пор, пока не поднимется вся страна. Или когда будет какая-то реакция властей, хотя подачки нам не нужны, — уверенно говорит Адамов.

В ожидании припозднившихся люди скандируют лозунги, стоя прямо напротив входа в Белый дом. Самые известные: «Хабаровск своих не бросает», «Просыпайтесь города, с нашей родиной беда», «Губернатор наш — Фургал, за него Хабаровск встал» или «Фургал — наш выбор», но кричат, действительно, и про то, что Путин — вор.

На первом плане рядом с большим транспарантом с портретом Фургала стоит мужчина с плакатом «Путинизм — это ***». К нему подходит бабушка в берете и внезапно выливает в лицо кофе из стаканчика, который держит в руках, после чего со злостью на лице отбегает. Вместо ответа на мой вопрос о том, зачем она это сделала, она спрашивает, откуда я.

— Ты чего пришла сюда? — подскакивает к ней одна из протестующих и срывает с ее лица маску.

— Вы больные люди, — кричит пожилая женщина.

— Ты, что ли, здоровая? Дура! Иди отсюдова!

Мужчина с плакатом про фашизм — это Николай Зодчий. Он объясняет мне, что считает систему, которую выстраивает в России Путин, как минимум похожей на фашизм. «Это и навязчивая пропаганда патриотизма, и поиск внешних врагов, на которых можно списать все неудачи, и преследование всех инакомыслящих, и вообще усиление полицейского контроля. Разгон людей 10 октября — первый звоночек. Я боюсь, что у нас скоро будет, как в Москве, где людей винтят даже за одиночные пикеты», — говорит он.

По словам Зодчего, сначала протестующие просили его уйти с переднего плана (тогда у него был плакат «Долой царя»), а тех, кто кричал лозунги против Путина, называли провокаторами и рвали им плакаты. «Я же изначально приходил на митинги с убеждением, что власть в России надо менять, а без этого ничего в лучшую сторону не изменится. В первые дни люди в основной своей массе этого не понимали, и это понимание к ним пришло только со временем», — говорит Зодчий.

По образованию он техник связи, но сейчас не работает. Зодчий давно интересуется политикой, следит за митингами в Москве, начиная с протестов 2011–2012 года.

— Вы ожидали, что такое может тут начаться?

— Когда 11 июля произошел самый первый стихийный митинг, для меня это стало полной неожиданностью. Я думал, что придут от силы человек 100, покричат и разойдутся. А то, что произошло, для Хабаровска — это нечто беспрецедентное.

— Почему так произошло? Только из-за личности Фургала?

— Думаю, да. Изначально люди голосовали на выборах губернатора не столько за Фургала, сколько против Шпорта, но он показал себя как честный чиновник, который работает исключительно в интересах своего народа, поэтому люди стали сторонниками Фургала, и его арест многих людей задел и оскорбил.

Зодчий признается мне, что еще не подвергался административному наказанию и немного боится этого, но в митингах все равно участвует. В начале ноября правосудие добралось и до него —

Тем временем люди выходят на проезжую часть и занимают половину дороги. Некоторые встречные машины приветственно гудят, хотя и не так активно, как это бывает в том же Минске. Участники шествия несут как флаги Хабаровского края, так и красные советские флаги. Проходя мимо областной думы, люди скандируют «Сдай мандаты» и «Партия «ЕдРо» — в помойное ведро». На Комсомольской площади людей встречают машины ДПС, из которых полицейские сообщают, что акция не санкционирована (люди отвечают скандированием слова «Позор»), но никаких действий не предпринимают. Это формальность для того, чтобы при составлении административного протокола можно было указывать, что нарушитель был уведомлен о совершаемом им правонарушении.

Люди, стоящие вдоль тротуаров, к шествию не присоединяются, но протестующих поддерживают. «Наплевали в душу хабаровчанам! Так нельзя делать. Выбор народа должны были проверить заранее, а после такого ареста кто с Россией будет объединяться? — возмущается старик, представившийся Владимиром.

Когда марш заворачивает на улицу Пушкина, в толпу практически врезается мужчина на фиолетовой машине. Начинается кипиш — увидев, что водитель в камуфляжной форме, все решают, что он силовик, и вот уже кто-то сообщает в прямой эфир «Дождя», что в людей пытался въехать росгвардеец, «чтобы его побили и дали повод для нового разгона». Марш заканчивается на площади, где люди, еще немного поскандировав лозунги в поддержку Фургала, медленно расходятся по домам.