Они покидают детдома, и на их счетах по-разному: миллион, поменьше или побольше. Алименты, госпособия и т.д. А еще получают квартиры. Это от государства. И есть благотворители, общество. Они тоже откупаются от беды, как занятые родители, игрушками и гаджетами. И к сиротам приходит криминал. Он лепится к ним, он ждет их выпуска (впрочем, гаджеты еще до этого оказываются в ломбарде). Спрашиваю о вымогательстве у сирот, о том, как стремительно пустеют их счета, о внезапных исчезновениях и смертях выпускников. О том аде, которым обращаются самые благие намерения и деяния государства и общества. Говорит психолог Денис Елистратов — на неблагополучном правобережье Красноярска он девять лет профилактировал от муниципалитета «негативные проявления в молодежной среде»:

Где с вами может произойти все, что угодно. Где в ранг национальной идеи возведено одно слово, одно понятие: халява. На халяву и известка творог. Прогулять сиротские деньги охотников всегда хватало. Но есть новые нюансы.

И еще одно: тут, конечно, не только о сиротах. Просто происходящее с ними наглядней. Уж не знаю кто придумал термин «социальное сиротство», но государство его использует. Под него многое и многие подпадают, независимо от состава семьи и возраста; удачный термин.

Удушающий прием

В мае 2017 года пропал воспитанник детдома Сергей Евдокимов — к тому моменту ему было 26 лет, трудился подсобным рабочим на ферме в Емельянове, пригороде Красноярска. Получил от государства квартиру: бедолажная окраина на правобережье города — Ленинский район, поселок Энергетиков, улица Кишиневская. С работы парень уезжал на выходные домой, в тот раз уехал на майские. И не вернулся, на звонки не отвечал, работодатель пошла в полицию. Выяснили, что последний раз его видели в Энергетиках.

Спустя 5 лет, в сентябре 2022-го, следком обнародовал данные пропавшего и попросил помочь в розыске. К тому моменту появилась информация не только о том, что парня убили, но и кто убил. И дело начало пухнуть, вопросы сниматься. Его раскрыли; оперативники городского уголовного розыска рассказали «Новой» подробности, попросив лишь не называть пока убийцу — до вынесения приговора.

Что ж, дело совсем не в имени. Дело в социальной нише, в сотнях и сотнях ниш по всей России, которые существуют рядом с детдомовцами и неминуемо заполняются. А уж каким человеческим материалом — ну, наверное, тем, какой есть. Люди, кто берется опекать выходящих в мир детдомовцев, — разные. Как повезет.

Андрей К. (назовем его так, чтобы не называть истинное имя) по-своему поддерживал сирот в их первых шагах в самостоятельной жизни: ставил их на учет на бирже труда, решал за них юридические вопросы, помогал получать квартиры от государства. Во всяком случае, позиционировал он себя именно так. Что это его заслуга, его завязки в госструктурах. Ну и требовал с сирот свою долю.

— Там система была такая: он сплачивал вокруг себя сирот, которые из детдома выходили, организовывал, помогал им встать на путь, организовывал работу, — рассказывают в уголовном розыске. — Сначала это была прачечная. Потом строительные бригады. Жили все вместе, коммуной, так это можно назвать. Он снимал им квартиру, и он периодически у них забирал деньги, те, которые к ним на карту в течение полугода приходили (как компенсация с биржи труда). У некоторых он карты забирал, деньгами распоряжался — мол, они же живут в его квартирах, он платит за это жилье, покупает им еду. И таким образом компенсирует свои расходы.

Когда Андрей оказался под «колпаком», когда по нему начали работать оперативники и информация об этом тут же широко распространилась среди сирот, те к нему потянулись — требуя вернуть отобранные деньги. Начало проясняться, как это происходило. Вот эпизоды еще 2015-го — два года до убийства:

19-летнюю девушку-сироту посадил в автомобиль: до этого он помог ей оформить пособие по безработице и получал за это ежемесячные 5 тысяч, такой порядок, такая система. Сирота сказала, что платить больше не будет. Андрей объяснил, что с ней сделает, и она бунтовать отказалась. (Но, кстати, больше не платила.)

Органам хватило трех первых случаев, которые можно было задокументировать и за которые можно было зацепиться, чтобы начинать разработку. С исчезновения Евдокимова прошло много лет, дескать, про это уже все забыли, и даже непонятно было, как подступаться, ну вот и решили — через то вымогательство попробовать (хотя эти эпизоды были еще раньше, но, видимо, про свои деньги люди помнят больше, дольше и уверенней). Как бы то ни было — стрельнуло, получилось.

Вышли на друга детства Андрея и сообщника. Сам Андрей был старше Евдокимова всего на пять лет, а этот друг — на семь, сейчас им 37 и 40 лет. Друг помогал вывозить труп, а до этого помогал вымогать с сирот деньги. Он и начал рассказывать, как было. И все это в дальнейшем подтвердилось: как постепенно Андрей требовал благодарности во все больших объемах. И с Евдокимовым ровно на этой почве конфликт произошел. Андрей приехал к нему домой, они начали выпивать, и он стал предъявлять: давай квартиру продавай, долю отдавай. Сергей отказался — жить ему было негде. Происходит конфликт, и в его ходе Андрей Евдокимова задушил. Друг Андрея помог затолкать труп в тумбу — телевизор стоял на ней, скотчем перемотали, тумбу в машину и увезли в сторону Кускуна, там в лесу закопали. Вот этот друг, который помог паковать и вывозить, он и дал весь расклад, показал место, где закопали. «Не за свое сидеть я не хочу». Заключил досудебное соглашение.

Стоп. Есть странности. Рост Евдокимова в ориентировке следкома 190–200 см, а Андрей — мужчина крайне компактный. Он увлекался, правда, единоборствами (говорит, что служил в спецназе), второе место в чемпионате края по тайскому боксу, но выступал в весе до 60 кг (именно в этом весе на 2022 год он, например, фигурирует как кандидат в сборную Красноярского края в приказе 172-п от 15.04.2022 регионального министра спорта Петровского). Эти параметры, конечно, ничего не значат, и все же.

Как он смог задушить Евдокимова, становится ясно из видео следственных действий: Евдокимов сидел, Андрей обошел его и со спины захватил, применяя удушающий прием.

И еще — Кускун. Деревня на федеральной трассе в 55 км от города. Лесной массив в Манском районе. Почему труп увезли так далеко? Мало земли под самим Красноярском? Оказывается, у Андрея в Уяре — это как раз по пути, за Кускуном, есть своя база отдыха, он на нее часто ездил, дорогу хорошо изучил, ну и вот — решил подальше, где тихо и нет чужих глаз.

Спустя почти шесть лет после убийства органы пригнали на указанное место экскаватор. Труп нашли.

У убитого Евдокимова были сестра еще и брат, но они, разлученные, выросшие по детдомам, не общались. Брат тоже получил квартиру от государства в хорошем кирпичном доме, на втором этаже, — в том самом Уяре, где у Андрея база отдыха. Сейчас эта квартира — у Андрея, есть договор купли-продажи. А брат — живой, но в Подмосковье.

Помимо убийства Андрею вменили вымогательство с применением насилия и в группе.

Счастье крыс

Психолог Елистратов показывает следы пребывания в этой жизни сироты Кости Костякова. Заполненные им анкеты, «согласия», фотки в соцсетях.

Да, та параллельная вселенная так устроена — постоянно отсылает к патриархальным установкам, к законам животного мира. Но избирательно. К его симбиозам, где, скажем, муравьи горячо любят тлю, заинтересованы в ее воспроизводстве, но лишь для того, чтобы доить ее. Факт, однако, в том, что сироты — не тля. Когда стало ясно, что Андреем занялись опера, что он сядет, бывшие детдомовцы сами пошли к нему требовать назад свои деньги. То есть стоило сиротам увидеть, что над Андреем тоже есть какая-то власть, что в этом мире помимо закона джунглей есть что-то еще, они сразу к этому просвету потянулись.

Но факт и в том, что такой просвет — это исключение из правил, поломка в отработанных схемах.

Психолог Николай Щербаков работает с сиротами 15 лет. Он тоже вспоминает подобные истории, но детдома тут ни при чем, а при чем опекуны. История с состоявшейся опекуншей в Канске (Красноярский край) сироты Даши Угрюмовой и с риелторшей, которая тоже хотела стать ее опекуншей, но не стала, — отдельная песня. У Шекспира есть про эту конкуренцию: «Злая тварь мила пред тварью злейшей».

Насчет победительницы, упорхнувшей позже в Сочи, пока промолчу, а вот проигравшую риелторшу в декабре 2021-го Канск назовет «черной»: та на протяжении нескольких лет обрабатывала алкоголиков и асоциальных типов, «бичевато-застенчивых», как скажет один свидетель, отжимала и продавала их жилье, даже несмотря на то, что оно муниципальное, куча эпизодов, еще больше — пострадавших, но дело даже не в этом. Сейчас о том, как может просачиваться к криминалу информация — базы сиротские, сиротского жилья, сиротских выплат, счетов и т.д.

Через месяц после ареста «черной риелторши» и несостоявшегося опекуна Даши (покупала ей кроссовки — «обувала сироту», высылала деньги, немного, строила совместные планы) завели дело на первого вице-мэра Канска Петра Иванца: эта дама платила ему и получала за это от чиновников списки лиц, нуждающихся в улучшении жилищных условий, что потом и использовала для мошенничеств — выходила на них и заключала с ними договоры о подборе им жилья и представлении их интересов во властных ведомствах и учреждениях. Все просто. Но, как правило, с сиротами происходит еще проще.

Упыри строят пирамиды

Про Горюнова и Минусинск. Минувшим летом краевой суд дал детдомовцу Вите Шестакову 14 лет колонии. Его признали виновным в двух убийствах. В том же мае 2017-го, когда пропал красноярский сирота Евдокимов, минусинский сирота Шестаков, как следует из приговора суда, застрелил главреда городской газеты «Тон-М» и бывшего депутата горсовета Дмитрия Попкова. Заказчиком расправы прошел бывший депутат райсовета Иса Хашиев. Шестакова также признали виновным в убийстве прежнего хорошего знакомого Владимира Веряскина.

Что предшествовало суду, как Витя выпустился из детдома прямиком к бандитам, а потом в тюрьму, как его там прессовали, «Новая» подробно писала. Витя обучался в школе для детей с умственной отсталостью, у него онкологические проблемы, перенес операцию на мозге. На следующий день после сдачи выпускного экзамена по пчеловодству в сельхозколледже его, еще 17-летнего, фактически похитили и держали рабом, грушей для битья. Убирал, готовил, мыл машины — в доме Николая Горюнова, что фигурирует в обоих убийствах как соучастник.

Горюнов, как и красноярец Андрей К., брал выпускников детдомов под неформальную опеку. Он тоже, как Андрей, увлекался боксом, только не тайским — обычным. Сирот он прибирал к рукам, брал в работу или как жертв (доить их, забирать их деньги и квартиры), или как своих бойцов — сколачивая из них криминальную группировку. Крайне агрессивный, по всем отзывам, тип. Сбрендил на вере в рептилоидов, во власть масонов, плоскую землю, строил бункер, в магазинах покупал из продуктов только муку. Горюнов заключил с прокурором досудебное соглашение, и обвинения в его адрес рассматривали отдельно.

Из детдома, о котором Витя вспоминает сейчас как о покинутом рае, он попал в один круг ада, потом в другой, везде его съедал страх, везде от него чего-то хотели и требовали. «Все у меня пошло наперекосяк с 24 мая 2017-го», — в тот день его забрала, как котенка, группировка Горюнова (впрочем, почему «как», Витя спал в доме благодетеля Горюнова на коврике в прихожей) и три года удерживала, пользуясь его сиротскими деньгами: у него на счету накопилось 1,2 млн, и выплаты продолжали капать — были сто тысяч подъемных, потом еще что-то, потом с биржи труда. И в тот же день, когда Витю забрали, — убили Попкова.

Возможно, его и забирали под это — чтобы предъявить потом, если вдруг кто спросит за то, что горюновская группировка делала в Минусинске. Витя рассказывал, например, зачем Горюнов, куда бы ни ехал, брал его с собой: в машине всегда было оружие, и Витя должен был в случае вопросов взять это оружие на себя, сказать, что это его. Но вопросов у минусинских правоохранителей не возникало. С органами правопорядка у Горюнова все было гладко до того момента, когда уже при приближении полицейской машины он расстрелял отколовшегося от его группировки Веряскина (они рассорились из-за сиротских капиталов, кому ездить на машинах, купленных на сиротские деньги; Витя подарил Горюнову «Мерседес»), а затем передал «Сайгу» Вите и заставил его тоже стрелять в изменника — полиция уже все видела.

Ну тот самый простой и потому безотказный механизм, что действовал у красноярских детдомовцев и Андрея. Только доведенный до максимума. Можно вспомнить, как взятые властью старообрядцы спасали своих наставников и учителей, называясь их именами, — кто их разберет, все с бородами и в домотканом. Более точный пример приводит психолог Елистратов, вспоминая ритуал камерных крестин у Пикуля в «Каторге» (Сахалин), когда в камере по велению блатного начинают прессовать новичка с коротким сроком заключения, и тут этот самый блатной его спасает и пригревает, «дает защиту, угол, пусть обоссанный, — и импринтинг в ответ, благодарность; простые, тупые манипуляции, однако в той ужасной гормональной ситуации мальчишке открывают портал в рай, и за это они меняются именами, и вор выходит, а тот в камере — расходник. На таких Витях, на этом сиротизме держится русская земля».

Насчет просветов в этой вселенной, все-таки с нашей пересекающейся: Витя трижды пытался сбежать от Горюнова. Но тот обещал сломать ноги тем друзьям (и сломал бы), кто его приютит, а в последний раз, когда Витя добежал до полиции и написал заявление на Горюнова, что тот его удерживает, отняв документы и деньги, менты тут же набрали Горюнова, он пришел и забрал беглеца.

«Боялся его страшно», — говорит Витя. И это в какой же ужас надо было погрузить душу юноши, чтобы сейчас он радовался, что благодаря тюрьме избавился от покровительства Горюнова. Вот пара красноречивых отрывков из его тюремных писем Щербакову (он с ним работал в его детстве, Витя его помнит), с сохранением орфографии и пунктуации источника:

А рядом с Горюновым стояли те же выпускники детдома, просто поднявшиеся в иерархии группировки выше Вити.

Сирот — на глазах у всех — присваивают бандиты. Действительно, это могло бы показаться другим — четвертым, пятым, шестым — миром, но в чем принципиальная разница с миром нашим, с его давней историей и историей, творимой сейчас, состоящей почти исключительно из цепи преступлений, где каждое происходит затем, чтобы прикрыть или попробовать исправить предыдущее, следующее объясняется предшествующим и из него вытекает; так и тут, у детдомовцев, —

Сначала ты жертва, но тебя не отпускают, вовлекают в процессы, и дальше ты сам ищешь таких, как ты прежде, новых жертв среди тех, кто подрастает там, где ты уже вырос. Сетевой маркетинг. Воспроизводство упырей. Незаметное отрастание хвоста — причем хвоста скорпиона, который потом его владельца же убивает; у детдомовцев все, как в большой России, что, повторяя циклы, уничтожает своих граждан.

Иван Федоров, воспитатель Вити в детдоме, уволившийся за два года до трагических событий и затем проведший собственное расследование, рассказывает, что в тот же день, когда Витя якобы убил Попкова и когда в реальности его разводили на деньги, убили еще одного воспитанника детдома, он учился вместе с Витей. За сиротский капитал бьются группировки, это на поток поставлено: Витю вырвали из одной ОПГ, которая тем же промышляла, так же охотилась на сиротские деньги, также набирала себе бойцов, в другую. Из шушенской, куда он ездил из детдома в колледж, — в минусинскую, где стоит детдом.

И в правовом поле, говорит Федоров, сделать ничего нельзя. Мальчику исполнилось 18 лет, отстаньте от него. Директриса детдома пыталась — и в банки обращалась, чтобы как-то воспрепятствовать снятию денег, и в органы, и в прокуратуру. Увы. Возвращаемся к началу заметки, к ответу инспекторов Елистратову. Вы ничего не можете делать. Человеку 18, он вправе распоряжаться своими деньгами, не грейте себе голову.

«Спите себе, братцы…»

Охотиться за сиротским «приданым» теперь становится сложнее. Кормовая база криминала сужается. Времена меняются: сирот убивали за квартиры, теперь их посылают стрелять в других за квартиры. «Сиротам — участникам спецоперации дается приоритетное право на получение жилья», — цитирую Госдуму, закон принят.

Не сразу, конечно, понимаешь, что значит «приоритетное право» на то, что всем сиротам и так положено: сироты, выпускаясь из детдомов, имеют право на «внеочередное получение жилья», если у них нет своего угла или жить в нем невозможно. Внеочередное!

Сегодняшняя практика на местах все поясняет: всех, кому положено жилье, сгрудили в одну очередь, в т.ч. тех, кто идет вне очереди. То же самое, кстати, происходит по другим льготам — только что разговаривал с «афганцем», не могущим добиться своего по медицинской части: «Нас убрали из отдельной очереди, мы шли как участники Великой Отечественной, теперь со всеми, с детьми и дедами. Делят на всех, а давать-то больше не стали».

— Вот государство и помогает сиротам получить жилье, — говорит Щербаков, и это только кажется черным юмором. Психолог вспоминает песню Окуджавы полувековой давности: «Спите себе, братцы, — все придет опять: / Новые родятся командиры, / Новые солдаты будут получать / Вечные казенные квартиры».

Щербаков показывает сообщения 19-летнего выпускника Большеулуйского детдома Дмитрия П., три недели назад подписавшего контракт, отправившегося из Ачинска в зону СВО и уже находящегося в Бахмуте. При этом годом раньше он рассказывал, что получил «белый» билет, освобождающий его от службы в ВС РФ. И соответственно в армии Дима не служил. И не собирался. Хотел, окончив училище, получать высшее образование. Щербаков, находясь на связи и с Димой, и с его ачинскими друзьями, восстановил картину. Никуда уезжать Дима не собирался, но у него был условный срок по 158-й статье, за мелкую кражу, и участковый и военком настояли, чтобы он поменял свой «белый» билет на «красный». Иначе его осудят по каким-то только им ведомым статьям, и он пойдет в тюрьму, а так, после службы по контракту, судимость погасят. В результате мягкий и послушный Дима подписал все документы.

То же самое происходит и с другими бывшими детдомовцами, не только в Ачинске, — редко у кого из них нет судимости, и всем им предлагают подписывать контракт. Сидящих или имеющих «условку» убеждать легче. Многих и убеждать не надо, сами рвутся. Вот что говорит Владимир (он из того же Минусинска, что Шестаков):

Витя Шестаков, кстати, тоже, получив срок, засобирался было на СВО. Вот отрывки из его тюремных писем Щербакову, в хронологическом порядке, с сохранением орфографии и пунктуации источника:

Дефицит тяжелых частиц

К сироте Николаю П. летят птицы, садятся ему на ладонь. Коля несколько месяцев, с полгода, не разговаривал — не мог, просто однажды от каких-то внутренних потрясений замолчал. Сейчас Коля собирает с детской братской могилы граблями облетевшие с берез листья и рассказывает нам, что легкой работы вообще не бывает, он пока, во всяком случае, не видел. Коля с его глазами — голубыми блюдцами, в красной куртке, спортивных штанах и туфлях, чуть ли не концертных. Летит первый снег. «Кроссовки вчера постирал — не высохли». На ближнее к нам дерево прилетает ворон, и Коля учит нас отличать ворона от вороны: «У вороны клюв не такой мощный, и форма его немного другая, без такого выразительного изгиба, видите?»

На братской детской могиле — фантики, видно, где птицы расклевали оставленные конфеты, где люди или звери. Работы хватает, Коля гребет листья, потом мы вместе выносим их в мешках к началу погоста.

Ему уже 23 года; божий человек, говорит знающий Колю с его детства Щербаков, он тоже с нами здесь, на кладбище станции Минино, он и собрал нас всех прибраться на могиле:

В братской могиле на мининском кладбище лежат жертвы железнодорожной катастрофы 2 июня 1959 года, помимо дачников и обычных пассажиров — многочисленные участники трехдневного пионерского слета в Красноярске, дети, едущие в пионерские лагеря. Они тоже остались сейчас тут, в громадной могиле, сиротами — их родители уже умерли, а своих детей по малолетству не завели, на могиле больше плакать некому.

Раньше за могилой ухаживал хакасский журналист Михаил Афанасьев, приезжавший с друзьями на нескольких машинах: большинство пионеров в поезде Красноярск–Абакан были из Хакасии. С весны 2022-го Михаил — в тюрьме по обвинению в фейках об армии; за могилой теперь смотрят его красноярские друзья. Прежде всего, вот психолог Щербаков и его сироты, его никчемыши, за которых он всю свою профессиональную жизнь бьется, доказывая и им самим, и окружающим, что они полноценные люди и достойны большего, чем обычно имеют.

Щербаков регулярно смотрит, слушает, читает, как его и таких, как он, оставшихся в России после 24 февраля, называют уже даже не пособниками и соучастниками режима, а крысами, тараканами и клопами, которых следует потравить, и вот потом, после дератизации и дезинсекции, в эту очищенную Россию вернутся те, кто смело ее покинул. Щербаков покаянно слушает и смотрит, возможно, думает, что в слове «лживый» — внутри «жив», что эти судьи живы — и ладно, и хорошо. А потом идет и тихо делает свою ежедневную работу, которую просто некому было бы делать, если б он вдруг тоже уехал.

Для всех вооруженных конфликтов последних времен контингент уемисто черпают, прежде всего, в таких вот местах, как обширные красноярские земли, и среди такого вот отчаянного народа, за кого некому заступиться и по кому некому плакать — то есть среди клиентуры Щербакова.

Десятки их — на связи с Щербаковым. Приходят, звонят, пишут. Больше у них ведь зачастую и нет никого.

А он стоял до СВО и стоит сейчас на пути той деструкции, что была предначертана всем его детям. Такие, выходя из детдомов, всегда калечили себя и других — одномоментно или постепенно; алкоголем, наркотиками или ударяясь в криминал. Тех, кто уберегся, подтачивала и разрушала «психосоматика» — свое прошлое не изменить и не обмануть. Сейчас всем этим ребятам, не знающим, какая может быть жизнь, не видевшим от нее ничего хорошего, предлагают одно простое решение — контракт на службу в ВС. Не могу сказать, что Щербаков их отговаривает, разумеется, нет — за ним завтра придут, он им просто объясняет реальное положение дел, блокирует те потоки жути и лжи, что льются на них из всех утюгов, что из России, что из-за ее рубежей (ну кому понравится, когда тебя называют крысой, тем более в 18–20 лет, тут только из беса противоречия запишешься и пойдешь показать, какая ты крыса). Щербаков устраивает для их жизней другие пути, показывает возможности, альтернативы.

Многие из его ребят уже в войсках. И они продолжают находиться на постоянной связи с Щербаковым. Тот продолжает консультировать и учить их всему, напоминать, что теперь они и все их шаги — онлайн, все снимается и пишется, а потому вести себя и там надо прилично, и они отчитываются перед ним, шлют видео.

Да, в России сегодня это главный дефицит, Денис снова прав. Никчемышем жить долго не получается, к чему-то (кому-то) люди пристают.

У меня самого метафоры попроще, жизненней: сироты вязнут в жизни, когда их выпускают на волю, как мухи в киселе; Щербаков их достает, отмывает, высушивает и показывает, куда лететь. Они, сироты, тупо садятся в первый подошедший трамвай и едут до конечной. Он их снимает с маршрута. Вот они рядом с ним — на детской братской могиле. Коля с его глазами-блюдцами, однажды замолчавший, снова говорит. Столько во всем этом не символизма, нет — той жизненности и правды, что захочет — не придумает ни самый изобретательный фантаст, ни бытописатель.

Витя Шестаков тут написал Щербакову: