Встречаемся с Аленой и ее отцом Дмитрием Прокудиным и заходим в первое попавшееся кафе — антураж «Твин Пикса»: красные портьеры и диваны, приглушенный свет, кто-то где-то есть, но это неточно, иногда лишь слышны чьи-то негромкие голоса. Идеальный фон — в нашем разговоре лишь тайны и загадки.

Полгода назад Прокудиных разбудил спецназ ФСБ: обыск дома, странные подозрения. 14-летнюю Алену увозят в психушку (краевой психоневрологический диспансер № 1, ПНД). В тот день, 24 августа, туда доставляют «на обследование» подростков из Красноярска, на следующий — из Ачинска и Минусинска. Всего то ли 9, то ли 13 — точно неизвестно до сих пор, это связано с тем, что помимо 14-летних были ребята и старше, в т.ч. совершеннолетние. Их держали в разных палатах, они друг друга не видели, и почти все семьи молчат о случившемся: ни к адвокатам, ни к уполномоченным по правам ребенка, ни в минздрав, ни в прокуратуру — никуда, совсем — не обращались. По данным «Новой», тогда в ПНД доставили 11 ребят, из них 9 — несовершеннолетние.

— Мальчиков и девочек, кому не исполнилось 15 лет, держали вначале всех вместе, в одной палате, и только потом, на 8–9-й день, когда я рассказала об этом адвокату, а он предал это огласке, нас расселили. С Гершеновичем (главврачом ПНД. — А. Т.) познакомилась лично. До суда приезжала мама, и он тоже пришел. И наехал на меня тогда, я расплакалась, когда увидела маму. И это на суде против меня использовали — что у меня неустойчивая психика, плохие отношения с мамой, раз я расплакалась, ее увидев. В реальности Гершенович сказал тогда, что я участник сообщества «Колумбайн», орать начал прямо при маме — и вот это все, и что он орет, обзывает, и что маму увидела, все навалилось, и я расплакалась… Санитарки там хорошие, а вот у тех, кто поглавней, у врачей, самооценка завышенная.

Суд проходил в «психушке». Под окнами собрался народ поддержать меня. Из моей киношколы два преподавателя, сестра. Детей не было. И на суде сказали: ты можешь создать террористическую группировку, подтверждение тому — под окном, вот та стоящая группа людей(действительно, и по свидетельствам других участников закрытого суда, этот добавочный аргумент звучал: «ситуация члена банды». — А. Т.) Нашу сторону на суде затыкали постоянно. И приговор за минуту вынесли, может, за две. Мы только вышли и тут же обратно зашли. Всё: помещение на обследование. Бессрочно.

Эта история продолжается по сей день. К окончанию нашего разговора в интерьерах «Твин Пикса» звонит телефон Алены. Сообщают, что госэкспертиза сделала, наконец, заключение. Лингвистических признаков пропаганды терроризма, призывов к нему, его оправдания ни в видеоролике, снятом Аленой Прокудиной, ни в ролике, ей приписываемом, нет.

А ключевые вопросы остаются. Экспертиза изучала два ролика, хотя Алена снимала и монтировала один. Откуда и для чего появился второй? И с каких пор вновь стало можно запирать в «дурку» тех, чьи взгляды кажутся крамольными? Включая детей?

Предыстория. Жатва

В 2017-м Путин требует усилить выявление законспирированных и спящих террористических ячеек. И за первое полугодие 2018-го, как заявляет тогда первый замгенпрокурора Буксман, предотвращают 19 терактов «на стадии приготовления и покушения». Тогда же, согласно ТАСС, секретарь Совбеза Патрушев на выездном совещании отмечает растущий уровень террористической активности в Сибири: за девять месяцев 2018 года возбуждено 56 таких дел; в первой половине года выявлено более 9 тыс. нарушений законодательства о противодействии терроризму; только за последнее время обнаружено 35 тыс. нарушений промбезопасности на ядерных объектах в Сибири; более трети объектов и территорий не соответствуют антитеррористическим требованиям. Патрушев замечает, что это связано в т.ч. с нехваткой денег в местных бюджетах. В то же время Патрушев говорит, что деятельность спецслужб должна носить упреждающий характер и устранять причины и условия, способствующие совершению терактов. То есть хорошо бы, по Патрушеву, ФСБ озаботиться наполнением бюджетов сибирских поселков, городов, областей и краев? Пересмотром федеральных и межбюджетных отношений?

— Ночь на 3 марта 2019 года. Центр Красноярска. После того как в город на открытие Универсиады прибывает Владимир Путин, в парадный вход мэрии швыряют три «коктейля Молотова».

Красноярск к тому моменту наводнен полицией со всей России — на 10 дней соревнований город обещали сделать безопасным. И метателей вскоре задерживают. Их двое (второй стоял на шухере). Выясняется неприятное: социально свои, в прозападных настроениях не замечены, в «пятой колонне» не состояли. Главный поджигатель, судя по базам данных, судим за кражу, до этого служил на российской военной базе, дислоцируемой в Абхазии. Свои взгляды характеризует как ультраконсервативные. Ну это те ребята, у кого Путин виноват в том, что он недостаточно Путин. В общем, если и не социальная база этого режима, то сама земля под Кремлем, воплощенный дух телевизионных «пятиминуток ненависти».

И эта земля вроде как дрожит — пока режим борется с блогерами, навальновцами, репостами… Наверное, удивитесь, но молодым людям, действовавшим группой, инкриминируют не теракт, а «хулиганку» и «попытку умышленного повреждения или уничтожения имущества».

— 5 декабря 2020-го. Село Шалинское под Красноярском. Парень швыряет бутылки с зажигательной смесью в опорный пункт полиции — они разбивают окно на втором этаже, начинается пожар. Чуть ранее этот же персонаж кидал банки с тушенкой в здание районной администрации, повредив «входную группу». За первое получил административный штраф. А второе поначалу квалифицируют как теракт — дело возбуждают именно по этой статье (в село прибывает ФСБ), улицы перекрывают. Но спустя несколько часов и это становится хулиганством (по мотивам политической ненависти).

Разумеется, нет тут никакой тенденции, но и этот хулиган оказался родным — тоже ранее судимый, спортсмен, в соцсетях он в камуфляже на фоне бронетехники России, идейный сторонник того, что земля плоская (это не метафора, а буквальное изложение его взглядов).

И вот вам другие примеры. Из этого же края. Здесь нет поджогов полиции или мэрии, здесь — написанные в «ВК» слова, поиски себя, что присуще юности, максимализм и идеализм, выпендреж. Но это уже проходит как терроризм. Таких сюжетов с подростками в прошлом году было пять. Четыре из них перешли в этот год. И детей, юношей и девушек спецслужбами захвачено обильно, широко. Собрали урожай. Полтора десятка — те, о которых известно.

Дело, разумеется, не в социальной отдаленности или близости.

Так вот, два случая из пяти (весенний и осенний, в Красноярске и Минусинске) действительно похожи на упреждение терактов, хотя детей во ржи над пропастью можно ловить и иначе: не ждать, когда им исполнится 14 лет, чтобы бросить их в тюрьму или психушку, а разговаривать с ними (в т.ч. и профилактически с участием органов), увлекать иным. Давать искомую ими остроту в жизни, а не в смерти.

Что с ними будет, кого загребали, хватали «до кучи»? Щепки летят? Еще раз: два реальных случая, два подростка с психическими проблемами. И полтора десятка — бледными тенями вокруг, Алена Прокудина — лишь одна из.

«Новая» следит за развитием этих дел. Штрихами об их канве — исходя из сообщений ЦОС ФСБ, СК, интервью адвокатов, детей (с разрешения их законных представителей; некоторые предпочли анонимность), уполномоченного по правам ребенка, психологов, ответов, полученных «Новой» на наши запросы. Возраст ребят указан на момент задержаний. Некоторым в тюрьме и психушках уже исполнилось 15, но нам важна стартовая точка нового этапа в их жизни.

— 16 апреля. Красноярск. Дело о предотвращенном теракте в школе в день рождения Гитлера и в 21-ю годовщину «Колумбайна». Взят 14-летний подросток. На опубликованном видео — фрагменты обыска в частном доме в неблагополучных Черемушках (Ленинский район), найденные обрез охотничьего ружья, 19 патронов, четыре трубки с порохом подписаны: «Исход». «Это ваше?» — «Мое», — еле слышно отвечает щуплый мальчик. «Для чего это вам потребовалось?» — «Для расстрела в школе», — шепчет.

«И какая-то женщина с искаженным лицом» (это просто размытие лица на оперативном видео), в незастегнутой и перекошенной на плечах куртке всплескивает дрожащими руками, прячет глаза в них, разворачивается и уходит.

СК применяет четыре статьи УК (две — террористические), но итоговые документы направляет в суд с постановлением о принудительном лечении подростка в психиатрическом стационаре. Что суд и утверждает. Ранее экспертиза обнаружила у мальчика психическое заболевание.

Только две пометки на полях: школы в крае закрылись из-за пандемии с 16 марта и не открывались до 1 сентября, то есть мальчику никто бы не открыл двери (ФСБ позже известила, что он планировал теракт с января). И второе: мальчик, признанный невменяемым, ранее успешно проходил вместе со всеми школьниками ежегодные диспансеризации.

— 6 июня. Канск. Дело анархистов. Взяты так же 14-летние, так же обнародовано видео с найденными веществами, которые могут идти как компоненты самодельной взрывчатки. Под следствием трое, двое в СИЗО. Обвиняются в терроризме, в планировании подрыва зданий ФСБ или МВД.

— 24 и 25 августа. ПНД Красноярска. Со всего края свозят 11 молодых людей и девушек: выдергивали семьи из постелей, говоря, что надо пройти тесты в ПНД. В машину — и вперед. Если нахрапом не проходило, возникала заминка, появлялся некто очень вежливый, растолковывал. Грамотно, в общем, работали и эффективно. Позже только одна Алена Прокудина и ее семья публично возмутились методами спецслужбы.

Впечатление, что поступил приказ: 1 сентября дети возвращаются в школу — обеспечьте порядок. ФСБ взяла грабли и начала сгребать вообще всех учеников, выглядящих неординарно.

— 4 сентября. Минусинск. ЦОС ФСБ распространяет видео и сообщает о задержании «в ряде регионов 13 граждан России, планировавших массовые убийства с использованием самодельных взрывных устройств, зажигательных смесей, холодного оружия, а также склонявших интернет-пользователей к совершению таких преступлений». В дневниках и телефонах задержанных — инструкции по изготовлению СВУ, схемы нападений на учебные заведения, здания силовиков и места с массовым скоплением людей. Изъяты четыре готовых к применению СВУ с поражающими элементами, компоненты для их сборки и изготовления зажигательных смесей. ТАСС уточняет: «Речь о группе молодых людей». Правительственная «РГ» пишет, что речь в т.ч. о подростках. Вероятно, эти выводы сделаны из оперативного видео ФСБ. На нем чекисты беседуют со школьником. Нам демонстрируют его комнату, где он хранил и порох, и керосин, в тетрадях — инструкции по изготовлению бомб, а в школьном альбоме лица части одноклассников перечеркнуты и подписаны: «DEAD» (мертв). Место действия ФСБ не раскрывает.

Ни в видео, ни в сообщении ФСБ этого нет, но телеграм-каналы, а потом и многие СМИ со ссылкой на спецслужбу цитируют якобы переписку мальчика от 17 августа: «Теракт хочу в школе сделать. Пойду на линейку в школу. <…> 100 хочу убить». Сливы сопровождаются громкими заголовками вроде «ФСБ предотвратило повторение Беслана».

И в тот же день СК сообщает, что дело по четырем статьям УК (позже добавят пятую) возбуждено против 15-летнего жителя Минусинского района. Умысел на теракт в школе (по нашей информации, речь о средней «Русской школе» № 6 Минусинска) возник, по версии СК, еще весной, к 1 сентября он изготовил четыре СВУ. Вину признал и раскаялся.

Минувшей зимой подростка отправили на принудительное лечение в закрытый психиатрический стационар: СК заявил, что у обвиняемого обнаружено расстройство, которое «лишало его в момент совершения общественно-опасных деяний способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими».

Очевидно, что «13 граждан в ряде регионов» — это те 11 или 12 в Красноярском крае и один или два — где-то еще. ФСБ говорила 4 сентября именно о той массе, что она свезла 24–25 августа в красноярский ПНД. Парень из Минусинска был среди них.

— 25 августа. Ачинск. ФСБ берет 13-летнего школьника. Мать утром того дня уехала на работу, звонят: возвращайтесь. Во дворе и дома — спецназ в масках. Адвокат: «Позже выяснилось: в тот день ФСБ сначала пришло к той девочке, что потом увезут в ПНД и она будет лежать вместе с Аленой. А тогда начали выявлять ее связи, и она сказала, что общалась с парнем по соседству. И вот они уже там, в их кругу, человек 10, — маленький пацан, ушастик, снизу вверх смотрит на маски. Нашли какую-то часть от петарды («Корсар 3» из магазина напротив мэрии Ачинска). Нашли блокнот с рисунками. И все. «Необходимо пройти обследование в психиатрической клинике». Ну а кто в таком возрасте не рисовал бои с солдатиками, кто не рисовал сражения вокруг школы? Сейчас это — «тексты и рисунки, отражающие идеологию «Колумбайна», «изображения по тематике «Колумбайна», «несовершеннолетний является участником «Колумбайн-сообщества» (цитирую документы, которые увидел про этому делу)». Но где это «Колумбайн-сообщество»? Покажите нам — хоть скрины».

Мать вырвала сына из психушки в последний момент, как-то смогла. Его уже увезли в Красноярск, и тут до нее дошло: какие там могут быть тесты? Начала писать отказы — и по всем инстанциям, на все горячие линии. Ребенка из ПНД увезла, но это вышло боком. Семья попала под пресс: документы на нее ушли в МВД, подразделение по делам несовершеннолетних, в школу, против матери запустили процедуру по ст. 5.35 КоАП «Неисполнение родителями обязанностей по воспитанию», и городская комиссия по делам несовершеннолетних (с аргументацией «нет оснований не доверять словам сотрудников органов») вынесла матери «предупреждение» — за то, что написала отказ от госпитализации здорового ребенка в ПНД (!). А самого ребенка на основании ничем не подтвержденных обвинений в членстве в некоем неведомом «Колумбайн-сообществе» и «деструктивном поведении» поставила на спецучет как «находящегося в социально опасном положении».

Мать последовательно через суд обжаловала эти решения, и первый суд отменил постановление о виновности в 5.35 КоАП РФ (ненадлежащее воспитание), производство по делу прекратил. Второй суд оставил в силе помещение на спецучет, но из постановления об этом исключил упоминание о «Колумбайне». И 3 марта, когда это решение мать уже хотела обжаловать, ей позвонили из школы, из комиссии по делам несовершеннолетних: ребенка с учета снимают.

Видеокролики

Россия ничего бы не узнала о заключении школьников в ПНД перед 1 сентября по настоянию спецорганов, если б не сестра Алены — Дария. Россия ничего бы не узнала о красноярском рецидиве, о том, что вновь в ходу смычка психиатрии и ФСБ, если б Дария не выложила в соцсетях подробности обыска, претензий и увоза Алены.

Алену забирают 24 августа. 27-го ее родители отзывают согласие и требуют вернуть им ребенка. Шум вокруг этого дела нарастает, и, видимо, органы решают ответить. В красноярском «Борусе», позиционируемом как «самое читаемое российское телеграм-издание за Уралом», появляется эксклюзив — видеоролик на полторы минуты. На нем Алена в тяжких раздумьях под песню о мозгах одноклассников на стене занимается имитацией — курения (незажженная самокрутка во рту), противоправных замыслов (достает из шкафа коробку, а из нее имитацию серьезного оружия — пневматику), прячет ее под кожаный плащ и удаляется — по всему выходит — в школу. Далее следуют стоп-кадры «Колумбайна» и Керченского расстрела.

Видимо, это должно доказывать правоту органов, пресекших тайные замыслы. Штука в том, что сама Алена ответить не могла, находясь тогда в изоляции от мира и попросту не зная, что о ней говорят. Позже ролики размножились, нашелся еще один, сделанный Аленой. Там все то же, но он короче (49 секунд) и звуковой ряд иной — это Pumped Up Kicks американской группы Foster the People (в песне — мысли изгоя, замкнутого и запуганного ребенка, решающегося на массовое убийство), и акценты иные. В финале титры: «Пожалуйста, перестаньте травить сверстников. Буллинг и скулшутинг — ужасные вещи. Это видео показывает, как делать точно не нужно. Оружие фейковое. Всех люблю».

Этот ролик в реальности и есть Аленин. А первый — чей?

Адвокат Владимир Васин:

— Алена находилась в психушке, связь только по телефону, ей включили первый ролик, и она по звуковому ряду — там песня про брызги одноклассников на стене — определила, что это не ее творчество.

Ребенок этот не обманывал никогда — почему не доверять ее словам? И ведь оригинал ролика сохранился.

Потом, когда она вышла, под камерой включенной заходили на ее страницу в «ВК». В дни, когда ее упекли в психушку, следы активности… 800 групп у ребенка! Четыре часа смотрели, ни одной подозрительной. Обижается, глаза мокрые: почему мне не верите?

В СК начали таскать из-за ролика, появившегося в СМИ, — того, длинного. В итоге пишут отказ в возбуждении дела: «В ходе проведения проверки факт публичного призыва к террористической деятельности Прокудиной не нашел своего подтверждения». Москва отказное отменяет. Далее второй отказ. И вот сейчас готова лингвистическая экспертиза по делу.

Ничего не подтверждается — люди же вокруг, поспрашивал. <…>

Дело о незаконном помещении в ПНД будем доводить до конца. Апелляция 21 сентября и

кассация 21 февраля прошли, дальше Верховный суд и ЕСПЧ.

Так какой ролик настоящий? И откуда взялся фейковый? Вот что говорит Алена (повторю, она давно занимается в киношколе «Твори-гора» — ребята снимают кино):

– Я сделала ролик на 49 секунд. А пока была в психушке, появился ролик больше минуты. В телефоне, который у меня забрали при обыске, оставались кадры, которые я не вставила. В новом ролике они есть. Даже по уровню монтажа видно — у меня простенький, а они (неизвестные соавторы) классно все сделали. Еще я выкладывала в «Тик-Ток», а на тот момент там можно было размещать видео не больше минуты. И, если вы обратили внимание, в моем ролике каждая фраза песни, если перевести на русский, подходит к кадру: поется «подхожу к шкафу» — я подхожу к шкафу, «достает винтовку» — я достаю. А они этого просто не поняли, смонтировали классно, но мимо. А еще у меня раскадровка была в тетради, где я прописывала каждый кадр и строчку.

Кинула потом съемку с фотика на комп, с компа на телефон, в телефоне монтировала. Куски были везде — и в телефоне, и в компе. Они их добавили, другую песню наложили. На русском. В моих сохраненных аудиозаписях — мы позже их внимательно с адвокатом просматривали — ничего такого не было.

Я думаю о непреложных элементах в такого рода делах — например, в Канске как доказательства злых умыслов подростков органы слили в «ВК» в паблик «ЧП Канск» снимки «с места задержания анархистов». В том числе снимок с граффити из Европы, за полгода до канских событий размещенный в телеграм-канале «Бомжи в Париже». Сейчас задействовали для своей аргументации вновь не СМИ, где присутствует фактчекинг, а телеграм-канал. Но рассказываю Алене — ей это интересно, она спрашивает про то, как учатся в тюрьме канские школьники. Оказывается, похоже на то, как дети учатся в ПНД.

— У нас тоже были уроки по 20 минут. И то не всегда.

Спрашиваю про закрытую группу в «ВК», «Колумбайн-сообщество» — в информации ФСБ указывалось, что 11 из 13 задержанных граждан «являлись участниками закрытого интернет-сообщества одной из соцсетей». (Почему ФСБ не предъявляет претензии тогда к Роскомнадзору и этой самой соцсети — ведь они должны были заблокировать эту группу по закону 2018 года. Или тут совместная операция: ловля на живца? Ну а кого они хотят поймать — всех? Кто в своем детстве не хотел сжечь школу?) Алена отрицает свое участие в каких-либо закрытых группах на тему «Колумбайна» и почти повторяет то, о чем я думаю, но не произношу.

— Они же сами утверждают, что банят такие группы, что их нет, они противозаконны, а потом сами говорят, что я была подписана. Нет. Обсуждали «Колумбайн» мы только с лучшей подругой в личной переписке, только обсуждали, никаких планов. Они просто по поиску пробивают «Колумбайн» и смотрят. И забавно, что подругу не тронули, один раз только вызвали в СК, и все.

«Дурка»

— Я лежала в детском отделении (до 14 лет), и там же находилась А., ее положили 25 августа. Выписали 31 августа. Раньше меня, наверное, потому что она и другие свое положение не придавали огласке. И вот мне сказали, что три девочки, которые лежали в психушке (включая меня и А.), переписывались с * (минусинским парнем, обвиненным в подготовке теракта). Но я этого не делала точно. Насколько знаю, А. и еще одна девочка подписали признания.

Ну А. такая своеобразная. Странная. Могла рассказывать о том, чего и не делала. Адвоката у нее не было. Она же рассказала про соседа своего, того самого 13-летнего парня из Ачинска. Ему повезло, что не было 14, и мама оказалась самой адекватной из всех, не дала его положить. А. еще его зачем-то после всего кинула в черный список в «ВК», будто он виноват, не она.

Остальным исполнилось 15 лет или они были еще старше — лежали в другом отделении. Лично я видела из этой партии только А. и еще, при регистрации, парня лет 20.

Я провела там 15 дней, 8 сентября вышла. Ни обследования не было, ни лекарств, вообще ничего. 7 сентября мне вечером в положенное время звонит мама, плачет. Спрашиваю: «Что случилось?» Говорит: «Тебе никто ничего не сказал?» — «Нет». — «Тебя завтра выпустят. Мы за тобой приедем». Я смотрю на санитарку, которая рядом со мной сидит — или медсестра, не помню, — она просто улыбнулась: «Сюрприз!»

Когда у библиотекаря забирала свои вещи из тумбочки, она говорит: «Наверное, тебя опять обманули, я сомневаюсь, чтобы мне никто не сказал». Библиотекарша классная была, с ней можно было пообщаться. Карандаши мне точила, бумагу давала. Самая классная из взрослых там.

Потом — комиссия против «плохих родителей, ненадлежащее воспитание». Но там просто попались нормальные люди, они даже не стали ничего разводить, слушать, видят, что все нормально. Мы больше переживали. И, кстати, девушка-следователь у меня сейчас очень адекватная по сравнению с фээсбэшным. Смотрит на все и видит правду. Еще меня хотели поставить на учет. Или даже поставили. Адвокат что-то сделал, быстро сняли. Или даже не успели поставить. И диагноз сняли, который ставили. Мы подали в Верховный суд. После него ЕСПЧ, но это долго.

Минусинский спрут

Алена продолжает:

— Где-то в ноябре следователь вызвал по делу мальчика из Минусинска, показал переписку, где якобы он меня склонял… Говорил, что он взорвет школу, и предлагал, чтобы я тоже пошла взрывать школу. Но это не моя переписка. Во-первых, это был даже не скриншот из «ВК», просто кем-то, чьими-то пальцами сделанная таблица в «Ворде» с фразами-репликами. Распечатка кем-то составленного файла. Во-вторых, это абсолютно не мой тип общения. Точки в конце предложений стоят — я их не ставлю. Я всегда пишу с маленькой буквы, там с большой. И много такого. Максимальная неграмотность. В словах, которые очевидно пишутся не так. Я не спрашиваю, что такое путинский режим, я знаю, что это. И уж тем более не спрашиваю это у незнакомых людей. Я в переписке не называю свой возраст.

Васин:

— Предъявленный текст переписки дали посмотреть эксперту, тот заключил, что это не разговор подростков, это текст взрослого человека, и причем одного — таковы структура, конструкции фраз, лексика. Когда зашли в архив, представленный соцсетью, увидели: в указанный день у Алены вообще не было переписок ни с кем.

— Позже я нашла его (минусинского подростка) страницу в «ВК», — продолжает Алена. — Посмотрела его фотки, точно поняла, что с ним не общалась. Еще фээсбэшники удалили все переписки с моей страницы зачем-то, когда мой телефон был у них. Но я запросила архивы в «ВК», и там просто все переписки, и удаленные, и нет, все-все, мы с адвокатом просмотрели, и не было там этого парня.

Два раза мы ходили к следователю. Фээсбэшник сидел (во второй раз опоздал) и психолог детский. Ну она в телефоне сидела, ей как-то все равно было. В конце первого допроса нам сказали: «Думайте, вспоминайте. Может, ты забыла». Просили телефон, чтобы в моем «ВК» пошариться. Но я его как раз в тот день забыла. А во второй раз мы прямо точно сказали: нет и все.

Прохожу как свидетель. Сейчас зачем-то хотят вызвать двух бывших одноклассниц, чтобы они дали мне характеристику. Сначала вызывали мою лучшую подругу, теперь их.

Какой им смысл сажать школьников? Полно же очевидных преступлений — домашнее насилие, например. Почему они им не занимаются, там же истину легко установить… Раскрыть заговор почетней? Да даже закона о домашнем насилии еще нормального нет. А насчет школьников, видимо, есть.

Я спрашиваю, как она думает, отразится ли эта история на ее будущем, планирует ли она его, сформулировала ли свое отношение к происшедшему с ней?

Девочка ясно видит будущее, с оптимизмом (не буду излагать детально), и полагает, что случившееся ей не помешает делать свою жизнь. Ходит на дополнительный английский, в киношколу, играет на электрогитаре (отец: «стесняется только для всех играть»).

— Вообще мне кажется это хорошим опытом. Я хотела бы писать сценарии для фильмов, и думаю, эти новые знания мне могут помочь: сама пережила, легче писать. Хотя… не знаю, можно было бы и без этого обойтись. В то же время новые знакомые. Я бы даже на гитаре не играла, если б этого не случилось.

Можем повторить

«Можем повторить» — только про Победу? Но ее бы не было без лета 41-го, а того — без сентября 39-го, а того — без террора 37–38-го годов… Что «можем повторить»? Причины найдутся всегда. Враг у ворот, обострение международной обстановки… Что сделано, чтобы, наконец, перестать бесконечно повторять наше прошлое?

При Ельцине ввели мораторий на смертную казнь. Что еще?

Вот и я не знаю. А сталинские институции, машинерия, которую можно использовать так, а можно эдак — тут.

Что сделано, чтобы карательная психиатрия не вернулась?

Адвокат Васин — о закрытом суде в ПНД:

— Гершенович вышел с иском о принудительной госпитализации. Одно из оснований — ссылка на «данные ФСБ» о том, что Алена состоит в «Колумбайн-сообществе». Что у нее особенности поведения, не соответствующие существующим социальным нормам. Но нигде в деле вообще нет этой аббревиатуры — ФСБ. Появится справка от эшников — но это не ФСБ, и там несущественные сведения, это не в счет, появится СК из-за вброшенного ролика — но позже. Нет, нам так и не показали доказательств, что Алена состоит в каких-то сообществах. Мы также делали запрос в суд: на основании чего спецназ вошел в жилище Прокудиных. И суд нам представил свое решение на вход в их дом, нарушение его неприкосновенности. Но и председатели судов тоже ФСБ верят на слово — о «возможной причастности к подготовке теракта». Ни приложения к этому утверждению, ни скрина захудалого, ничего.

Алену запаковали на основании «психиатрического заключения». Но оно должно быть минимум 5–7 листов. Суду предъявили один лист 12-м кеглем с самым большим межстрочным интервалом, на втором листе только подписи четырех врачей ПНД. Мы этому противопоставили семь тезисов на восьми листах профессора Владимира Менделевича, доктора наук, завкафедрой Казанского университета, — очень убедительно о том, что это крайне непрофессиональная, неаргументированная работа красноярских врачей. Судья приобщила заключение к делу, пообещала исследовать, но после пяти минут в совещательной комнате (Алена и ее родные вообще говорят о паре минут. — А. Т.) огласила резолютивную часть, разрешив принудительную госпитализацию.

И вот смотрите: к тому моменту о происходящем в краевом ПНД все в стране, в Красноярске и Москве, были поставлены в курс дела. «Новая» написала всюду запросы, всюду дозвонилась.

Уполномоченный по правам ребенка в крае Ирина Мирошникова сказала, что не вправе комментировать следственные действия и тем более вмешиваться в них. Главный детский психиатр краевого минздрава Елена Володенкова: «К сожалению, никаких сведений о помещении несовершеннолетних в психиатрический стационар дать не могу, так как об этой ситуации знаю только из СМИ. В ПНД сходить не могу, так как у них карантин по коронавирусу. Мне не понятно, почему не провели психиатрическое освидетельствование амбулаторно, если это так нужно. Недобровольное освидетельствование проводят только по решению суда».

Зураб Кекелидзе (центр Сербского) на наш вопрос, можно ли удерживать ребенка в стационаре после отзыва добровольного согласия в отсутствие указаний на непосредственную опасность, ответил утвердительно, ссылаясь на статьи законов. А вопросы о том, может ли ФСБ исходя из немедицинских резонов определять сроки содержания пациентов в ПНД, почему не провели психиатрическое освидетельствование подростков амбулаторно и пр., повисли в пустоте: «такие ответы впоследствии могут стать препятствием к поручении нам судебной экспертизы».

И все молчали. Федеральные и краевые омбудсмены, минздравы. Профессиональное психиатрическое сообщество, педагогическое. Поднимал волну психолог Николай Щербаков, но его коллеги в Красноярске и Москве говорили очень сдержанно и — «между нами». Один из красноярских столпов, создатель российской школы по педагогике развития, доктор психологических наук, кандидат юридических, профессор Борис Хасан сказал лишь, что «эта девочка — инструмент в каких-то грязных руках». (Причем сказал тоже не для печати, но уже можно — Хасан недавно от нас ушел.)

Одиночные пикеты (с плакатами «Нет политическим репрессиям» и «Дети — не собственность государства») прошли только в Красноярске и Новосибирске.

Каково родителям понимать, что, дав согласие, сами упекли детей в психушку, своими руками. А потом отзывай разрешение, не отзывай — поздно, челюсти уже не разжимаются. Если и начнут размыкаться (оттепель!), то потом ведь сожмутся вновь. Так оно пережевывает.

История с Аленой далека от завершения. Никаких особенных препятствий тому, чтобы упечь кого-то в «дурку», твердых преград, системных механизмов, институтов защиты против возвращения практик карательной психиатрии за все последние годы — пока общественность ее обсуждала и осуждала — не создано. Как и возвращению смертной казни или массовых политических репрессий.

Все возвращается по щелчку сановных пальцев.

Красноярский сюжет — именно об этом. Разве что ГУЛАГ обессмыслился — спасибо технологическому прогрессу: добыча из родины сырья уже не нуждается в рабском труде. Сибирь теперь косят финские и американские валочные и разделочные комбайны, нефть качает техника. Впрочем, кто знает. Вот даже отбывающие пожизненное начали вдруг с недавних пор ударно вкалывать.

В ноябре 1981-го в моей школе десятиклассники (наши «старшаки», те, кто нас принимал в пионеры) подались в политику под фашистской свастикой. Современные подростковые дела кажутся играми на лужайке на фоне тех событий. И что? Фашистов исключили из комсомола — отлично помню то собрание, нас, восьмиклассников, только приняли в комсомол. И все. Всем дали доучиться в школе, кто захотел, беспрепятственно поступил учиться в вузы, в том числе педагогические… Кое-кого посадили, но много лет спустя, уже в другой стране, и не за слова, не за романтизм или максимализм, а за конкретные убийства. В конце 80-х в СССР — массовые студенческие волнения. И что? В 1989-м в Китае студентов на площади Тяньаньмэнь наматывали на траки танков, а нас не трогали. Пожалели. Менты перестали забирать за политику, за песни и танцы, демонстрации и митинги на улицах, Горбачев вернул студентов из казарм (а могли бы перемалывать и дальше), вывел войска из Афганистана, а в 1991-м завели уже выведенные из частей танки обратно…

В ней не будущее видят, а крах и конец, в ней властные бумеры, что-то еще помнящие из университетского курса, углядывают субъективное условие революционной ситуации — ту самую отмороженную массу, готовую к радикализму. Классы отменили, значит, это дети.

Бумеры не ошибаются — только подростков здесь и не съедает страх. Поэтому здесь — война с детьми. Это страх перед будущим. Но у будущего нельзя выиграть. Можно лишь еще какое-то время гнобить детей, запускать допотопные жернова, мелющие мелко и неотвратимо.

Правда, бумеры постоянно прокалываются. Ставя точки в конце предложений. Не зная английский. Не имея представления о формате «Тик-Тока». Это смешно.