Вам здесь не жить

Поражение в правах, дискриминация и пиратство. Государство последовательно вычеркивает из «жизни» тех, кого назначает «иноагентами». Законодательство в отношении граждан и организаций, объявленных Минюстом «иноагентами», стремительно разрастается: теперь речь не только о запретах на деятельность, но и про заработанные деньги. Обо всем этом спецкор «Новой» Ирина Воробьева поговорила с юристом, основательницей «Центра защиты прав СМИ» Галиной Араповой. Саму Арапову, как и Центр, который она основала, Минюст признал «иноагентами».

— Многие до сих пор воспринимают статус «иноагента» как что-то легкое, мало к чему обязывающее. Подумаешь, плашку поставить и отчеты отправить. В России даже появилась настольная игра «Поймай агента» с красноречивым описанием про врагов, которые завелись в хорошем городе и нужно их найти и наказать.

— Я не сторонник упрощения, бравады и шуток по поводу статуса «иноагента». Сейчас в списке Минюста около 700 физлиц и около 200 организаций и различных общественных инициатив. По масштабам страны цифры весьма скромные, конечно. Но отдает ли общество себе отчет в том, что такой статус — это поражение в правах граждан своей же страны, дискриминация и ситуация, далекая от нормы? Некоторое время назад соцопросы фиксировали в целом спокойное равнодушие к «иноагентам», отношение было либо нейтральным, либо с пониманием, что это политическое наказание неугодных. То есть считали, что это не враги народа и не шпионы, а критики власти.

Появление настольной игры с таким описанием, если это льет воду на мельницу пропаганды, — это переход на другой уровень. Такая попытка утвердить в представлениях людей слово «враги», чтобы на бытовом уровне как бы сама собой росла нужная риторика. Это как если бы появилась игра «запытай задержанного», где можно было бы получать очки за правильную комбинацию боли. И люди, играющие в такое, уже не смогут думать, что пытки — это плохо и запрещено, что бы задержанный ни совершил.

— Вы сказали, что статус «иноагента» — это поражение в правах и дискриминация. О чем конкретно речь?

— В октябре этого года ЕСПЧ вынес решение по жалобам, их подавали физлица, НКО и медиа, которых Минюст признал «иноагентами» в России. В решении суда прямо говорится, что закон об «иноагентах» нарушает права на свободу выражения мнения, свободу объединения и право на неприкосновенность частной жизни. Этот закон в целом противоречит Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Да, Россия сейчас не выплатит никому компенсации, но по своей правовой сути это очень важное решение.

А в самих жалобах юристы очень подробно описывают с примерами, как именно статус «иностранного агента» нарушает фундаментальные права, по сути, является дискриминацией и поражением в гражданских и политических правах граждан. Здесь достаточно просто взглянуть на сам закон, там целый перечень того, что людям, которых Минюст посчитал «иноагентом», делать нельзя.

Например, не разрешается быть членом общественной наблюдательной комиссии, ограничиваются права на участие в выборах всех уровней, а еще агитировать нельзя за кандидатов. И депутатом быть тоже нельзя. А еще проводить антикоррупционную экспертизу, общественную экологическую экспертизу, распространять информацию для несовершеннолетних, преподавать в государственных и муниципальных образовательных учреждениях и так далее. Список большой.

Здесь на полях оставим вопрос: а что, например, в этом случае делать детским писателям? Вот, например, книги Линор Горалик* не могут распространяться на русском языке для российской детской аудитории, потому что ее признали «иностранным агентом». То есть это прямой запрет на профессию.

Также зададимся вопросом, что происходит с преподавателями в случае присвоения статуса «иноагента»? Запрет на трудовую деятельность происходит. Или вот у человека свой бизнес, но попав в список Минюста, он не может распространять рекламу, то есть заниматься предпринимательской деятельностью.

— Все, кто внесен в список Минюста, обязаны отчитываться о своих финансах. Уже немалое вмешательство в частную жизнь, но на этом не остановились.

— Это еще один пласт, связанный с ограничением в правах. Внесены поправки, связанные с доходом «иностранных агентов». То есть человек, которого признают «иностранным агентом», не может получать доход от авторского вознаграждения, отчисления за использование его интеллектуальной собственности. От этого пострадают писатели, журналисты, музыканты, люди творческих профессий, их наследники, получающие роялти от интеллектуальной собственности. А ведь это атака на право частной собственности, охрана которой гарантирована Конституцией, однако гарантируется, как видим, не каждому.

Вот, например, известный священник Григорий Михнов-Вайтенко внесен Минюстом в список «иноагентов», и теперь, значит, не сможет получать авторские отчисления от наследия Александра Галича — своего отца. Книги писателей из списка «иноагентов», которые читатели сметали с полок книжных магазинов, теперь оттуда убраны или продаются в непрозрачной упаковке с пометками, как если бы это были эротические издания, содержание которых ограничено для просмотра несовершеннолетними на витрине книжных магазинов. Но за их реализацию автор ничего теперь не получит, потому что государство решило направлять все эти доходы на замороженные счета, доступ к которым будет только у властей, сам же собственник этими средствами распоряжаться не сможет, пока с него не снимут статус «иноагента».

— Вот что еще интересно с интеллектуальной собственностью. Получается, что власти не могут или не хотят запрещать книги, песни и выступления и хотят, например, их использовать. Но так, чтобы люди, которые это создали, не получали с этого ни копейки. Что это за пиратство на государственном уровне?

— Именно так, по сути, пиратство. В том-то и дело, что они фактически могут это использовать сами, если захотят. При этом даже если будут поступать отчисления с использования этой интеллектуальной собственности, то все будут попадать на специальный счет. А с этим счетом автор не может ничего делать, оттуда деньги могут списываться только в доход государства, то есть на налоги и штрафы.

— Но ведь и это еще не все? Отбирают доход, получаемый от сдачи в аренду или продажи движимого и недвижимого имущества.
— Да, его «иноагенты» также получить и распорядиться им не смогут после 1 марта этого года, когда поправки вступят в силу, весь доход от сдачи в аренду или продажи имущества попадет на закрытый спецсчет. Такие же ограничения будут распространяться и на доходы от банковских вкладов и дивиденды. Это беспрецедентное поражение в имущественных правах. Оценивать это с точки зрения конституционных гарантий права собственности уже нет никакого смысла.

— То есть жить не дадут вообще?

— Лишать гражданства нельзя, а выдавливать из страны, как видим, вполне практикуется. И запугивать, и уголовные дела возбуждать, травлю устраивать. С «иноагентами» избегают заключать трудовые договоры, а их близких начинают выдавливать с работы, задают им вопросы. На данный момент уже у каждого четвертого из списка «иностранных агентов» есть уголовное дело, а то и не одно. Практически каждый раз в таком случае у близких родственников проводят обыски. Последние такие дела о несоблюдении обязанностей «иностранного агента» весьма красноречиво показывают, как это делается.

Пришли с обыском к 95-летнему отцу политика Льва Шлосберга*, к маме журналистки Алеси Мароховской*. Обычно это сопровождается изъятием техники, допросами. Что они там собираются найти у их родителей? Переписку о несданных «иноагентских» отчетах? 

Кстати, тот самый специальный счет, на который будут попадать все доходы, к нему можно будет получить доступ только после того, как человека из списка исключат. А это, как мы видим на практике, почти невозможно.

— А вот еще про деньги, кстати говоря, помню, что когда закон об «иноагентах» только принимался в первой итерации, там было про доказанное иностранное финансирование. Но на это, кажется, забили?

— Забили, в закон внесли изменения, он уже действует в новой редакции с декабря 2022 года. И теперь наличие или отсутствие финансирования вообще не имеет никакого значения для внесения в реестр «иноагентов». Достаточно, чтобы чиновник решил, что человек находится под иностранным влиянием, что бы это ни значило.

Это максимально широкая рамка, и когда они эти формулировки в Госдуме утверждали, один из депутатов в комментариях прессе прямо сказал, что это было сделано специально. Чтобы в реестр можно было внести кого угодно для удобства властей.

И на практике, мы видим, так и происходит. 

Признание «иноагентом» сейчас используется часто для сведения политических счетов с несогласными, но также были и случаи, когда этот непрозрачный инструмент был использован для устранения бизнес-конкурента, как инструмент недобросовестной конкуренции. Нужно убрать с рынка кого-то? Пожалуйста, внесение в список решает эту задачу.

Так за что же можно попасть в немилость Минюста? Хотя здесь на полях тоже оговоримся, министерство заявляет, что они просто технические исполнители, а представители Роскомнадзора в суде вращают глазами куда-то наверх. Кто там «наверху» принимает решения?

При обжаловании решений Минюста о признании «иностранным агентом» чего только ни пишут в объяснениях про «иностранное влияние. Например, в двух случаях журналистов включили в реестр «иноагентов» якобы потому, что они пользуются «иностранными площадками», такими как YouTube и телеграм. Это примерно каждый второй в стране, включая маленьких детей.

— То есть и кулинарный блог? Йога, здоровый образ жизни, мода, спорт? У многих людей огромные по числу подписчиков каналы с совсем не политическим контентом.

— И при желании любого могут запросто внести в реестр ровно с той же формулировкой про иностранные площадки. Широкая формулировка закона и нечеткие критерии, непрозрачная процедура принятия решения о признании «иноагентом» дают возможность использовать такой инструмент совершенно произвольно.

Или, к примеру, у журналистов и экспертов, голоса которых звучат публично, есть еще такие причины внесения в реестр: принимал участие в подготовке материала для «иностранных агентов», давал интервью иностранным медиа, проживает за пределами Российской Федерации. Очень любопытно, так, находясь не в России, «под иностранное влияние» попадает буквально каждый первый с такой точки зрения.

Отмечу также, что пока ни одно судебное дело об обжаловании статуса «иноагенты» в российских судах не выиграли. То есть попасть в реестр можно по политической воле государства, перспективы обжалования нулевые.

— А как-то объясняется, в чьих интересах «действует иноагент»? Они «чьи агенты»?

— Теперь и это не имеет значения: иностранные, и всё. Главное, что не в пользу российских властей, и их мнение и публичная позиция не совпадают с официальной риторикой. Получается, в такой логике, что критиковать можно, только если действуешь по указке каких-то иностранных сил, просто другого мнения гражданин страны иметь не должен. Это приводит в том числе к тому, что в России полностью исчезает общественный контроль над чем бы то ни было. Ведь если ты критикуешь полицию за пытки задержанного или высказываешь критику в связи с плохим экологическим состоянием региона, то делаешь это исключительно с позиции иностранной и против родного государства.

— Если с этими формулировками каждый может стать «иноагентом», то как быть с уголовной статьей о недонесении на самого себя как на «иноагента»? Мы же знаем, что уже есть прецеденты.

— Тут тоже все устроено весьма иезуитски. Сначала власти еще в 2012 году такое правило распространили на НКО, у которых есть иностранное финансирование и которые якобы занимаются политической деятельностью. Мол, внесите себя в соответствующий реестр и работайте дальше. Все правозащитные организации были, естественно, против, потому что никто не признавал деятельность в области защиты прав человека и в интересах общества как политическую, ведь никто не боролся за власть, не баллотировался в депутаты, не занимался лоббированием на уровне парламента. В итоге Минюст начал включать организации в реестр принудительно и штрафовать до полумиллиона рублей за то, что не донесли на себя сами.

Тут можно, конечно, отмотать пленку до того самого американского закона об «иноагентах» FARA, на который так любят ссылаться российские власти. Существует такая практика, как в США, так и в других странах, когда политические лоббисты действительно регистрируются и заявляют о своей позиции государству. Но это открытая практика, то есть политический лоббизм сам по себе не является в этих странах наказуемым, существует как механизм продвижения законодательных инициатив в интересах больших корпораций или целых индустрий, а также иностранных государств. Не могу предполагать, оттуда ли российские власти взяли это, но термин «иностранный агент» попал в наши законы в весьма исковерканном виде. НКО тогда они принесли очень много проблем, часть организаций просто закрылись.

Сейчас мы наблюдаем ту же тенденцию в Грузии, где ряд НКО предпочитают закрыться после принятия закона. Будет ли у них такой же трек, какой был у нас? Ведь начинали с закона об НКО-«иноагентах», потом внесли изменения, начали признавать медиа, а затем и людей. Когда под этот каток начали попадать СМИ, мы сразу поняли, что следующими будут люди, потому что в законе появилась формулировка про физлиц.

Первыми в реестр попали пять человек, среди которых были журналисты, учитель русского языка и известный правозащитник Лев Пономарев*, эта эра началась в конце 2020 года и понеслось. 

Теперь, соответственно, за недонесение на себя самого могут и оштрафовать, и привлечь к уголовной ответственности.

— И как люди попадают под уголовку по этой норме?

— Есть два возможных трека. Первый заключается в том, что ты сам должен осознать, что должен записаться. Ведешь какую-то деятельность, которая может не понравиться власти. Теперь, как мы знаем, достаточно просто пользоваться мессенджерами или иностранными площадками (это, конечно, грустная ирония). Государство, например, рассматривает распространение информации для неограниченного круга лиц как один из видов деятельности «иноагента». И для этого вообще необязательно быть журналистом, достаточно просто вести блог о вязании.

А еще в качестве такой деятельности, например, признается формирование и влияние на общественное мнение. Учителя, преподаватели, писатели и опять же — блог про вязание, дрессировку собак или новые модные тренды. И вот ты не догадался записаться в «иноагенты» самостоятельно. Тебя могут за это оштрафовать, и ты должен пойти и все-таки зарегистрироваться. Представим, что не пошел. Тогда уже светит уголовная статья за то, что не записался после первой черной метки.

Но сейчас делают еще циничнее — сначала включают в реестр «иноагентов», а потом штрафуют, что сам добровольно не записался. Такие дела уже есть у Данилы Поперечного*, Александра Минкина*, адвоката Вадима Прохорова* и не только.

Но есть и вторая возможность попасть под уголовное преследование. Если человек не записался в «иноагенты», а уже начал собирать информацию о военно-технической деятельности России, которая может оказаться доступной иностранным источникам. Эту норму ввели за полгода до февраля 2022-го. Тогда было понятно, что это было направлено на значительное снижение публичного обсуждения и публикаций в интернете любой информации, связанной с военной тематикой. Тогда замолчали военные эксперты, журналисты, правозащитники и юристы, которые специализировались на помощи военнослужащим, поскольку «целенаправленный сбор информации о военной деятельности РФ» подпадал под состав преступления.

Причем речь не шла о каких-то секретных данных, это не про военную тайну, все только про открытые, доступные всем источники. Любой юрист, который будет защищать семью, потерявшую сына в результате армейской дедовщины, подпадал бы под преследование. Кстати, в списке того, о чем нельзя собирать информацию, есть, например, информация о «морально-психологическом климате» в армии. Или информация о ходе и результатах рассмотрения сообщений о преступлениях и предварительного расследования преступлений, совершенных военнослужащими или в армии. Это уже в 2021 году было значимым инструментом цензуры.

То есть логика была такая — сначала запишись в «иностранные агенты», а потом собирай и публикуй несекретную информацию из военной сферы. И два известных нам кейса по таким уголовным делам это — Алсу Курмашева* (которая вышла на свободу в результате обмена) и французский исследователь Лоран Винатье, который недавно получил три года колонии. То есть здесь уже не надо даже попадать в пятничный реестр «иностранных агентов». Не важно вообще, работаешь ли ты на редакцию-«иностранного агента», достаточно, чтобы ты условно интересовался военной тематикой и по этому поводу высказывался.

— Сейчас мы видим уголовные дела за неисполнение обязанностей «иноагента», где после двух административных штрафов уже заводят дело. А у кого-то этих штрафов пять или шесть…

— Есть человек с 11 штрафами…

— То есть это не автоматическая история, где два штрафа — и сразу уголовка?

— Как мы видим на практике, нет. Вот Роскомнадзор в марте 2024-го с гордостью сообщил о том, что они передали 45 материалов в Следственный комитет с вопросом о необходимости возбуждения уголовного дела, и как минимум по 25 дела были заведены. Это значит, что по этим людям было как минимум два штрафа именно по линии Роскомнадзора, то есть отсутствие иноагентской плашки на публикуемом «иностранным агентом» контенте.

А есть еще Минюст, который контролирует иноагентские отчеты. Сколько было всего заведено дел в результате? Мы не знаем, потому что о них становится известно, только когда у человека начинаются проблемы — объявляют в розыск, приходят с обыском к фигуранту или его семье и так далее. В редких случаях все начинается с того, что следователь стучится в WhatsApp и говорит о необходимости явиться на допрос. Так что это не автоматическая история и даже не по одним и тем же правилам. Известен случай, когда в отношении «иноагента» с 11 штрафами Следственный комитет отказался заводить уголовное дело. Звучит как чудо по нынешним временам. Так что есть ощущение такое, что каждый раз это на самом деле политическое решение.

Кроме того, с точки зрения уголовного наказания это преступление небольшой тяжести — до двух лет лишения свободы. Зачем они приходят к пожилому отцу Льва Шлосберга с обысками по этому делу? Условно говоря, в деле непоставленные пометки или несданные отчеты, так что состав у них есть. Что еще они планируют найти в телефоне мамы или планшетах детей по этому делу? Или в другом случае приходят к отцу, который уже очень давно живет с другой семьей и в другом городе, допрашивают однокурсников, которые годами не виделись с «фигурантом».

Все это создает атмосферу дополнительного давления и страха, чтобы все остальные боялись. И заодно наказать семьи «иностранных агентов», показать, что их близкий — враг. 

* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов».