И заявила, что суд, длившийся почти два месяца, конечно, «принес ей страдания», но только вот в каком смысле: Марин страдала от того, что вынуждена была «три раза в неделю являться» (хотя могла так часто и не ходить, но проявляла дисциплину. — Ю. С.) на слушания вместо того, чтобы тратить это драгоценное время на дорогих ее сердцу избирателей, которых она и однопартийцы характеризуют как «хороших французов», «добрых тружеников», доведенных почти до ручки налоговой и иммиграционной политикой предыдущих правительств. А тут еще, выходит, над единственной «альтернативой системе», за которую пытается себя выдать богатая наследница партии, построенной ее папой, устраивают «политический процесс», чтобы не позволить ей выдвинуться на следующих президентских выборах 2027 года.
Последний день процесса
В последний день судебного заседания один из самых больших залов для слушаний нового Парижского дворца правосудия был переполнен, как верно отметили многие французские СМИ. Но это потому, что они, вероятно, заходили лишь в примерно 100-местный зал, но не спускались в многократно более просторный аудиториум, где шла видеотрансляция. И вот там было совсем пусто — в отличие от одного из процессов над экс-президентом Саркози и суда над экс-фаворитом президентской гонки — 2017 Фийоном. Впрочем, подождем того дня, когда вся Франция с замиранием сердца (миллионы с тревогой, но миллионы и с легким радостным предвкушением) узнает, приговорил ли суд 56-летнюю Ле Пен к лишению права на избрание, которое — по требованию прокуратуры — должно будет вступить в силу немедленно, независимо от того, подаст ли главная обвиняемая апелляционную жалобу.
В последний день Марин Ле Пен, окруженная Луи Алио, вторым номером «Национального объединения» и ее бывшим спутником жизни, и Валлерандом де Сен-Жюстом, бывшим казначеем партии, сидела в первом ряду и внимательно слушала своего адвоката. Драматургия этого судебного спектакля* была выстроена правильно: в последний день выступал защитник главной героини политико-финансового детектива.