Киссинджер однажды напомнил, что в начале XX века великие державы вовсе не собирались начинать Первую мировую войну, и тем не менее кризисные ситуации вызвали цепную реакцию, так как никто не знал пределов допустимого.
Отмечу, что «допустимого» в начале ХХ века, если сравнивать с сегодняшним днем, было немного.
В середине 1970-х годов сначала в США, а затем и в СССР были созданы системы лазерного, инфракрасного и телевизионного наведения ракет. Это позволило достичь большой точности их попадания в цель (по разным оценкам — до 30 метров). Эксперты заговорили о возможности нанесения нового типа ядерного удара — обезглавливающего или ослепляющего, который позволял бы уничтожить руководство противоположной стороны до того, как будет принято решение о приведении в действие механизма ответно-встречного удара. Это возродило представления о возможности победы в «ограниченной ядерной войне» благодаря выигрышу в подлетном времени.
В 1977 году СССР приступил к развертыванию на своих западных границах ракет средней дальности «Пионер» (по натовской терминологии — SS-20). Всего было развернуто около 300 ракет подобного класса, каждая из которых была оснащена тремя боевыми блоками индивидуального наведения на цели. Это позволяло СССР в считаные минуты уничтожить военную инфраструктуру НАТО в Западной Европе — центры управления, командные пункты и особенно морские порты (последнее в случае войны делало невозможным высадку американских войск в Западной Европе). На фоне тотального превосходства СССР в обычных вооружениях это давало Организации Варшавского договора полное военное превосходство на европейском ТВД.
Москва клялась, что все это — чисто оборонительное оружие. Но дело в том, что нам никто не верил. Как, впрочем, и мы — им.