Сирены воют, беда прибывает

Колян

Воскресный вечер, курганский гидроузел — мост-плотина соединяет главную улицу (Ленина) с шоссе Тюнина (на юг). У плотины затор: ускорившаяся река принесла кучи мусора и плавник. Стволы вывороченных деревьев, ветки, все, что власти в прошлом году из-за ландшафтных пожаров сжигать запретили, все, что захламляло берега. Теперь это все тут. Плавнику не дают проплыть опоры моста и формируется остров. Сцепляясь, разрастается в континент. Эмчеэсники в оранжевых гидрокостюмах ходят по нему и разбирают, растаскивают, проталкивают, цепляют баграми, подцепляют к моторным лодкам тросами, распиливают болгаркой.

— Колян, Колян, справа подцепляй!

Работа тяжелая и опасная, вода набрала удивительные для Тобола скорости, причем быстрые потоки соседствуют с еще более быстрыми, закручивают воронки. Плавник скользкий, бревно крутанется, не заметишь, как полетишь сам, или оно поднимется, ударит в висок, в темя; древесный айсберг виден, как и ледовый, не самой значительной частью.

У Коляна все получается, у его соседей не очень; с некрупными сучьями работают поодиночке, большое бревно поднимают лебедкой. Герои среди нас.

Скоро начнет топить дачи (в понедельник уже начало), и поплывут доски, туалеты, теплицы, домики, покрышки, пенопласт, тела животных. Непонятно, почему одна из заслонок между опорами моста опущена, несколько дней до этого одинаково подняты были все. Но отвлекать начальников (скорее всего — погон из-за спасжилетов и курток не видно) не решаюсь. Все они безотрывно следят за противоборством со стихией: подают команды и подсказывают сверху, с моста.

Вокруг лодки: цепляют мусор, гонят его дальше. Подрабатывая моторами, дают распиливать сучья. Здесь же привезенная в Курган аэролодка «Пиранья 6» — два дня перед этим она работала ледоколом: на ней гоняли перед опорами моста, «ослабляя ледовое поле», разрыхляя лед.

Возвращаюсь сюда через несколько часов, все это время льет дождь. Уже окончательно стемнело. Здесь бьют прожектора. Очертания мусорного континента меняются. Видно, как устали спасатели, иногда они просто ложатся на сцепившиеся намертво и подпираемые напором воды сучья и стволы. И лежат. Недолго.

С моста кажется, что даже глаза закрывают. Или они сами закрываются — так устали.

Вообще такими бревнами таранили и брали крепости. В понедельник разбирали затор уже и перед Кировским мостом, недавно реконструированным. Перила с него загодя сняли — это грамотно.

Горе России в том, что ее руководство желает указывать всему миру, как жить, а, например, с замером снегозапасов и со своевременными выводами из этих замеров или, например, с расчисткой и углублением русел рек в городах — не получается. Спасение России, во всяком случае непосредственное, физическое, — вот в этом, храни его боже, Коляне.

Вариант рая

Официальный канал публикует съемку с воздуха всевозможных свалок в городе на берегу. Губернатор рассказывает о заторах у гидроузла и сетует: мол, что же вы, «не надо усугублять степень чрезвычайности ситуации, друзья, убирайте мусор с ваших территорий».

В Кургане из собственных проблем не только тарифы, но и отсутствие мигрантов. «А на углу стоит таджик с глазами Блока» — это не про Курган, из-за бедности региона те сюда не едут. А потому относительно чисты здесь только центральные улицы и отдельные дворы, дворников не видно. Местные не идут. Хотя им тут предлагают зарплату от 41 тысячи, что по курганским меркам неплохо, есть стойкое мнение: «врут они», на руки столько не дадут никогда.

Весной мусоросборником и чистильщиком работает река.

— Сильный паводок наконец прочистит русло и будет больше рыбы. Доберусь вот до дачи и сеть раскину на участке. Ну не сеть, сетку. Участок же мой. Сосед в прошлое половодье аж три сетки поставил у себя. Там, где картошку собирает. Ну, то есть тоже сугубо на своей земле. Полтора ведра рыбы. Караси в основном.

Не буду принижать собеседника перечислением его должностей и регалий, это все не то, хотя и о нем; скажу точней — один из лучших людей этого города. Никакого уныния, а уж тем более паники. Смеется и мечтательно так рассказывает о рыбоудных перспективах.

Когда я говорю, что выдам «сенсацию» с его именем, еще больше смеется: не стоит его называть. Это — хоть и на своем участке — все же незаконно.

Уж не знаю, что курганские рыбаки именно сейчас, в прибывающей воде, на удочку могут поймать, но ведь стоят по берегам и ловят. Один, у бульвара Солнечного, как-то оказался в воде — может, пошел спасать снасть, освобождать зацеп, может, сам не заметил в азарте, как его поглотила пучина. А рядом набережную Солнечного укрепляли спасатели. Заметили, вытащили, спасли.

Рыбалка — более точного слова нет, но это вариант рая, доступный пока русскому человеку вариант свободы. Когда окружающее внезапно выпускает из окружения, делает одолжение: беги. Экзистенциальный скачок из самообмана, взлом системы, настоящая жизнь, нет, лучше — отдельный мир, правильный, похожий на детский, который нарисован так, чтобы только восхищать. Простор душе. Восхитительные минуты и даже часы. Ты такой же пьяный, только еще и мокрый постоянно и рыбой от рук воняет. Как раньше цветами и воздушными девушками. Книгами и шашками.

А вместе с водой подымается кровь — это еще классики отмечали, наблюдая за российскими наводнениями. Да вот хоть наш современник Александр Миндадзе. «В субботу» — формально фильм о чернобыльской катастрофе, но, конечно, это о людях и о сопутствующих им катастрофах вообще. И все как всегда: «бегут ноги сами по себе, голова вбок», «рыбаки на мощеном берегу, им все нипочем было» (цитаты по сценарию) и прочие хорошо узнаваемые черты любой большой российской беды.

И одна из них — только в эти моменты люди могут себе позволить больше, чем обычно. Или начинают понимать, что могут себе позволить чуть больше. Инструктор горкома партии вдруг возвращается в свой ВИА, лабающий на свадьбе, садится за барабаны и начинает играть «песни гнилые», «рок нездешний». «Или можно теперь?» Теперь — да. Не потому ли в России не кончаются беды, горести, катастрофы?

Перед частным сектором стоят семь КамАЗов, груженных песком, желтая «газель» с надписью «дети», девушка-полицейский. КамАЗы не глушат, но дизельные выхлопы останавливает столь же сильный запах шашлыков — с насыпи видно, что во дворе дома на первой, у уреза реки, линии жарят мясо и пьют пиво. С гитарой, весело. Девочки-подростки едут на велосипедах, и одна другой рассказывает:

— Вот почему люблю в частный сектор заезжать, здесь запахи неожиданные всегда.

Сухой закон в Кургане продлили, но купить, понятно, можно. Местная пресса пишет, что торговцы, узнав о грядущем запрете, выкупили алкоголь у себя, а сейчас продают за наличку. И с наценкой.

Одно лишь отличие курганского потопа с анамнезом от Миндадзе. «И панику не сеем, главное. Панику!» — тогда, в 1986-м, все проходило под этим твердым правилом. Сейчас ее сеют широко, намеренно, но — не всходит, не выходит. И вообще не ясно, в каком режиме лучше — сокрытия информации или закошмаривания. Вариант сухого, исчерпывающего информирования почему-то тут не приживается.

Как можно сравнивать техногенные катастрофы с природными? Чернобыль с вышедшим из берегов Тоболом? Можно. Природных катастроф почти и не осталось, человек регулирует и реки, сток Тобола тоже зарегулирован серией водохранилищ.

Урановые дырки

Мало того что Тобол с притоками течет по ложу из пород, богатых минералами, поэтому даже в естественных условиях ПДК (предельно допустимая концентрация. — Ред.) по тяжелым металлам, вполне возможно, превышались бы, так еще не оставляет стараний горнодобывающая промышленность России и Казахстана. Помимо того, как отмечали, например, в докладе ООН 2006 года, «остаточное загрязнение от закрытых химзаводов в Кустанае, аварийное загрязнение воды ртутью от золотодобывающих предприятий в водосборном бассейне реки Тогузак». Или, например, доклад о том же того же времени курганского правительства, где отмечено: «характерным загрязняющим веществом Тобола является марганец». ООНовские данные для Тобола в Кургане: ежегодная средняя концентрация меди превышала ПДК в 17 раз, цинка — в 2,5, железа — в 5, марганца — в 32 раза.

А еще под боком у Звериноголовского (южный рубеж Курганской области, откуда в Курган течет Тобол) АО «Далур» («Далматовский уран», контролируемое «Росатомом») начало осваивать Добровольное рений-редкоземельно-урановое месторождение — это в затопляемой год от года пойме. Протесты местной общественности, все попытки провести референдум были подавлены. Сейчас местные жители свидетельствуют «Новой»: треть скважин залило.

Урановое месторождение нашли здесь в 1986-м. В одно время с Чернобыльской катастрофой. И вскоре в Кургане надолго прекращали работу водопровода — на какой срок, люди теперь спорят: кто говорит, что на две недели, кто — на два с половиной месяца. Говорю с одним из редакторов партийной и советской прессы тех лет, он помнит, что давали заметку о выбросах в Казахстане марганца. Есть и городской фольклор: тогда, говорят, испытывали с помощью маркерных жидкостей, просочатся ли растворы из урановых скважин в Тобол. Просочились. Под Добровольным текут высоконапорные воды, разведочные скважины фонтанировали.

К «Далуру» сейчас ни у кого никаких претензий. Их скважины (бурили до 700 метров, руда глубже 400 метров) запечатаны, сохранны, за ними следят. Речь о старых скважинах геологоразведки, их более пятисот, они заброшены и как бы ничьи — то есть в ведомстве сугубо госорганов, правительства. В какой степени они законсервированы? Твердых доказательных ответов нет. И сейчас о затоплении скважин — нигде и ничего. Ни от одного официального источника. В СМИ — тоже ничего.

Эти скважины — просто дыры в земле разной глубины, вокруг которых грунт фонит в радиусе 10 метров. Это по словам местных (не механизаторов и доярок — выпускников университетов Екатеринбурга и Питера). Поле с дырами пущено в оборот. На нем росли подсолнухи, сейчас сеют зерновые, собирают урожаи. Необходимые лабораторные анализы показывали допустимость такой «конверсии».

Почему о затопленных урановых дырах ничего сейчас не говорят?

В Казахстане какой-то умопомрачительный из-за наводнения падеж скота. Говорят, и скотомогильники попали в зону затопления. Все это идет к Кургану. Но об этом хоть что-то слышно, и народ успокаивают прибывшей из Челябинска лабораторией, показывают ее специалистов. Про уран — гробовое молчание.

В СССР второй половины 80-х все же короткие заметки давали. Пусть не сразу.

Просто дырки

Еще 13 апреля ближе к вечеру губернатор Шумков сообщает: «Паводок подходит к Барабе. Это уже совсем рядом с Курганом. Земляки, необходимо срочно эвакуироваться. Срочно!» Тогда же сообщают, что у Барабы бурят землю. Якобы для спасения от половодья. Ноу-хау? Облправительство полагает, что появление ста скважин на пути большой воды затормозит ее продвижение. Оградит нас. Позже еще нарыли траншеи глубиной в полтора метра (скважины — в 5 метров). Специалисты-гидрологи относятся к технологии или скептически, или говорят, что это лишь загрязнит подземные воды на несколько месяцев.

«Вредительством», «отмывом денег» или имитацией деятельности вроде не назвать: это же все происходит как бы в рамках защиты населения. Что могут, то и делают. Кто облетает с иконами, кто сверлит землю (если б до Сахары, выглядело бы, наверно, более осмысленно, бизнес бы наклюнулся). Взгляд на мышей, кротов и всяких грызунов, живущих в норах, меняется: если в Оренбуржье они вредили, в Зауралье могли бы помочь.

Линия уреза воды — вот она. Хоть и меняется — ее видно. Линия отрезвления, здравого смысла — скрыта и непостижима.

На следующий день бурили дыры уже вдоль шоссе Тюнина. Потом они станут лунками. Будет, наверное, красивый пейзаж. В понедельник здесь демонтировали ограждения (вдоль шоссе).

Списали

Песочно-глиняно-земляному валу, воздвигаемому по берегу Тобола, помешал летний душ (с бочкой на крыше) и дощатый уличный туалет. Доски его двери крепко и красиво скреплены тремя голубыми поперечинами в виде буквы Z. Гордо возвышаясь на обрывистом берегу Тобола в Шевелевке (это район, примыкающий к центральной части Кургана), туалет и душ, а также бочка для воды, остатки теплицы, кучи мусора, ну и сам деревянный дом (со спутниковой тарелкой, пластиковыми окнами, но тем не менее имеющий ветхий вид) преградили путь технике. Частная собственность, ничего не сделать. Техника повернула направо, потом сразу налево, снова налево, сразу направо и пошла дальше. Обойдя дом с туалетом и душем, оставив его наедине со стихией и оградившись от него более чем двухметровым валом. Замуровали. Это 6-я Больничная улица, 3.

До хозяев я не достучался, не докричался. Они уехали, потом расскажут соседи. Видно, что хозяйка начала расчищать путь для техники, но та по краю обрыва, конечно, не прошла бы никак.

Дом старый, но как-то не утонул и не уплыл в половодья 1994-го и 2016-го. Может, и теперь.

Рядом — построенная, но незаселенная из-за судов высотка: ее признали незаконной из-за угрозы обрушения.

НЯ и ОЯ

У МЧС все по-прежнему: ожидаемая величина — 900, максимальная — 1100, выход воды на пойму — 450, неблагоприятное явление (НЯ) — 700, опасное явление (ОЯ) — 850. Ну это уже хорошо нам известный чиновничий новояз, нейтроним, по определению спецов, продолжение «хлопков», «задымлений», «возгораний», «жестких посадок» и «технологических нарушений». Местные тг-каналы так и сообщают: до НЯ столько-то (в сантиметрах), до ОЯ, соответственно, побольше.

Цифры динамично меняются (потому и нет смысла называть), термины остаются — видимо, для баланса эсхатологических речей Шумкова и прочих начальников без погон. Щадят психику. Кому? Очевидно, тем, кто читает их отчеты-доклады-рапорты. О них заботятся эвфемизмами, как о больных или малых детях. Ну не народ же — он все видит своими глазами, и его РСЧС изводит беспрерывно СМС, а в них никакого иносказания, все называется прямым текстом. «Немедленно эвакуируйтесь из зон затопления». И никакого вам «подтопления».

И непонятно, как быть с «положительным ростом воды», поскольку это не экономика: положительный рост ведет к катаклизму, а когда надо будет говорить об «отрицательном росте воды», это будет как раз положительной новостью. Хороша «мешкотара с инертным материалом» — про мешки с песком, которые народ укладывает по левому берегу Тобола. И «аудиовизуальный облет» — это когда чиновники кружат на вертолете над спиной реки, несущей льды, над таскающими мешки с «инертным материалом» школьниками и студентами.

Переизбыток пока не столько воды, сколько паники и предупреждений от власти. Драматических воззваний — уже перебор. Но не хотелось бы сейчас шутить ни в адрес губернатора Шумкова, ни уж тем более МЧС. В кои-то веки все же власти все делают исходя из почти столетней давности изречения Клайва Льюиса: «Случайно посчитали, что единственное, что нужно сохранить любой ценой — это жизнь».

Сомневаюсь, что это абсолютная максима, но пусть пока будет так. Дальше посмотрим.

Вся страна

Понедельник. Набережная. Семья пенсионеров. Переживают, что пришлось вернуться в городскую квартиру. На их даче в Кетово отключили свет, дорогу к даче, скорее всего, затопит. Она (из адептов фиолетового света и переживает за перевезенную уже на дачу рассаду):

— Думаю, через неделю прорвемся. Невтерпеж уже к земле. Вышла с утра из дома, а у нас там во дворе уголок солнечный, зелень уже вылупилась. И девка работает, землю рыхлит. Позавидовала.

Он:

— Ну и пошла бы ей помогла.

Другая бабушка расспрашивает эмчеэсников, укрывающих полиэтиленовой пленкой вал из мешков с песком:

— Пленка-то, поди, плотная, дорогая? А вы откуда, ребята? А кто потом эти мешки будет убирать?

Те отвечают, что из Иванова прилетели, их 120. А там еще ребята с Ямала. А есть еще из Самары. Техники много, и хорошей, говорят. Помогают Екатеринбург, Челябинск. Насчет дороговизны пленки не знают. А убирать мешки, если их не смоет — ведь все очень серьезно, — может, они и будут: но на то у нас командиры, как скажут.

— Спасибо вам, ивановцы. Защищаете нас. И спасибо нашему губернатору, видите, какие у него связи. Вся страна тут, все соседи на помощь пришли.

Потом рассказывает, что лучше бы, конечно, деньги на наращивание дамбы использовали. И пораньше. Что будет наводнение, еще в Крещение было известно, была полная луна.

Помощь действительно идет отовсюду. Из Омской области — большегруз с подушками и одеялами. По тысяче того и другого — для пунктов временного размещения. Две фуры с матрасами и постельным бельем из Москвы. Из Приамурья доставлены водоналивные дамбы, их уже растянули и заполняют водой — дают прибавку около метра. Работают спасатели из Ивановской, Свердловской, Челябинской областей, Югры и Ямала.