Роман Иванович, житель поселка «Труд», что неподалеку, как будто даже с ноткой хвастовства рассказал мне, что нынешнее наводнение даже близко не похоже на то, что было в 1994-м.

— Еще совхоз был жив. Я трактористом работал, когда все началось. Где мы тут сейчас с тобой стоим — отсюда уже на лодке плавали, людей собирали. От моста только верхушка торчала. А сейчас… Ну пришли эти 10 метров, ну подтопило — но зачем столько жути нагонять? Мне дочка звонит, говорит: пап, собирайся, мы за тобой приедем, у нас поживешь. Я спрашиваю: зачем? Не майся дурью, я здесь останусь. Вообще все переживают, волнуются. Даже с Германии бывшие односельчане звонили — немцы, тоже спрашивают, как мы здесь? Чем помочь?

— И как часто такие потопы у вас бывают?

— Ну, считай: сейчас. До этого — в 2016-м, до этого в 2000-м или 98-м, я сейчас точно не помню. В 94-м, в 75-м, тогда воды тоже было много. Но самое страшное наводнение — мне о нем отец рассказывал — было после войны, в 47-м. Тогда весна тоже резко началась, настолько резко, что снег-то растаял, а лед на полях растаять не успел. И буквально за ночь вода в Тоболе поднялась… И вот этими льдинами несколько деревень прям вместе с людьми со скотиной сносило. После начали строить дамбы и плотины, чтобы такого не повторялось (защитную дамбу на Тоболе начали строить после наводнения в 1947 году, после другого крупного наводнения в 1957 году реке пробили новое русло. — Ред.).

После воды

Высокого, в болотных сапогах Степана, жителя одного из подтопленных домов, я встречаю прямо около калитки, ведущей на его участок. Степан рассказывает, как его, вернувшегося с вахты «на северах», застало дома стихийное бедствие.

— Я домой приехал только 5 апреля. Пока в себя приходил, Шумков (губернатор Курганской области. — Ред.) выпустил обращение, ни с того ни с сего, прямо ночью. Сказал: всем пипец, спасайся кто может. Я уже на утро машину заказал, чтоб вывезти все, что можно. Мебель, компьютер, телевизор, холодос, стиралку — все к брату перетащил, а сам здесь остался караулить. Знаешь ли, на всякий случай: может, ворье, а может, просто пацаны залезут… Считай, я тут три месяца не жил. Жена с сыном к матери уехала, мы в разводе. Дом, можно сказать, заброшен. А еще в воде…

— Вас сильно затопило?

— Ну как сказать? В дом зашло, веранду, подпол, огород… Но не так, как обещали. На веранде сантиметров 10, может быть. А обещали, что на 11‒12 метров вода поднимется, кто-то даже про 14 метров говорил. Ну, думаю, если так, то все, дома снесет… Будем их ниже по течению ловить. А оказалось десять с копейками. А я к брату все, что можно, отвез. Он живет на другом конце деревни.

Попробую передать возмущение Степана. Нет, его не дезинформация расстраивает, а то, что этим дезинформированием власти прикрыли собственное бездействие. По мнению Степана, нынешний потоп в Звериноголовском вполне можно было бы предотвратить путем отсыпки дамб и повышением берега:

— В Кургане пусть даже дом еле живой, его завтра под снос — а все равно по периметру отсыпают и спасают! А почему здесь до руководства не доходит? У нас почти каждый год вода поднимается — но как мы жили сто лет назад, так и сейчас живем.

Вместе с тем большая вода все же успела причинить ущерб домовладению Степана. И ущерб немалый.

— Жалко! — сокрушается он. — Ремонт я сделал только в 22-м. Думал: приеду — сделаю пристрой. Но теперь, когда вода сойдет, придется переделывать ремонт. Полы на выброс, все, что в подполе, тоже выкидывать. Но самое грустное, что у меня стены гипсокартонные. И там все печально, они уже сейчас поползли. Их сто процентов менять, как вода спадет. Ну а так… Возьму теплопушки, дом просушивать.

Степан рассказал, что в качестве единовременной выплаты в связи с понесенным ущербом администрация округа пообещала жителям по 10 тысяч рублей. Что, по его мнению, выглядит как насмешка.

Эвакуация

Если кто-то эвакуируется из Звериноголовского, то другие, наоборот, эвакуируются сюда, из других зон затопления, пострадавших еще сильнее.

Татьяна приехала в Звериноголовское с мужем. И отнюдь не по своей воле: их семья из числа эвакуированных.

— У нас в поселке людей чуть ли не силой заставляли эвакуироваться. Нас тоже заставили, сказали: вы в зоне затопления, берите документы, ценности и уезжайте. Либо будет штраф 30 тысяч. А куда нам ехать? В школе спать? Поэтому мы созвонились с родственниками. Они тоже всю жизнь живут на берегу реки, пережили пять сильных наводнений. И тоже в шоке, говорят, такого дурдома, как в этом году, еще ни разу не было.

— А что с вашим домом? Затопило?

— Говорят, пока нет, у нас сосед там остался, мы вот минут 15 как созванивались. Он тоже ничего не понимает, говорит, воды нет… Зачем это все?

На лице супруга Татьяны Григория, высокого седого мужчины, с интересом следящего за нашим разговором, все отчетливее проступает улыбка:

— Весь этот шухер — это просто отмыв бабла. Плюс показуха. К Шумкову еще по прошлому году вопросики, из-за пожаров. Как допустили и почему погибших столько? Сейчас паводок — а значит, Курганская область снова в зоне внимания. Но скажи мне: как сирена над городом от наводнения спасет? Зачем нас было выгонять? Ты посмотри, что в городе творится: они ж там набережную к черту разнесли! Мешки эти, будто мы не к наводнению, а к Великой Отечественной готовимся. Потом же это кто-то будет убирать, набережную надо будет чинить. А это что? А это опять бабки.

— По-вашему, с паводком бороться не нужно?

А снести набережную и построить новую — такое можно хоть каждую весну проворачивать. Думаешь, с них кто-то что-то спросит?

По мнению Григория, хотя ситуация с паводком показала множество проблем, но выводов, скорее всего, никто не сделает и населенные пункты наподобие Звериноголовского, как и прежде, будет регулярно затапливать.