Немецкие войска ломают шлагбаумы на немецко-польской границе, 1 сентября 1939 года. Фото: Zuma \ TASS
В числе удивительных открытий, которые глава государства сделал в ходе интервью американскому журналисту, был и ответ на вопрос, по чьей вине началась Вторая мировая война. Оказалось, виновата Польша («Она оказалась несговорчивой»). Впрочем, и в Германии в те времена говорили именно об этом, убедив немецкий народ. Но надо сказать, с тех пор популярностью версия не пользуется, а в Нюрнберге ее даже осудили.
Приведу большую цитату из интервью президента России.
«В 1939 году, после того как Польша посотрудничала с Гитлером, а Польша сотрудничала с Гитлером, и Гитлер предлагал — все документы у нас в архивах есть — с Польшей заключить мир, договор о дружбе и союзничестве, но требовал, чтобы Польша отдала назад Германии так называемый Данцигский коридор, который связывал основную часть Германии с Кенигсбергом и Восточной Пруссией. После Первой мировой войны эта часть территории была отдана Польше, и вместо Данцига появился город Гданьск. Гитлер упрашивал их отдать мирно — поляки отказались. Но тем не менее сотрудничали с Гитлером и вместе занялись разделом Чехословакии.
Итак, перед Второй мировой войной, когда Польша посотрудничала с Германией, отказалась выполнять требования Гитлера, но тем не менее поучаствовала вместе с Гитлером в разделе Чехословакии, но, поскольку не отдала Данцигский коридор, все-таки поляки вынудили, они заигрались и вынудили Гитлера начать Вторую мировую войну именно с них. Почему началась война 1 сентября 1939 года именно с Польши? Она оказалась несговорчивой. Гитлеру ничего не оставалось при реализации его планов начать именно с Польши.
Кстати, Советский Союз — я читал архивные документы — вел себя очень честно… Ну, не важно. А важно то, что война началась, и теперь уже сама Польша стала жертвой той политики, которую проводила в отношении Чехословакии, потому что по известным протоколам Молотова — Риббентропа часть этих территорий отошла к России, включая Западную Украину. Россия под названием «Советский Союз» вернулась, таким образом, на свои исторические территории.
После победы в Великой Отечественной войне, как мы говорим, это Вторая мировая война, все эти территории окончательно были закреплены за Россией, за Советским Союзом. А Польша в порядке компенсации, так надо полагать, получила западные, исконно германские, территории — восточную часть Германии, часть земель, это западные районы Польши сегодня. И естественно, опять вернули выход к Балтийскому морю, опять вернули Данциг, который стал называться по-польски. Вот таким образом сложилась эта ситуация…» (конец цитаты).
Известно, что это опасный способ — вести международную политику, основывая ее на исторических аргументах, потому что неправых в таких спорах обычно не бывает.
Я как-то уже приводил пример с городом Вроцлавом (или Бреслау, если кому-то больше старое немецкое название нравится). Так вот, к 990 году Вроцлав и вся Силезия были завоеваны польским князем из династии Пястов Мешко I. В 1000 году его сын Болеслав Храбрый и император Священной Римской империи Оттон III учредили в городе римско-католическое епископство. В это время население города насчитывало около тысячи человек.
Болеслав Храбрый. Фото: Википедия
В 1109 году германский император Генрих V послал войско против Болеслава Кривоустого. Германское войско потерпело поражение в той битве, а поле битвы стало известно в истории как «Собачье поле».
После смерти Болеслава в 1138 году Вроцлав стал столицей княжества Силезия, которое вскоре было разделено на более мелкие уделы. В 1241 году Вроцлав был разорен монголами.
Вроцлав оставался под властью князей из династии силезских Пястов до 1335 года, когда Вроцлавское княжество после смерти князя Генриха VI Доброго перешло под власть Чешского королевства (Богемии). С 1335 года город служил ареной борьбы между Чехией, Польшей и Венгрией. С конца XV века он вместе с остальной Чехией оказался под властью Габсбургов, усилилась германизация города. В Веймарской республике Вроцлав стал административным центром новой провинции Нижняя Силезия (1919).
В нацистский период (с 1933 года) был изменен герб города, а многие пригороды и районы, носившие славянские названия, переименованы. Польское, чешское, еврейское меньшинства преследовались и отчасти были депортированы в концлагеря.
В 1939 году Гитлер начал войну, завоевал пол-Европы, но в 1945-м был разгромлен. Бреслау отчаянно оборонялся до 9 мая.
У меня вопрос: кто же может претендовать на город? Поляки, немцы, австрийцы, венгры, чехи?
Но использованные президентом исторические резоны вызывают и другие вопросы. Жаль, американец Карлсон их не задал.
Американский журналист Такер Карлсон перед началом интервью с Владимиром Путином в Кремле. Фото: Гавриил Григоров / ТАСС
В книге мемуаров советского генерала Кривошеина есть наполненный живыми подробностями рассказ о параде в сентябре 1939 года в честь передачи города Бреста из рук взявших его нацистов в руки новых советских (!) хозяев — согласно подписанному накануне соглашению о разграничительной линии между раздербанившими Польшу союзниками.
«…По площади проходил немецкий оркестр. Впереди солдат с начищенными до блеска трубами, маршировавшими фридриховским шагом, шествовал толстый невозмутимый капельмейстер с солидной метровой палкой в руке. Держа ее вертикально перед правым плечом, он дирижировал, старательно отбивая темп марша короткими толстыми ногами».
В Федеральном военном архиве Германии, в документах высшего руководства Второй танковой группы хранится Vereinbarung mit sowjetischen Offizieren über die Überlassung von Brest-Litowsk («Договоренность с советскими офицерами о передаче Брест-Литовска»). Дата — 21.09.1939.
Читаем: «14:00. Начало прохождения торжественным маршем (Vorbeimarsch) русских и немецких войск перед командующими обеих сторон с последующей сменой флагов. Во время смены флагов музыка исполняет национальные гимны».
Событие было заснято немецкой пропагандистской службой Die Deutsche Wochenschau. Немецкий оркестр под руководством «невозмутимого капельмейстера», таким образом, сыграл и «Интернационал». А после парада комбриг Кривошеин пообедал с гитлеровским генералом Гудерианом и обменялся взаимными приглашениями: тот позвал Кривошеина в Берлин, а Кривошеин Гудериана — в Москву.
Расстались вполне, как следует из текста, дружески.
В Советском Союзе по понятным причинам об этом параде не распространялись. А весь «освободительный поход» в Западную Белоруссию и Западную Украину трактовался как вынужденная мера с целью не допустить захвата братьев немецкими фашистами. О каких-то предварительных договоренностях с немцами и речи у нас не велось.
Парад в Бресте. Фото: Википедия
И с чего вдруг в 1962 году понадобилось в плохой, до предела фальшивой художественной «документалистике» (состряпанной за генерала Кривошеина халтурщиком-литератором) касаться этой скользкой темы, ума не приложу. Как пропустила эту главу бдительная цензура? Не дочитали, скорее всего, до конца.
Что было дальше?
В марте 1940-го в Харьков были доставлены из Старобельского спецлагеря для польских офицеров, где содержались в основном те, кто сдался без выстрела под личные гарантии маршала Тимошенко в районе Львова, 8 генералов, 55 полковников, 126 подполковников, 316 майоров, 843 капитана, 2527 поручиков, 9 военных капелланов.
Гарантии не спасли ни генералов, ни капелланов. Расстреляли всех.
На все присоединенные незадолго до Великой Отечественной войны территории Советский Союз принес счастье и радость. Но когда в 1941 году Красная армия вынуждена была стремительно отступать на Украине и в Западной Белоруссии, практически все политические заключенные в тюрьмах были расстреляны. В Дрогобыче было расстреляно 110 человек, в Станиславе — 1000, в Тернополе — 700. Начальник тюрьмы города Глубокое в Белоруссии Приемышев собственным решением казнил 600 человек.
В результате немцы использовали это в своих пропагандистских целях. Они открыли тюрьмы для публичного посещения, и родственники заключенных могли убедиться в зверствах большевиков. Украинская повстанческая армия полнилась кадрами не в последнюю очередь под этими впечатлениями.
Читаю книгу рассекреченных документов НКВД. Глава о голоде зимой 1940 года (что мы о нем знаем, что слышали?). Докладные записки, протоколы, стенограммы совещаний… Здесь нехватка хлеба, там забастовки, женщины у магазина избили первого секретаря обкома, а тут хлебные очереди на полтора километра…
Лаврентий Цанава. Фото: Википедия
И вот письмо-рапорт Цанавы (нарком внутренних дел Белоруссии, один из участников убийства Михоэлса в январе 1948 года, его самого потом арестуют, в 1953-м, умрет в тюрьме) Лаврентию Берии, ничем на общем фоне не примечательное. Сухо, «по-чекистски», без эмоций пишет Цанава, что в Брестской области участились случаи, когда крестьяне нелегально переходят границу, закупают там продовольствие, а уже здесь спекулируют им почем зря. Нарком докладывает о принимаемых мерах.
Сначала глаз ни на чем не задержался. А потом… Это же январь 1940-го, это же Брестская область! Лишь три месяца назад и здесь, и по ту сторону границы была Польша. А в сентябре западную ее часть оккупировал Гитлер, восточная же в результате освободительного похода Красной армии воссоединилась с братской семьей советских народов. И вот результат, практически немедленный: люди побежали за продуктами на чужую территорию.
Зато в Бресте сразу после воссоединения первым делом были возведены огромные памятники Сталину и Ленину, через полтора года (судя по дневникам) поразившие своими размерами немецко-фашистских оккупантов. Когда Гудериан был здесь первый раз (и вместе с генералом Кривошеиным совместный парад принимал), этих памятников не было.
За неделю до гитлеровского вторжения нарком госбезопасности Меркулов подал Сталину, Молотову и Берии «Записку», составленную на основании «беседы с берлинским источником и полученную агентурным путем».
«Основная беда СССР, с точки зрения военной, — говорилось в «Записке», — заключается в полном отсутствии способных офицеров. Мировая история, пожалуй, не знает другого примера такого негодного руководства военными операциями, какой имел место, например, во время войны Советского Союза с Финляндией. И если все же Советский Союз победил наконец, то в этом нет военной заслуги. Просто — бросали так много стали на каждый квадратный километр, что сломали все, в то время как противнику в конце войны нечем было стрелять. С Германией такой маневр неприменим, там хватит, чем ответить».
У двух стран в Европе было колоссальное преимущество перед всеми остальными: они, не прерываясь, готовились к неминуемой войне. Все было подчинено только этому — под нескончаемый крик о мире, к которому изо всех сил обе державы стремились. Результаты были разные.
Иоахим фон Риббентроп, Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов после подписания Пакта о ненападении между Германией и СССР, 23 августа 1939 года. Фото: The Granger Collection
«…установленная обеими сторонами военная программа (в Польше. — П. Г.) была осуществлена в духе доброго и дружественного взаимодействия. Для немецкого военного руководства было нелегко оторвать действующие войска от противника и заставить их двигаться в обратном направлении. В районе действия 8-й немецкой армии это привело к тому, что поляки даже вообразили, что они обратили немецкие войска в бегство. Несмотря на все эти трудности, если не считать незначительные недоразумения, дело обошлось быстро и беспрепятственно».
То есть никаких «значительных недоразумений» не возникло, когда немецкие войска уступали занятые ими районы победоносным советским. Как заранее между собой и договаривались.
И Сталин отвечал хорошо:
«Г-н Сталин сказал, что г-н министр в осторожной форме намекнул, что под сотрудничеством Германия не подразумевает некую военную помощь и не намерена втягивать Советский Союз в войну. Это очень тактично и хорошо сказано. Факт, что Германия в настоящее время не нуждается в чужой помощи и, возможно, в будущем в чужой помощи нуждаться не будет. Однако если, вопреки ожиданиям, Германия попадет в тяжелое положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Германии на помощь и не допустит, чтобы Германию задушили. Советский Союз заинтересован в сильной Германии и не допустит, чтобы Германию повергли на землю… Что же касается отношения Советского правительства к английскому комплексу вопросов, то он (Сталин. — П. Г.) хотел бы заметить, что Советское правительство никогда не имело симпатий к Англии. Необходимо лишь заглянуть в труды Ленина и его учеников, чтобы понять, что большевики всегда больше всего ругали и ненавидели Англию, притом еще в те времена, когда о сотрудничестве с Германией и речи не было».
И в тот же день на ужине в Кремле:
«Ужин был дан в соседних залах Кремлевского дворца и происходил в очень непринужденной и дружественной атмосфере, которая особенно улучшилась после того, как хозяева в ходе ужина провозгласили многочисленные, в том числе весьма забавные тосты в честь каждого из присутствовавших гостей. Первый тост был адресован г-ну министру (Риббентропу. — П. Г.). В нем содержалось приветствие «приносящему удачу» гостю, и он был завершен провозглашением «ура!» в честь Германии, ее фюрера и его министра».
А вот уже подлинник договора Молотова — Риббентропа (август 1939-го) и секретных протоколов к нему из «особой папки» в архиве ЦК.
Сталин и Гитлер поделили Европу — в соответствии со своими представлениями о прекрасном. При этом ненавидели друг друга, пристально вглядывались, чтобы ударить первым.
А пока — да: говорили о «дружбе навеки», «скрепленной кровью» (цитата из письма Сталина Гитлеру в ответ на поздравление с 60-летием).
Мир действительно устроен плохо, отвратительно устроен, если совсем честно. Но Гитлер с компанией дали никем не превзойденный образец подлости и людоедства, и мир вздрогнул. И это заставило «западные демократии» протянуть Сталину руку. Как там у Черчилля: если бы я узнал, что Гитлер напал на ад, я бы пошел на союз с дьяволом.
Польша, сентябрь 1939 года. Мальчик среди руин, оставшихся после налетов немецкой авиации. Фото: AP / TASS
Гитлер «проделал колоссальную работу», разубедил население СССР в своих целях и задачах. И мы сами поверили, что несем людям свободу, пусть за «железным занавесом», но свободу. Что нам должны быть благодарны все эти эстонцы, поляки, чехи, финны… Без нас им было бы еще хуже, вот главный посыл. А в ответ мы требовали искренней любви и признания.
Но клочок бумаги, запертый в ЦК, в сейфе, — он ведь был, остался, ныл, как больной зуб. Мешал выстроить непротиворечивую историю современности, где «мы» были в незапятнанных белых одеждах, а «они» — забрызганными с головы до ног кровью.
А как бы славно получилось: «страна мечтателей, страна ученых» жила, строила счастливую жизнь, но, подвергшись подлому нападению, сжала решительно зубы и донесла свой красный флаг до поверженного рейхстага, сломала жуткую нацистскую империю.
А если б 22 июня Гитлер бы не напал, а верно выполнял взятые на себя за два года до того обязательства, что бы было?
И вот в августе 2019-го нас не позвали в Гливице (бывший Гляйвиц) вспомнить о том, как начиналась Вторая мировая. А немцев — позвали. И всех остальных — тоже. А нас — нет. Обидно. При Горбачеве (да и при Ельцине) это было бы невозможно. Нам тогда все простили, безоглядно и навсегда. Нам горячо аплодировали за каждый — естественный для любого нормального общества! — шаг. За каждое сквозь зубы сделанное признание нам давали возможность начать все с чистого листа.
Советские зенитчики на площади Гинденбурга во время осады Вроцлава в ходе Второй мировой войны. Фото: Г. Хомзор / Красная звезда / ТАСС
Никак не комментируемый нами факт: за 90-е годы «агрессивный» блок НАТО, стремящийся к нашим границам, резко сократил свои вооруженные силы и военные бюджеты. Но мы стали требовать дополнительных уступок. А потом, когда нефть пошла вверх и не разогнанный КГБ снова укрепился и взялся за хорошо усвоенное старое, тут-то все и увидели хорошо знакомое лицо. И доверия взаимного уже, боюсь, не восстановить. И власть наша это поняла. И решила, что притворяться уже нечего: все было правильно. И будет!
Несколько лет назад на официальном сайте Министерства обороны РФ кандидатом исторических наук полковником Сергеем Ковалевым было сказано:
«Все, кто непредвзято изучал историю Второй мировой войны, знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. Между тем требования Германии были весьма умеренными: включить вольный город Данциг в состав Третьего рейха, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, которые связали бы Восточную Пруссию с основной частью Германии. Первые два требования трудно назвать необоснованными». (См. интервью президента РФ Путина американскому журналисту Карлсону. — Ред.).
Тогда, несколько лет назад, правда, решили, что полковник переборщил. Про него (скороговоркой) сказали, что Министерство обороны его взглядов не разделяет. Но намекнули, что даже полковник имеет право на такие взгляды. И ничего особенного в том, что излагает он их на совершенно официальном сайте в разделе «История против лжи и фальсификаций». Обычное дело…
И тогда же ФСБ рассекретила ряд документов кануна войны. Цель прежняя — обелить сталинскую политику. Доказать, что альтернативы ей не было.
Пишет, например, английский посол в Москве своему начальству в Лондон (сентябрь 1941-го, мы с англичанами уже союзники):
«Нет никакого сомнения, что непосредственной причиной подписания этого пакта (Молотова — Риббентропа. — Ред.) явилось, как это неоднократно советские лидеры, их желание остаться вне войны. Эта политика не только дала Советскому Союзу возможность остаться вне войны. Но и позволила ему за счет соседних государств приобрести такие территории, которые они считали ценными на случай нападения Германии на СССР. Первый шаг в этом направлении был предпринят в середине сентября 1939 года, когда они вступили в Польшу сразу после того, как выяснилось, что альтернативой к их вступлению может быть только полная оккупация немцами этой страны».
Чего спорить, принципиально подошли англичане, чего уж там! И генералы ФСБ, рассекретившие письмо, счастливы. Вот! Это не мы — это ОНИ так говорят!
Английский посол мог в 1941-м как угодно оправдывать СССР, из последних сил сопротивляющегося могучему и беспощадному врагу, но сегодня…
Сегодня стыдно делать вид, будто не знаешь, что о вступлении в Польшу советских войск договоренность была достигнута еще ДО первого выстрела мировой войны. И о «полной оккупации немцами этой страны» речи не шло ни минуты.
А нынче первые лица российского государства не стесняются повторять, казалось бы, навсегда отвергнутые догмы и мифы. Вот уже и катынский расстрел поляков (за который не раз извинился Горбачев) снова открыто называют «геббельсовской фальшивкой».
И выступает председатель попечительского совета Военно-исторического общества Сергей Иванов, сам ни минуты не историк, а генерал КГБ, бывший министр обороны, а ныне член Совета безопасности, специальный представитель президента по вопросам экологии, разностороннего опыта человек, другими словами:
Сергей Иванов. Фото: Сергей Карпухин / ТАСС
«На государственном уровне это сейчас даже не обсуждалось, а моя личная точка зрения такова: в 1989 году делегаты поторопились (осудив в постановлении договор Молотова — Риббентропа. — П. Г.). Тогда эмоциональный фон был совершенно другой, отличающийся от нынешнего. Теоретически — если бы сейчас была политическая воля — это решение можно было бы пересмотреть и отменить. Но нужно ли это делать, я не уверен. Весь вред, который мог быть этим признанием нанесен, уже давно нанесен. Я не хочу изображать свои слова как мнение высших органов власти. Но, не боясь сильно ошибиться, думаю, что оно примерно такое же».
Весь вред этим постановлением уже нанесен, считает Иванов. Интересно бы спросить его: какой вред он имеет в виду? И как мы бы жили дальше, избегнув этого вреда? Впрочем, на этот вопрос ответить уже легко. Так бы и жили, как сейчас живем. Могли б ведь и тогда не признавать, 50 лет не признавали — и отлично себя при этом чувствовали. И дальше б могли.
На пресс-конференции Иванов коснулся вопроса о том, кто стал инициатором Второй мировой войны. Он назвал чушью обвинения в адрес СССР и Сталина в развязывании глобального конфликта: «Многие говорят, что нужно покаяться и платить, но это, конечно, полная чушь и наглость».
Иванов также отметил, что тот пакт не был сговором двух диктаторов. По его словам, если бы советские войска не заняли Польшу в 1939 году, Вермахт оказался бы у старой польско-российской границы. Мельком и вполне пренебрежительно он отозвался и о «секретных приложениях». По его мнению, «секретными, по сути, они давно не являются. Впервые приложения к советско-германскому договору 1939 года были опубликованы в журнале «Новая и новейшая история» в 1993 году. Они рассекречены. Те, кто интересуется, могут посмотреть и почитать».
Вячеслав Молотов во время подписания договора о ненападении между Германией и Советским Союзом, слева — министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп, 1939 год. Фото: The Granger Collection
Но, на мой вкус, можно было бы остановиться на «приложениях» и подробнее. Хотя бы объяснить, почему целых 50 лет советская дипломатия и пропаганда так яростно отрицали их существование вообще. При этом они хранились в архиве ЦК КПСС, а ныне — в Архиве президента РФ. И именно в этих приложениях открытым текстом были сформулированы договоренности о разделе Восточной Европы.
Читаем:
«В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами.
В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева (правый приток Буга. — Ред.), Вислы и Сана.
Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.
Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружеского согласия.
Этот протокол будет сохраняться обоими сторонами в строгом секрете».
В том-то и дело, что Сталин с Гитлером не просто договорились не нападать друг на друга — они договорились вместе напасть на тех, кому не повезло оказаться их соседями. Молотов в ходе ратификации договора заявил депутатам: «Мы твердо убеждены в том, что интересы СССР совпадают с коренными интересами народов других стран». Но у поляков, литовцев, финнов, да и всех остальных ни Молотов, ни депутаты про их интересы не спрашивали.
СССР постарался воспользоваться счастливым (как показалось его вождям) случаем и получить массу удовольствий от действительно неразумной предвоенной политики западных демократий. Но у западных демократий было не меньше оснований не доверять СССР, чем у СССР — им.
Итальянский министр Чиано записал в своем дневнике вслед за Риббентропом:
«Во время второй поездки в Москву он имел возможность беседовать с членами Политбюро на обеде, устроенном Сталиным. С германской стороны тоже присутствовали старые члены партии вроде гауляйтера Форстера, который в конце заявил, что все идет так, как будто он общается со старыми товарищами. И сам он (Риббентроп) не мог отделаться от такого ощущения…»
И все же. Спросят: а где та грань, за которой разумный компромисс превращается в предательство принципов? Да и черт бы с ними, с принципами, когда на карту поставлено так много. А политика — вообще дело грязное и подлое. Но как ни странно, аморальная политика практически всегда в долгосрочном итоге нерентабельна. А уж в нашем случае сговор 1939 года обошелся его участникам запредельно дорого. Советскому Союзу — в несколько десятков миллионов жизней. Мы даже до сих пор не знаем, сколько их, этих миллионов. Сталин сразу после войны сказал — семь. Хрущев — двадцать… Сейчас официально признана цифра 27 000 000.
Конечно, история не знает сослагательного наклонения. И во что обойдется нашей стране заключенный пакт с Германией, в 1939 году тоже никто не знал. Но сейчас-то мы кое-что знаем?
И не только о моральной стороне договоренностей с фашистами идет речь. Достаточно сказать, что два года «мирной передышки» Гитлер использовал значительно лучше нас, и это бесспорный факт.
Благодаря пакту СССР далеко отодвинул на запад свои границы (в связи с точно предсказанным «территориально-политическим переустройством» соседних государств). Но так ли сильно это помогло? Оборона на «новых территориях» рухнула ошеломляюще быстро.
Один пример. Войну с Финляндией мы начали (в полном соответствии с «секретным протоколом», кстати сказать) якобы только для того, чтобы обезопасить Ленинград. Почти 4 месяца шла эта «зимняя война» с несоизмеримо слабейшим противником. В результате ценой огромных потерь пограничные столбы передвинули (не так, правда, далеко, как хотелось), и любимый город отныне мог спать спокойно. А сколько времени потребовалось тем же финнам, чтобы выйти на старые рубежи летом 41-го? Два месяца! Уже 31 августа они стояли у ворот «города Ленина».
А сегодня президент России заявляет, что виновата Польша.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}