Добралась-таки НАТО до Совета Европы и, как следует из заявления МИД РФ, разбом… «разрушила его объединительный потенциал». А Европейский суд и вовсе только и делал, что вредил, «превратившись в структуру насаждения неолиберального подхода к правам человека», и «стал на систематической основе использоваться для оказания давления на Россию и вмешательства в ее внутренние дела». «С таким Советом Европы мы расстаемся без сожаления», — уведомили в МИДе.
Тут есть вопрос: «мы» — это кто? Если МИД, тогда здесь лукавство — сотни связанных с ним дипломатов, экспертов и даже простых секретарш, работающих в десятках структур Совета Европы или регулярно летавших в Страсбург, едва ли рады этому решению даже не своего начальства. А если «мы» — многонациональный российский народ, являющийся по своей же Конституции «носителем суверенитета и единственным источником власти» (статья 3), однако успевший зачем-то направить десятки тысяч жалоб на российские суды в ЕСПЧ, — то разве нас кто-то спрашивал?
Сергей Лавров между тем 16 марта пояснил, что «решение было принято давно». Скажем точнее: давно,
примерно с 2007 года, все к этому шло, но первоначальный сценарий «спецоперации» этого, видимо, не предусматривал:
если бы она развивалась по плану и закончилась в течение нескольких дней, то и в Совете Европы Россию ругали бы, но и дальше терпели, а сама она на решения ЕСПЧ перестала обращать внимание. Реализовано это решение было лишь в тот момент, когда 15 марта члены Парламентской ассамблеи Совета Европы начали обсуждать обращение к России с просьбой освободить их от своего присутствия. Пока 167 депутатов ПАСЕ, записавшихся для выступления, ждали очереди, Россия и хлопнула дверью. Дальше последовала психическая контратака: решение об исключении РФ Комитет министров ЕС принял уже 16 марта, и это плохо, так как может сразу отнять у россиян право обращаться в ЕСПЧ уже с завтрашнего дня, хотя прописанный в Уставе обычный (но лишь единожды применявшийся в отношении Греции, принятой затем обратно) порядок выхода предполагал прекращение членства РФ в Совете с 1 января будущего года, а значит, и жалобы в ЕСПЧ могли бы подаваться до тех пор. На этот счет надо еще ждать официального разъяснения со стороны ЕСПЧ: возможно, срок подачи жалоб будет продлен, а уже поданные должны быть рассмотрены в любом случае (о перспективах исполнении таких решений ЕСПЧ — смотри вчерашнюю колонку).
Еще вопрос, если бы его правильно поставить перед «источником власти», стоял бы о том, где граница между делами «внутренними» и общими. В Страсбурге ответили бы: «Ca depend» («Это зависит»). Если в соседней квартире супруги ругаются, это не наше дело, если муж убивает жену или наоборот, тогда это и наше дело тоже, а если еще не убивает, а пока только колотит, ответ зависит от правовой и культурной традиции. После Второй мировой войны европейские страны договорились, что права человека приоритетней национальных границ, а в 1998 году, ратифицировав Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, с этим согласилась и Россия.
Вопрос о соотношении частного (наше дело) и публичного (общее дело) права в самом банальном виде задается о том, должно ли общество, а в данном случае международное сообщество, ограничивать страны, нарушающие права человека в границах собственной юрисдикции. Что касается соседей, тут и вопроса нет, и на этом основано сегодняшнее и печальное для России решение.
Можно толковать об «особом пути», но тогда надо иметь в виду, что, когда нас будут грабить и избивать в собственном подъезде, наше государство нам на помощь тоже вряд ли придет.
У него другие принципы — их уже иллюстрирует один из субъектов нашей дружной Федерации, а далее, как говорится, везде.
Пассаж в официальном письме МИДа о том, что «Россия сохраняет за собой право выйти из Совета Европы на своих условиях», пока никто не может истолковать однозначно. Это наверняка означает, что РФ не намерена в 2022 году платить ежегодный взнос в 33 млн евро. Безусловно, будут денонсированы Устав Совета Европы и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, однако Россия на сегодняшний день является участницей еще около 80 европейских и связанных с ними конвенций, выход из которых может создать самые неожиданные сложности как для государственных органов РФ, так и для отдельных ее граждан: от конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам до соглашения об эквивалентности дипломов и др.
Несомненно, будет отозван судья ЕСПЧ от России Дмитрий Дедов, и даже если это ему не понравится, он не признается. Прекратит участие в Венецианской комиссии «за демократию через право» один из активных разработчиков конституционных поправок 2020 года, академик и директор Института законодательства и сравнительного правоведения Талия Хабриева — правда, по сообщению Центра антикоррупционной политики «Яблока», за ней остается квартира в Женеве, но в Европе она теперь вряд ли продолжит преподавательскую деятельность. Скорее всего будет расформировано и представительство РФ в Страсбурге, однако россияне участвуют во многих комитетах и комиссиях Совета, вопрос о которых должен решаться отдельно. Есть и граждане России — сотрудники аппаратов СЕ и ЕСПЧ в статусе международных служащих, их судьба пока непонятна, но вряд ли она должна сейчас беспокоить читателей «Новой» больше всего.
МИД заверил, что выход России из Совета Европы «не повлияет на права и свободы российских граждан», поскольку «в Конституции РФ установлены не меньшие их гарантии, чем в Европейской конвенции». Не очень понятно, кому адресован этот посыл: Европе ли, просвещенной, но захваченной ЛГБТ, или НАТО, или собственно гражданам РФ. В последнем случае я предлагаю читателям самим над этим подумать, а подсказки есть в заметке, опубликованной у нас на сайте ранее 16 марта.