Выход Российской Федерации из Совета Европы, о чем 15 марта Сергей Лавров уведомил органы Совета, после начала «специальной операции» был неизбежен. Можно сказать и так, что Россия поспешила проявить инициативу, чтобы не быть изгнанной и в преддверии тех разбирательств в международных судах, которые не последуют только в одном случае, о котором пока думать не хочется. Но и тогда ей не избежать, по крайней мере, того Суда, на решение которого повлиять, в самом деле, не сможет даже Кремль.

О выходе из Совета Европы Россия заявила на фоне небывалой консолидации европейских стран, вызванных ее же действиями. Служившая еще месяц назад примером временного антиевропеизма Польша сегодня принимает третий миллион украинских беженцев, становясь примером европейского гуманизма и тех самых западных ценностей, которые вызывают такое неприятие у РПЦ РФ.

Поскольку выход был предсказуем, правовые последствия были описаны нами еще 26 февраля, когда об этом, зубоскаля по поводу возможности возвращения смертной казни, первым заговорил Дмитрий Медведев (его одно время прочили в председатели Конституционного суда — не вернуться ли к этой идее?). Добавить нечего:

однако все жалобы, поданные по существующим правилам на решения российских судов ранее этого срока, должны быть рассмотрены.

Другой вопрос, захочет ли РФ исполнять эти решения, учитывая, что у Совета Европы нет механизма вроде полиции, чтобы принудить любую страну-члена исполнить решение ЕСПЧ. Но Россия в последнее время и так исполняла их в лучшем случае для виду, уплачивая компенсации, но уклоняясь от пересмотра признанных неправовыми решений. Для этого в обновленную Конституцию в 2020 году была даже вставлена специальная норма, позволяющая Конституционному суду признавать решения ЕСПЧ неприменимыми в российской юрисдикции.

В заявлении, поданном МИДом в Секретариат Совета Европы, говорится (по версии Би-би-си, которой нет оснований не верить), что «выход нашей страны из этой организации не повлияет на права и свободы российских граждан… В Конституции РФ установлены не меньшие их гарантии, чем в Европейской конвенции по правам человека».

И тут не ни одного слова лжи, хотя и правды тоже нет: а состоит она в том, что замечательные демократические права, закрепленные в главе 2 Конституции 1993 года и формально не затронутые конституционными поправками, на самом деле нереализуемы для той части граждан, которые не согласны с политикой Кремля или просто рискнули вступить в конфликт с захватившими власть «силовиками».

Неужели их направляют только желающие навредить отечеству «иностранные агенты»?

Стоит ли печалиться по поводу заявления России о выходе из Совета Европы? Во-первых, сегодня у нас есть и более серьезные поводы для беспокойства. Но есть таковые и у Кремля, и у МИДа. Если завтра в России вернут смертную казнь для «врагов народа», Совет Европы нам не поможет. Летать в Страсбург все равно уже не на чем. С другой стороны, срок до 1 января будущего года в сложившихся обстоятельствах довольно долгий — мало ли что еще может измениться.