«Удары имели расслабляющий характер» (18+)

Установлены подробности, касающиеся последних недель жизни заключенного Важи Бочоришвили, отбывавшего наказание в ИК-1 УФСИН по Ярославской области и умершего там же, в колонии, в стенах тюремной больницы в мае 2017 года.

Эта смерть стала нехорошим предзнаменованием для всего ярославского УФСИН: вскоре после нее из застенков колонии утекла первая видеозапись пытки — в отношении заключенного Евгения Макарова — и были возбуждены первые уголовные дела против сотрудников колонии. На сегодняшний день таких записей опубликовано уже 10, в отношении более 30 сотрудников возбуждены уголовные дела, семь из которых дошли до приговоров. И это не предел: сейчас юристы «Общественного вердикта»*, которые ведут все эти расследования, настаивают на привлечении к ответственности людей, непосредственно не участвовавших в пытке, однако хладнокровно ее покрывавших и своим молчанием продлевавших страдания зеков. 

Очень часто правозащитников спрашивают, чем руководствуются люди, которые передают им видеозаписи пыток в тюрьме. И часто правозащитники просто пожимают плечами: ну, вероятно, больше человеческая психика не может такое выносить. 

О том, что в стенах ярославской ИК-1 был подвергнут пыткам, а впоследствии и умер осужденный Важа Бочоришвили, «Новая» писала еще в 2017 году. Мы об этом узнали от других заключенных, которых также пытали.

Все, что мы знали тогда: был заключенный Важа, которого немногим ранее перевели в Ярославль. Зная крутые порядки колонии, родственники поначалу присылали к Важе адвоката с периодичностью раз в неделю: Бочоришвили не блистал здоровьем и родственники надеялись, что раз он под адвокатским колпаком, то с ним жестить особо не будут. Адвокат проходил к Бочоришвили несколько месяцев, и все это время с ним было все в порядке. И родственники Важи решили снять адвокатское наблюдение — а тут, как на грех, в колонии случились досмотровые мероприятия, в ходе которых Важу сильно наказали на парте в классе воспитательной работы и обработали дубинками. После «мероприятий» его бросили в ШИЗО, а еще спустя 25 дней он умер.

По факту смерти заключенного в колонии дежурным образом было возбуждено уголовное дело, вскоре, впрочем, прекращенное «за отсутствием события преступления». Экспертизой было установлено, что «наступление смерти гражданина Бочоришвили обусловлено характером и тяжестью длительно имевшегося у него заболевания, а именно декомпенсированного цирроза печени». Казалось, вот и поставлена точка в его судьбе.

Но летом 2021 года из колонии утекло очередное видео, записанное на камеру портативного видеорегистратора одного из тюремщиков: на ней пытали конкретно заключенного Бочоришвили. И это видео реанимировало уголовное дело по факту его смерти. 

В этой записи мы видим, как ему, стоящему в одних трусах в окружении десятка с лишним тюремщиков, предлагают пройти процедуру личного досмотра: присесть и раздвинуть ягодицы. Личный досмотр — стандартная процедура, допускаемая внутренним регламентом колонии, действительно может проводиться, если есть основания полагать, что заключенный хранит при себе запрещенные предметы. Однако на видео мы можем заметить стоящую среди коллег женщину — как можем предположить, это тюремный фельдшер Каштаева Юлия Михайловна, которая держит в руках анальный расширитель, — 

Мы видим, что Важа предупреждает тюремщиков о своем плохом самочувствии, а также о том, что он имеет серьезные проблемы с ЖКТ:

— А как вы в туалет ходите? Вы сходили уже в туалет перед этим? — спрашивает его тюремщик.

— Я даже не ем… я хлеб ем, потому что не могу сходить… — отвечает Бочоришвили.

После отказа заключенного раздвинуть ягодицы в присутствии женщины сотрудники колонии силой укладывают его на парту, снимают трусы и начинают лупить резиновыми палками без разбора: по бедрам, по ягодицам, в какой-то момент, когда Бочоришвили оказывается развернут лицом к своим мучителям, уже и по животу, и по половому члену.

После публикации видео Следственный комитет по Ярославской области возобновил уголовное дело относительно смерти Бочоришвили. В рамках расследования процедуры его пытки следствие назначило новую медицинскую экспертизу. Были исследованы документы, касавшиеся последних дней жизни заключенного, в том числе первоначальная экспертиза, от 2017 года. Теперь в руках у адвокатов «Общественного вердикта» есть документ, который несколько в ином свете разворачивает обстоятельства смерти Важи Бочоришвили.

Как следует из этого документа, 12.04.2017 г. Важа Бочоришвили, распятый на парте и получивший «не менее 30 ударов в область ягодиц с применением спецсредства палка резиновая», был после окончания экзекуции направлен в одиночную камеру штрафного изолятора. Адвокат «Общественного вердикта» Ирина Бирюкова настаивает на том, что это было сделано намеренно, чтобы скрыть от других заключенных состояние Бочоришвили после пережитого. Но мы этого доподлинно знать не можем, мы можем знать только, что медицинское освидетельствование, проведенное сильно позже, установило наличие у него «на коже поясничной области с переходом на переднюю брюшную стенку, на обеих ягодицах, половом члене, мошонке обширных гематом синюшного цвета». (К слову, состоянию полового члена и мошонки заключенного Бочоришвили в этом медицинском заключении уделено большое внимание. «Специальные средства применяются с рядом ограничений, согласно одному из которых не допускается нанесение человеку ударов палкой специальной по половым органам», — указывают эксперты. Пояснения же тюремщиков, как следует из материалов дела, сводятся к тому, что Бочоришвили сам виноват, что получил по мошонке: 

Вот в таком примерно состоянии — с обширными синюшными гематомами на разных частях тела — заключенный Бочоришвили и был водворен в камеру ШИЗО.

Согласно приказу Минюста, тюремные медики в будние дни обязаны ежедневно осматривать находящихся там заключенных, а в выходные и праздничные дни — по запросу самих заключенных. Тюремный фельдшер, та самая старший лейтенант внутренней службы Каштаева, как следует из документов, осмотрела Бочоришвили непосредственно в день применения к нему силы — 12 апреля 2017 года, это была среда. В следующий раз медики пришли к нему только через три дня, 15 апреля. Хотя уже 12-го Бочоришвили «высказывал жалобы на боли в левом межреберье при движении», первую медицинскую помощь он получил лишь 15 апреля: ему дали анальгин.

Но даже от анальгина Бочоришвили не полегчало: всякий раз, когда к нему приходили врачи (а ходили они далеко не каждый день), он жаловался на то, что ему становится все хуже. 

20 апреля Бочоришвили сообщил фельдшеру Каштаевой о болях в животе и о том, что его четырежды вырвало кровью. «Объективно: на унитазе следы ярко-алой крови», — отметила фельдшер Каштаева в медицинской карте. На следующий день состояние Бочоришвили не изменилось: он по-прежнему жаловался на боли и на рвоту кровью. Каштаева невозмутимо констатировала: «Состояние относительно удовлетворительное». 

Следующий осмотр Бочоришвили состоялся только 24 апреля, и тут фельдшер даже обнаружила улучшение его здоровья — однако все же рекомендовала госпитализировать заключенного в гражданскую клинику в связи с невозможностью проведения полноценного обследования в условиях тюремной больницы. Однако прежде, настаивала Каштаева, необходимо провести Бочоришвили общий анализ крови, после чего «можно [будет] предположить продолжающееся кровотечение из ЖКТ неуточненной локализации».

25 апреля бригада скорой помощи доставила заключенного Бочоришвили в рыбинскую городскую больницу № 9. Тамошние врачи, хирург и уролог, обследовав его, подтвердили: «В брюшной полости не менее 10 литров свободной жидкости». Но, несмотря на резкое ухудшение состояния, несмотря на непрекращающиеся сильные боли, Важу Бочоришвили в тот же день вернули в тюремную больницу. Впрочем, ненадолго: уже на следующий день тюремный реаниматолог определил состояние Бочоришвили как тяжелое. Состояние заключенного продолжало ухудшаться, его раздувало на глазах «из-за наличия свободной жидкости в брюшной полости». «У пациента нельзя исключить кровотечение ЖКТ, — заключил тюремный доктор. — Гемотрансфузия в условиях хирургического отделения филиала «ПБ» ФКУЗ МСЧ-76 ФСИН России невозможна».

27 апреля Бочоришвили был доставлен в реанимационное отделение рыбинской горбольницы № 1, где ему остановили желудочное кровотечение, после чего 3 мая вернули обратно в хирургическое отделение тюремной больницы.

Пока мог жаловаться, Важа жаловался. Он говорил о том, что ему больно, что его живот невыносимо распирает, так, что он уже не может дышать. Вероятно, все понимали, что в отношении заключенного Бочоришвили необходимо предпринимать уже какие-то решительные шаги, иначе он попросту умрет здесь же, в тюремной больнице. И такие шаги действительно были предприняты. 5 мая случай заключенного Бочоришвили был представлен на судебно-медицинской комиссии «в связи с тяжестью заболевания и неблагоприятным прогнозом… для решения вопроса о возможности досрочного освобождения от отбывания срока наказания в связи с болезнью». 

Осматривали ли врачи Важу на следующий день после того, как был поставлен вопрос о его освобождении, мы не знаем — соответствующих записей в его карте нет. Однако вечером 7 мая тюремный врач констатировал, что заключенному Бочоришвили тяжело дышать, «кислородная подушка эффекта не дает». 

Запись, датированная часом ночи 08.05.2017 г.: «Больной возбужден, кричит, мечется в пределах постели, выраженное удушье, чувство нехватки воздуха, психомоторное возбуждение нарастает, больной стучит в стену, требует немедленной помощи; сделан аминазин, через 15 минут больной успокоился и уснул».

Никаких попыток оказать Бочоришвили иную помощь, кроме укола успокоительного, никаких вызовов скорой в тюремном журнале не зафиксировано.

Я, руководствуясь нехитрой логикой бесценности любой без исключения человеческой жизни, всегда стараюсь избегать упоминания статей, по которым были осуждены подвергнутые пыткам заключенные. Но в случае с Важей Бочоришвили я, наоборот, хочу об этом рассказать. Он был осужден по ч. 4 ст. 158: кража, совершенная группой лиц. Всего ему дали три с половиной года, из которых два он уже отсидел. Еще через полтора года он бы освободился. Получается, за свою кражу Важа заплатил жизнью.

Первоначальная проверка, возбужденная после смерти заключенного, не выявила никакой связи между «воспитательным мероприятием», проведенным 12 апреля, и наступившей менее чем через месяц смертью. Официально причина смерти и сейчас звучит как «декомпенсированный цирроз печени». Это обстоятельство «Общественный вердикт» попытается оспорить: Ирина Бирюкова подала ходатайство о проведении повторной экспертизы, она все же хочет разобраться, есть ли связь между тем, что Бочоришвили били дубинками по животу, и тем, что у него вскоре отказала больная печень. Однако пока юристы говорят о другом. Они говорят: то, как этот человек прожил свои последние три недели жизни, то, как он умер, — это преступление. И врачи, допустившие такое — тюремные и гражданские, — должны быть привлечены к ответственности. Как должен быть привлечен к ответственности и следователь, расследовавший то самое, первое дело о смерти заключенного и не нашедший в действиях врачей ничего особенного.

*Организация внесена Минюстом в список НКО, выполняющих функции «иноагента»