7 января 2022 года мир увидел нового президента Токаева. Интеллигентного дипломата-реформатора сменил жесткий, властный автократ со стальной интонацией в голосе и безапелляционной риторикой. Выступая с обращением к нации на пятый день самых массовых протестов в истории Казахстана, после которых начались гигантские погромы в нескольких городах страны, Токаев публично разрешил стрелять на поражение в тех, кто не выполняет волю силовиков (все вышедшие на улицы разом превратились в «террористов», без деления на мирных демонстрантов или агрессивных погромщиков). Кроме того, президент обвинил независимые медиа и правозащитников в «подстрекательстве» к произошедшим событиям, анонсировал «разбор полетов» для силовиков и заявил о том, что только на город Алматы напали «20 тысяч бандитов».

Всё, что должно было выдавать в речи прежний настрой Токаева на диалог с обществом, тоже выглядело как утверждение силы. Требования мирных протестующих, как их видит власть, уже выполнены, а для тех регионов, которые быстрее подчинятся новому порядку, предусмотрены бонусы вроде досрочного снятия режима ЧП или включения интернета на некоторое время. И то, специально уточнил Токаев, пользование интернетом больше не предполагает «свободных измышлений».

Жесткий стиль речи президента Казахстана можно объяснить обстоятельствами, в которых она была произнесена. Начавшись 2 января, массовые экономические протесты в Казахстане переросли сначала в политические манифестации, а затем, судя по всему, были подменены в нескольких городах погромами с признаками разгорающейся настоящей гражданской войны.

Особенно сильно ситуация накалилась в Алматы, где явно подготовленные группы людей (цифра 20 тысяч настолько поразительна, что в ней сомневаются даже эксперты государственных каналов Казахстана; впрочем, вполне очевидно, что погромщиков было много) захватили и почти уничтожили ряд объектов государственной власти, включая администрацию города, прокуратуру, аэропорт и здание Комитета национальной безопасности. Справиться с ними казахстанские силовики и военные не могли (или не хотели) несколько дней, и на помощь в поддержании порядка Токаев призвал войска ОДКБ. В итоге внутренний конфликт превратился в большую политическую проблему для всех ее акторов, включая приехавших по зову Токаева иностранных военных, подавляющее большинство из которых — российские.

В то же время жесткость казахстанского президента объяснима еще и тем, что за эти пять дней он фактически полностью разрушил преследовавший его образ «технического сменщика» «Лидера нации» Нурсултана Назарбаева. Сам Назарбаев при этом как политический субъект в данный момент фактически умножен на ноль. И хотя некоторые комментаторы оценили речь Токаева как написанную «по кремлевской методичке», на самом деле у президента не осталось другого выхода, кроме как демонстрировать всю ту силу, которая у него есть.

Был бы он таким жестким, если бы не чувствовал за спиной поддержку союзного миротворческого контингента? Возможно, да, поскольку знающие Токаева люди описывают его как человека с железной дисциплиной и очень принципиального. Но сейчас эта безапелляционность еще и микширует будущую проблему вывода войск ОДКБ из Казахстана: сам Токаев уверен, что все военные уйдут через какое-то время, но точных сроков никто не называет, а к тому же Россия через депутатов Госдумы уже вбрасывает абсолютно провокативные намеки о том, что не против задержаться в республике.

Вообще все эти без малого десять дней казахстанского протеста — история, в которой вопросов по-прежнему больше, чем ответов, и даже те, которые уже есть, выглядят или невнятными, или неправдоподобными. Слишком много действующих лиц, слишком много поворотов сюжета, слишком много заявлений. «Новая» попыталась восстановить полную картину произошедшего, акцентировав при этом внимание на самых главных невыясненных обстоятельствах.

Фаза первая. Сначала протесты

Главной конспирологической версией казахстанских событий считается их запланированность: мол, жители Жанаозена на западе страны в Мангистауской области вышли на протест против повышения цен на сжиженный газ по чьей-то указке. Но пока все указывает на то, что протест изначально был абсолютно стихийным, а главное — мог закончиться чуть ли не в тот же день.

Последние несколько лет казахстанцы стремительно нищали: на фоне постепенного падения курса тенге и сравнимой с российской инфляции (официальные 7,5% в 2020 году) и без того небольшие зарплаты жителей республики начали таять на глазах. В магазинах стремительно дорожали продукты, в городах резко подскочила стоимость жилья (в том числе из-за решения Токаева разрешить снимать пенсионные деньги на покупку недвижимости). В таких условиях любое следующее повышение цен могло стать триггером. Вопрос был лишь в том, где и когда это случится.

Как назло, с 1 января 2022 года продажа сжиженного газа в республике должна была перейти исключительно на электронные торговые площадки, что, по мысли разработчиков этой структуры торгов, должно было привести к рыночному регулированию цен. Позже министр энергетики Магзум Мирзагалиев заявит, что стоимость сжиженного газа многие годы была искусственно занижена в угоду социальным обязательствам, из-за чего, в частности, нельзя было нормально реконструировать газоперерабатывающие заводы. И это правда, но только часть ее.

К тому же повышение цены в течение короткого срока почти в два раза само по себе — повод для недовольства. А здесь и продукт оказался слишком горючим материалом для начала протеста.

2 января жители города Жанаозен на западе Казахстана вышли к зданию местной администрации — акимата — с требованием резко снизить цену на газ. Осенью газ стоил 60 тенге за литр, 31 декабря — 100 тенге за литр, а 1 января стал стоить 120 тенге за литр (примерно 20 рублей). Жители Жанаозена имеют большой и трагический опыт протестов: в 2011 году после семимесячного бойкота нефтяников из-за низких зарплат власть расстреляла митингующих прямо на День независимости страны 16 декабря (только официально погибло 17 человек). А газ — больная тема вдвойне: бо́льшая часть всех углеводородов в республике добывается на западе Казахстана, однако жители этих регионов платили за газ едва ли не больше, чем вся остальная страна. Это они были готовы терпеть, но дело в том, что именно в западных областях газом заправляется множество автолюбителей (точная статистика неизвестна, но приблизительно речь идет о четверти или даже трети семей, имеющих свои автомобили, — во много раз больше, чем в среднем по стране). И для них такое повышение цен является критическим. Правда, митингующие, перекрыв дорогу, потребовали снизить цену вообще до 50 тенге — то есть ниже низшего.

К митингующим вышел лишь исполняющий обязанности акима города Галым Байжанов, который сказал, что остальные власти находятся в отпуске (не иначе Новый год), выслушал требования и вместо человеческого разговора сразу начал говорить о том, что это собрание незаконно. Очевидно, после этого жанаозенцы пошли на принцип и решили не уходить от здания акимата, а солидарность с ними разом проявила вся Мангистауская область, которую происходящее допекло. Число демонстрантов начало расти и исчисляться сотнями.

Президент Касым-Жомарт Токаев все два с половиной года своего правления продвигал в обществе концепцию «слышащего государства»: то есть требования людей должны быть не проигнорированы, а выслушаны и по возможности решены. В данном случае Токаев сам выступил проводником этого «слышащего государства», но сделал это несколько неуклюже: он заявил о том, что «дал поручение правительству срочно рассмотреть ситуацию в Жанаозене с учетом экономической целесообразности, в правовом поле», но сделал это через свой любимый личный твиттер-аккаунт глубокой ночью — а надо было, пожалуй, реагировать раньше и в режиме офлайн. Тем не менее это решение могло бы стать поворотной точкой в протесте, если бы за этим последовали адекватные решения. Но не случилось.

Следующим утром министр энергетики Магзум Мирзагалиев заявил, что цена снижаться не будет. Но, понимая эффект от этих слов, правительство уже через несколько часов снизило цену на газ для жителей Мангистауской области до 85–90 тенге за литр. В протестных рядах это восприняли как насмешку и с площадей уходить отказались.

Более того, география протеста начала расти: к Мангистауской области стали присоединяться Атырауская, Западно-Казахстанская и Актюбинская области — то есть весь запад страны. Власть на это отреагировала глушением интернета в центре Алматы (чтобы локальный протест не вышел на государственный уровень за счет крупного города). Демонстранты в Жанаозене и Актау потребовали, чтобы Токаев приехал к ним лично, а всех его «визирей» вроде акима области или правительственной комиссии в качестве переговорщиков не воспринимали. Тем не менее по итогам встречи прилетевших из Нур-Султана правительственных чиновников с инициативной группой (правда, по некоторым данным, в нее входили больше депутаты, нежели люди с улицы) было решено удовлетворить главное требование митингующих — снизить цены на сжиженный газ до 50 тенге за литр. Но только для жителей Мангистауской области.

Незадолго до этого президент Токаев написал в твиттере: «Комиссия имеет поручение найти взаимоприемлемое решение по возникшей проблеме в интересах стабильности в нашей стране. Правоохранительным органам поручено обеспечить недопущение нарушения общественного порядка. Демонстранты должны проявить ответственность и готовность к диалогу». Было это утром 4 января, и явно высокомерная лексика, близкая к угрозе, стала, очевидно, ошибочным шагом власти. А 50 тенге за литр сжиженного газа только для одной области — решение, которое выглядело как настоящий детонатор. Клапаны всей системы стали вылетать один за одним.

Во-первых, требования демонстрантов изменились с экономических на политические. От большой обиды митингующие стали требовать теперь не снижения цен, а отставки правительства, ухода в отставку и Токаева, и особенно Нурсултана Назарбаева (не мнимого оставления должностей, а именно полного исчезновения из политики), освобождения политзаключенных и даже возвращения Конституции 1993 года. По ней срок правления президентов резко ограничен, а термина «Елбасы» — «Лидер нации» — вообще не существует.

Во-вторых, самих протестующих стало существенно больше. Теперь это были далеко не только водители, и в протесте участвовал далеко не только запад страны. В том же Алматы активисты оппозиционных движений провели несколько акций (по итогам которых многих из них задержали). В Актобе многотысячная толпа заняла центральную площадь перед областным акиматом. В Уральске 500 человек, собравшись на окраине города, пошли к центру, по дороге пять раз прорвав полицейское оцепление. В итоге к концу дня на площади перед областным акиматом находилось от 2000 до 5000 человек (как и в Актобе).

Важно уточнить, что все это были пока что мирные акции, без насилия с обеих сторон. Кроме того, сами протестующие приняли принципиальное решение вести себя максимально корректно, без провокаций и без лишних поводов для увеличения градуса противостояния. В частности, лидер рок-группы «Адаптация» Ермен «Анти» Ержанов, который побывал на площади в Актобе 4 января, заметил в интервью обозревателю «Новой» Яну Шенкману, что люди сознательно оставляют за скобками любой национальный вопрос.

В соседнем Уральске, рассказал «Новой» журналист и гражданский активист Лукпан Ахмедьяров, на площади собрались «устанавливать юрту, волонтеры привезли напитки и еду; будет решаться вопрос о том, чтобы на площади были установлены сцена и звукозаписывающее оборудование — в общем, люди пока не намерены отсюда уходить».

В ночь с 4 на 5 января президент Касым-Жомарт Токаев ввел в Алматы и Мангистауской области режим чрезвычайного положения. Власть в городах перешла к комендатурам, начала глушиться связь, пропал интернет, перестали открываться сайты многих СМИ (некоторые были заблокированы еще раньше). В городах появилась военная техника. Митингующих в Алматы начали разгонять светошумовыми гранатами и газом, гранатами же разогнали и митинг в Уральске. В других городах делать подобное не решились, хотя Токаев и записал достаточно зловещее видеообращение, в котором пообещал, что «власть не падёт».

Рано утром 5 января Токаев объявил об отставке правительства. Это было смелое, хоть и запоздалое решение. Кабинет министров несколько лет возглавлял политический тяжеловес и абсолютный лоялист Назарбаева Аскар Мамин (которого в шутку всегда называли «Папин»). Его уход, пусть и оформленный как добровольная отставка, по мысли администрации президента, должен был стать тем огнетушителем, который загасит протест. Еще одним важным, хотя и не замеченным в первые часы решением, стала замена первого зампреда Комитета национальной безопасности Самата Абиша на своего человека: первым замом главы КНБ был назначен Марат Нуртлеу. Впрочем, зампредом Абиш был во вторую очередь, а в первую — племянником Нурсултана Назарбаева. Прежде Токаев уже снимал с поста назарбаевского родственника: в мае 2020 года своих постов лишилась старшая дочь первого президента Дарига Назарбаева. Но она позже вновь стала депутатом, а Абиш (которого называли одним из преемников Назарбаева) был фигурой во многом неприкасаемой. И этим шагом Токаев показал демонстрантам намного больше, чем, возможно, ожидали они сами. Но сами протестующие этого не поняли и не оценили. А 8 января КНБ и вовсе заявил, что Абиш никуда не уходил и продолжает выполнять обязанности первого заместителя главы ведомства.

А потом пришли Они.

Фаза вторая. Потом погромы

Если до этого момента все происходящее более-менее задокументировано и подтверждается несколькими источниками, то о событиях, начавшихся с утра 5 января, до сих пор имеются достаточно обрывочные сведения. Точнее, началось все еще вечером 4 января, когда группа агрессивных молодых людей стала жечь полицейские автомобили. Едва не досталось корреспонденту «Медиазоны Центральная Азия» (российская «Медиазона», по мнению Минюста, считается «иноагентом». — Ред.), который пытался снимать происходящее. К утру, однако, пожары заполыхали по всему городу.

Большая группа молодых и крайне агрессивно настроенных людей стала нападать на силовиков, отнимать у них оружие и технику. Часть оружия, как следует из нескольких видео, находящихся в публичном доступе, этим людям подвозили на автомобилях и раздавали из багажников. Главной мишенью всей этой группы людей стали административные здания: вскоре после ее появления загорелись акимат Алматы, начались пожары в офисе партии «Нур Отан», прокуратуре города, старой резиденции Назарбаева. В некоторых зданиях государственных телеканалов также вспыхнули пожары.

При всем показном поведении погромщиков ни тогда, ни сейчас достоверно не известно ни их количество, ни качественный состав, ни степень вооружения — как минимум изначального. В ночь на 8 января президент Токаев в своем твиттере еще раз написал, что на Алматы напали «20 тысяч бандитов», а волн атак на город было целых шесть. Но кто и как считал эти волны и количество бандитов, совершенно непонятно. Прямо сейчас власти Казахстана предлагают просто поверить в эти данные, выдавая информацию максимально дозированно и без доказательств (в частности, по состоянию на утро 8 января не было опубликовано ни одного имени задержанного за погромы).

Тем временем растерзание Алматы продолжилось. К этому моменту в городе внезапно резко сократилось количество силовиков, и никто до сих пор внятно не объяснил, почему это произошло. Погромщики могли делать все что хотели — и они делали. По свидетельствам нескольких алматинцев, группы агрессивных людей начали громить магазины и банкоматы, сжигать автомобили — как гражданские, так и специального назначения. Было зафиксировано несколько нападений на машины скорой помощи.

Два ключевых события произошло ближе к вечеру 5 января. Погромщики смогли захватить и порушить здание международного аэропорта Алматы. При этом СМИ и очевидцы в самом начале обратили внимание на то, что 

7 января об этом же в эфире государственного телевидения заявил бывший советник президента Назарбаева, а сейчас провластный политический эксперт Ермухамет Ертысбаев: «Я обладаю информацией, что за 40 минут до нападения на аэропорт была дана команда полностью убрать оцепление. Такое возможно только при прямом попустительстве тех людей, которые должны отвечать за безопасность в стране. Это государственная измена». Нападавшие почти полностью разгромили здание.

И самый поразительный сюжет — захват здания алматинского Комитета национальной безопасности. Судя по имеющейся информации, КНБ сдался почти без боя. Нападавшие легко завладели табельным оружием (правда, неизвестно, в каком количестве) и, возможно, сожгли архивы. Затем погромщики, вероятно, отправились штурмовать здания отделов полиции и нападать на тех, кто попадется им на пути. Впрочем, здесь фактуры для полноценных утверждений мало, что, однако, не помешало тому же Токаеву несколько раз повторить, что нападавшие «убивали мирных граждан, насиловали женщин» (без уточнения о количестве жертв конкретно этих преступлений).

Это было видно не только по событиям в Алматы. В Актобе, к примеру, акимат был захвачен протестующими, однако они сами выставили нечто вроде народных дружин, чтобы провокаторы и мародеры ничего не разрушили (а такие люди там тоже были). Позже протестующие в Актобе также были разогнаны — при помощи водометов. При этом нападавшие не ограничились городом Алматы: административные здания и полицейские участки пострадали и в других регионах. В Талдыкоргане был полностью сожжен акимат, а также была совершена попытка нападения на СИЗО. В Таразе сгорело три здания полиции и минимум 50 полицейских машин. Сожженная техника демонстрировалась и на кадрах из Шымкента. По официальным данным, пришлось освобождать аэропорты Актобе и Актау — значит, нападавшие, по идее, были и там (хотя часть жителей городов это опровергает).

Все это происходило на фоне спорного решения выключить интернет во всей стране, а также отключить связь в ряде регионов. Из-за этого практически отсутствуют сколько-нибудь объективные данные о количестве нападавших, пострадавших, погибших и разрушениях. Государственные структуры также сообщают информацию минимально. В один момент 19-миллионная страна осталась в полном неведении относительно того, что происходит, и это спровоцировало определенный уровень паники. Началось стихийное мародерство, перестали работать банкоматы, люди оказались предоставлены сами себе.

К вечеру 5 января режим ЧП был введен во всей стране. А дальше события развивались стремительно. К этому моменту президент Токаев заявил, что теперь является главой Совета безопасности вместо Нурсултана Назарбаева, который так и не появился в публичном пространстве, и снял еще одного ультралояльного сторонника Елбасы — главу КНБ Карима Масимова. Вечером Токаев во всеуслышание заявил, что происходящее в Алматы —

И хотя еще днем российские, в частности, власти были очень аккуратны в своих суждениях о происходящем в Казахстане, решение об отправке военных было принято в максимально быстрые сроки. Уже через два часа ОДКБ дала согласие на ввод войск, объявил об этом армянский премьер Пашинян, по иронии судьбы, пришедший на свой пост вследствие уличных протестов.

Фаза третья. Потом решили совместить

Решение позвать чужих солдат на землю Казахстана для самого Токаева — очень рискованное. Хоть это и миротворческий контингент, у значительного числа казахстанских граждан перспектива видеть в своем государстве российских военных (в первую очередь — их) не радует. Это в определенном смысле наследие 2014 года, когда после событий в Крыму и на Донбассе в Казахстане стало фиксироваться больше антироссийских настроений. События последнего года, когда Москва все время пикировалась с Казахстаном по языковому вопросу, точно не добавили симпатий к россиянам со стороны жителей республики. Так что риск для Токаева заключался в том, что

И все же он рискнул — потому что другого выбора у него, похоже, не было. Собственной армии и силовикам доверять в полной мере Токаев в момент обращения к ОДКБ, видимо, не мог: как показали дальнейшие заявления близких к президентской пропаганде людей, история про предательство со стороны КНБ имеет под собой некоторые основания или будет рассматриваться как одна из основных. Как заявил тот же экс-советник Назарбаева Ермухамет Ертысбаев, «в течение нескольких лет, оказывается, существовали тренировочные лагеря [для подготовки нападения на Казахстан], и КНБ, который периодически обезвреживал ту или иную группу, о многочисленных тренировочных лагерях, созданных в горах, молчал».

Формально миссия ОДКБ будет заниматься охраной инфраструктурных объектов, и Токаев в речи 7 января подчеркивал это отдельно. Как будет устроено функционирование тех же российских военных на самом деле (суммарно заявляется о численности контингента в 2500 человек, но россиян даже в этой непроверяемой цифре — абсолютное большинство), понятно не до конца: кроме красивых кадров отлета и прилета, присутствие миротворцев пока выглядит совершенно незаметно. Но оно словно стало стимулом для казахстанских силовиков: сразу после заявления о помощи со стороны международной организации они пошли в контратаку на Алматы.

Что происходило в Алматы 6–7 января, во время официально объявленной «зачистки», известно лишь по данным, которые журналистам предоставляют казахстанские власти. По состоянию на утро 8 января, МВД говорило о нескольких десятках убитых с разных сторон (цифры все время разнятся) и сотнях раненых. Сообщалось о том, что 6 января, во время самых ожесточенных боев, нападавшими была предпринята попытка штурма департамента полиции (неудачная), попытка захвата телевышки (также неудачная). Несколько раз публиковались новости о том, что некоторые жертвы погромщиков среди силовиков были «обезглавлены». По некоторым данным, перестрелки в разных частях города продолжались и 8 января. Часть нападавших удалось задержать, часть ушла в сторону Алматинской области (официальные сообщения об активной стадии КТО поступали, в частности, из Талдыкоргана).

7 января Токаев объявил о том, что разрешил силовикам стрелять сразу на поражение. От любых диалогов с «террористами», как он назвал нападавших, президент отказался. «Их надо убить», — был категоричен Токаев. Это, в частности, привело и к смене риторики госпропаганды и МВД: «террористами» стали называть любых задержанных (по данным на утро 8 января, их больше четырех тысяч по всей стране). Хотя в некоторых городах — например, в том же Актау — до сих пор люди на площадях стояли в мирном протесте (однако в существенно меньшем количестве). А 6 января, по свидетельствам радио «Азаттык» (аналог радио «Свобода» в Казахстане, радио «Свобода» признано Минюстом «иноагентом» в России. — Ред.), военные открыли огонь по безоружной толпе демонстрантов в Алматы. Утверждается, что минимум один человек погиб; однако, как и в случае с госпропагандой, в условиях тотального отсутствия связи установить истинность тех или иных сообщений не представляется возможным.

При этом в своем обращении к нации Токаев заявил, что требования мирных демонстрантов услышаны, да и вообще общая концепция власти такова: были мирные протестующие, но потом пришли «боевики» из другой страны (не уточняется, из какой и каким образом), которыми управляли в том числе «забугорные деятели». Тот факт, что власть согласна отделить мирный протест от нападения на города, может вселять оптимизм, но нет ответа на вопрос: каким образом будет определяться, когда закончился один протест и начался второй, более жестокий? Тем более достаточно очевидно, что, объявив «свободные СМИ» и правозащитников «подстрекателями», Токаев фактически анонсировал будущие чистки в гражданском обществе и среди активистов (прямо скажем, и без этого не очень твердо стоящих на ногах).

Даже если Токаев не хотел этого изначально, не воспользоваться моментом он не мог. Впервые о Нурсултане Назарбаеве стало слышно поздно вечером 7 января, на пятый день протестов. Назарбаев, по утверждениям провластных белорусских телеграм-каналов, поговорил с Лукашенко о происходящем. Кроме того, политолог Аркадий Дубнов со ссылкой на свои источники заявил, что два его племянника задержаны. Один из них — Самат Абиш, экс-первый зампред председателя КНБ, второй — Кайрат Сатыбалды, которого называют куратором всех религиозных радикалов в Казахстане. В частности, по одной из широко распространенных версий, Сатыбалды отвечал за вербовку молодых людей и курировал исламистов-салафитов в Казахстане. По сути, это те же самые «титушки», которых готовили для власти, но при критической ситуации обернули против нее. Официального подтверждения информации о задержании президентских родственников к обеду 8 января не было за исключением уже упомянутого заявления КНБ о том, что Абиш вообще продолжает работать.

Наконец, 8 января стало известно, что задержан по подозрению в госизмене бывший председатель КНБ Карим Масимов. Это, кстати, легко объясняет смелость спикеров на госканалах и свидетельствует о том, какая версия произошедших событий может быть приоритетной для государства.

И даже если Нурсултан Назарбаев лично не имел отношения к тщательно конструируемой версии о кураторстве нападения по линии КНБ, никто его теперь вообще слушать, похоже, не станет. Всё, на что пока хватило его пресс-службы, так это написать, что Назарбаев никуда из страны не уезжал и что он призывает сплотиться вокруг Токаева. Но, по наблюдениям журналистов, даже официальная риторика по отношению к вчерашнему полубогу Назарбаеву сильно изменилась: в частности, в новостях перестало упоминаться название столицы «Нур-Султан». Хотя есть, конечно, и более очевидные признаки: за первые пять дней протестов сам Касым-Жомарт Токаев ни разу не упомянул о Назарбаеве, а когда в Талдыкоргане толпа снесла памятник Назарбаеву (а затем почему-то избила уже лежащий монумент дубинками), этому вообще не была дана никакая оценка. Чисто гипотетически, к слову, Елбасы может даже вернуться в политическую жизнь страны, когда все уляжется, но есть большие сомнения, что этого хотят и Токаев, и вчерашние демонстранты.

Прошлое в виде Назарбаева в целом забыто; мирные демонстранты в большинстве своем или разошлись, или задержаны, атака погромщиков — вне зависимости от ее истинных масштабов и организаторов — практически отбита, причем своими силами. Но главное — прямо сейчас Казахстан является государством, в котором что правда, а что нет, решает, по сути, один-единственный человек. Дозирование связи и интернета, блокировка неугодных СМИ сейчас и потом, самостоятельное определение любых цифр, любых понятий, издание вообще любого приказа без возможности его оспаривания — слишком лакомый набор «привилегий», чтобы от него так просто отказаться. «Казахская зима» — мрачно шутят политологи из России и Беларуси, экстраполируя всю ситуацию на свои страны.

Впереди у Касым-Жомарта Токаева важные вызовы. Нужно вернуть страну в нормальное русло жизни (с интернетом или без него). Нужен новый премьер-министр, его обещают представить 11 января. Вероятно, понадобится новый парламент, поскольку за эту неделю о его существовании вообще никто не вспомнил. Нужно решить, что делать с миротворцами ОДКБ, а самое главное — нужно решить, какую цену Казахстан будет платить за их помощь.

Даже в таких условиях и российская пропаганда, и российские депутаты не обошлись без своих традиционных высказываний. Маргарита Симоньян предложила взамен потребовать от Казахстана признать русский язык вторым государственным, выгнать из страны «американские НКО» и заставить власти республики признать Крым российским. А депутаты Сергей Миронов и Леонид Калашников предложили оставить миротворческий контингент ОДКБ (или как минимум российскую его часть) в Казахстане навсегда. Очень маловероятно, что все эти высказывания нравятся Токаеву. Вопрос в том, насколько его новой силы, достаточной на внутренней арене, хватит для противостояния другого типа.

Применительно к нападению на Алматы есть тоже две задачи. Нужно восстановить город (ущерб для бизнеса в целом по стране оценивается примерно в 200 миллионов долларов, но на южную столицу приходится подавляющее большинство разрушений). А еще нужно все же решить, как будет проходить расследование и кто в итоге будет признан виновным в атаке. Будет ли это только высшее руководство КНБ, весь клан Назарбаевых (самого Елбасы очевидно будут выводить из-под удара), или сюда приплюсуют чудовищный микс из исламистских террористов-одиночек и несчастных гражданских активистов из Казахстана? А может, это будет поиск «мировой закулисы» как самый удобный вариант объяснения событий, исключающий необходимость призывать к ответу предыдущие власти? Тем более что один кандидат на роль мирового злодея готов: опальный олигарх Мухтар Аблязов, живущий за границей, сам с радостью взял на себя ответственность за организацию протестов, хотя достаточно очевидно, что он не имеет к ним практически никакого отношения (и вообще степень его влияния на казахстанскую политику была высока исключительно потому, что его демонизировали сами казахстанские власти).

Но главное — нужно будет решить, что и в какой тональности по итогам всех волнений в Казахстане сказать простым людям. Тут у Токаева все еще есть вилка возможностей: он может честно рассказать о произошедшем по итогам объективного расследования, а может сконструировать альтернативную версию правды — удобную для своего нового образа стального руководителя.

По иронии судьбы, в одном Токаев точно был абсолютно честен. Выступая 7 января с речью, он сказал, что пожелания мирных демонстрантов были приняты к сведению. И это правда. Цены на газ снижены по всей стране, введено госрегулирование цен на некоторые категории товаров, запрещено в течение года повышать цены на коммунальные услуги. Правительство в отставке, Назарбаев, видимо, тоже максимально уведен в тень. Почти все, о чем мечтали протестующие в Жанаозене, было выполнено. «Слышащее государство» вас услышало. Звоните еще.

При участии
Ризы Хасанова и
Яна Шенкмана