Начало читайте на сайте «Новой» за 17.12.2021
Начало читайте на сайте «Новой» за 17.12.2021
Между прочим, ещё до того, как специалисты Орфографической комиссии — как бы это помягче сказать? — отказались взять под козырёк перед чиновниками и способствовать превращению в решение Российского правительства якобы сотворённого какими-то авторами-невидимками якобы нового проекта, выскочившего из тёмных, тайных глубин Минпосвещения, как чёрт из табакерки (и почему-то провернуть это дело надо было срочно, до Нового года), в «Литературной газете» за 17-23 11.2021 г. появилось любопытное письмо члена этой комиссии, доцента кафедры русского языка филфака МГУ им. Ломоносова Н. Николенковой.
Она утверждала: необходимая корректировка правописания уже была проведена ранее, положения и примеры этого нового проекта Минпросвещения «фактически повторяют уже изданный в 2006 году, вошедший в употребление среди лингвистов и всех желающих писать грамотнотно «Полный академический справочник» под редакцией В.В. Лопатина (Владимир Владимирович Лопатин умер 29 июня этого года. — К. С.). Именно этим авторитетным источником руководствуются редакторы и корректоры, команда Тотального диктанта, его знают учителя-словесники».
Зачем текст фундаментального справочника «с небольшими купюрами и почему-то без имён авторов — был размещён на сайте проектов правительства. Но это не новый, а давно известный текст! <…> Что же произошло именно сейчас? Почему с начала века всех устраивали существующие лингвистические справочники и не было срочной необходимости принимать «новые правила»? Почему Минпросвещения в лице каких-то «авторов» (которых держат в секрете!) и «некоторых членов Орфографической комиссии» (обзвонила большую часть коллег — не они) считает, что вот прямо сейчас (обязательно к концу 2021 года!) необходимо это сделать?»
Внесение каждого изменения в орфографические правила всегда тщательно изучаются и обсуждаются на регулярных заседаниях этой академической комиссии — последнее было в нынешнем сентябре. И вдруг, как снег на голову, «9 ноября Минпросвещения нам сообщило, что всё уже придумало и готово принять. Чиновники опять — в который уже раз — растаптывают профессиональное сообщество, открыто говоря: захотим — сами примем, а вы будете исполнять. Хотелось бы получить от министра просвещения ответ на следующие вопросы:
1) почему такая срочность?
2) какой конкретно коллектив передал в Минпросвещения тот текст, который содержится на сайте и цитируется в СМИ?
3) почему нельзя было сначала прислать текст в Орфографическую комиссию РАН?
И главный вопрос:
неужели же от того, что вот так, за полтора месяца до конца года срочно принимаются какие-то правила, общество резко станет грамотным? И уже в январе все начнут писать без ошибок?»
Знаю: преподаватели журфака МГУ жалуются, что традиционный контрольный диктант по русскому первокурсники с каждым годом пишут всё неграмотнее — а ведь это всё молодые люди, якобы успешно выдержавшие ЕГЭ (как только ни клянут это дефективное дитя-подкидыш нашей педагогической бюрократии, как только ни обзывают — это и Баба ЕГЭ, и, с лёгкой руки лидера СРЗП, депутата Госдумы Сергея Миронова, свидетели секты… нет, не Иеговы — всё того же ЕГЭ, и даже самое неприличное русское слово из трёх букв)!
Кстати, меня давно интересовало, как к ЕГЭ относится уважаемый учитель русского языка и литературы, член Орфографической комиссии РАН Сергей Владимирович Волков. И вот, вылавливая в нынешнем интернетном водовороте вокруг якобы «реформы русского языка» жемчужины здравого смысла, на одном из порталов нашёл прямой его ответ на этот вопрос:
« — …С приходом ЕГЭ школьное образование стало хуже?
— Мы сейчас говорим о филологическом образовании, и оно уж точно не улучшилось под влиянием ЕГЭ. <…> И мы с великим сожалением встречаемся с этим уже даже на всероссийской олимпиаде по литературе. А туда, как вы понимаете, приезжают самые лучшие. Шаблон ЕГЭ постепенно забивает все остальное».
Но не спешите зачислять Волкова в активные хулители этой самой «Бабы (этого самого) ЕГЭ». Дослушаем его до конца:
« — Подготовка к этому «безумию» (имеется в виду ЕГЭ — К.С.) много времени отнимает от изучения самого предмета?
— Это зависит от конкретной школы и конкретного учителя. Если учитель не поражен страхом перед ЕГЭ, то времени он потратит немного. Он учит предмету и лишь на последнем этапе осваивает формат проверки знаний. Но часто к ЕГЭ детей начинают готовить уже с начальной школы. <…> Ну вот должен я научить ребенка правильно писать слово «корова». Меня не должно волновать, как у него проверят это знание. Дадут ли четыре варианта написания, чтобы выбрать правильный, дадут ли слово с пропущенными буквами или вообще дадут пустую строчку, куда он это слово впишет рукой. Если я его хорошо научил, он справится в любом случае, при любой форме спрашивания. У нас же этот принцип заменился натаскиванием детей на конкретный формат. А стоит его немного изменить, у всех шок. Про то же самое, но иначе спросили — и как будто все новое».
Но вернёмся к проекту, о коем речь. Так может, всё же полезнее было бы для ликвидации надвигающейся на нас всеобщей безграмотности (правда, с тем, что она на нас надвигается, несогласны некоторые лингвисты, кстати, из числа организаторов входящих в традицию тотальных диктантов — они-то имеют дело с заинтересованной, расширяющейся год от года аудиторией) поменьше увлекаться чиновничьими экзерсисами, и побольше уделять общественного внимания таким инициативам, как те же тотальные диктанты или как замечательная соревновательная передача для школьников «Мы — грамотеи!» на ТВ-канале «Культура»? Не возражал бы, и думаю не я один, если бы на телеэкраны вернулись уроки лучших учителей и лекции лучших профессоров — специалистов по русскому языку. Что-то вроде учебных передач существовавшего у нас с апреля 1992 по ноябрь 1996 года телеканала «Российские университеты».
Когда речь заходит о возрождении «Российских университетов», часто слышишь: поезд ушёл. Так ведь и я говорю не о точной генокопии, наверное, нереальной в новый век компьютерно-цифровых информационных технологий. Речь — о другом. О концентрации недевальвируемой «вечной ценности» — таланта лучших педагогов (помните девиз газеты «Первое сентября», созданной Симоном Соловейчиком: «Вы блестящий педагог, у вас прекрасные ученики!»?) на целенаправленном пробуждении интереса молодёжи к проблемам и изучению родного языка.
Естественно, это имело бы смысл, если бы удалось собрать педагогов, увлекающих за собой, таких, как легендарный Викниксор, Виктор Николаевич Сорока-Росинский. Или Василий Александрович Сухомлинский. Или Евгений Николаевич Ильин. Или Иван Иванович Зеленцов из знаменитой 110-й московской школы. На моей вот памяти лекции по русскому языку, которые у нас на первом курсе читал Сергей Ефимович Крючков. Он был не только выдающимся языковедом, одним из создателей современной школьной грамматики русского языка, но и прекрасным лектором — каждая его лекция заканчивалась нашими аплодисментами.
А помните, как знаменитые встречи с учителями-новаторами примагничивали к телеэкранам всю страну?
Такие учителя словесности и вузовские лекторы — убеждён! — не перевелись у нас и сегодня. Ищущий да обрящет!
Публикацию Н. Николенковой сопровождала карикатура. По ТВ вещает чиновник: «Начинаем реформу русского языка!» Одна учительница указывает другой на экран: «Это же наш второгодник Вася!»
Я бы, правда, привёл более толерантное по форме, но не менее едкое по смыслу высказывание на страницах нашей «Новой газеты» известного хирурга, академика РАН Михаила Давыдова: «Трагедия нашего общества в том, что у нас не только упал ценностный ценз в культуре и науке, но и сменились оценщики. Раньше это были мастера культуры, крупные учёные. Теперь их сменили финансисты, продюсеры, менеджеры». Правда, у каррикатуриста — чиновник, у Давыдова «успешные» менеджеры, распределители денежных потоков. Но сути дела это не меняет, когда за решение специальных проблем самоуверенно берутся неспециалисты.
Нет, плохо всё же мы со школы усвоили уроки дедушки Крылова: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник…». В данном конкретном случае: когда за упрядочение орфографии берутся не учёные-лингвисты, а чиновники.
Вот посмотрите, как в начале века Орфографическая комиссия готовила поправки к нашему правописанию, которые потом нашли отражение в вышедшем под редакцией В.В. Лопатина фундаментальном полном академическом справочнике «Правила русской орфографии и пунктуации». К обсуждению работы, проделанной коллективом опытных профессионалов (авторы: Н.Валгина, Н.Еськова, О. Иванова, С. Кузьмина, В. Лопатин, Л. Чельцова), были привлечены тоже не дилетанты — учёные, учителя, писатели. В самом широком диапазоне — от популярного школьного учителя русского языка и литературы С.В. Волкова до учёного-лингвиста, академика А.А. Зализняка (он сам, кстати, был членом Орфографической комиссии РАН), выдающимися научными достижениями которого были неопровержимое доказательство подлинности «Слова о полку Игореве», дешифровка новгородских берестяных грамот, исчерпывающее научное описание законов изменения русских слов, установление происхождения русского языка.
Только после тщательного обсуждения, учёта всех замечаний и окончательного одобрения этим взыскательным профессиональным сообществом в свет вышло то, что теперь является нашим общим нормативным документом и что в обиходе всё чаще называют «Словарём Лопатина», как бы подчёркивая его преемственность со знаменитыми словарями Даля, Ушакова, Ожегова. Хотя, конечно, если точно определять его назначение, это скорее свод правил.
Ну а как всё же теперь, в соответствии с этим академическим справочником, надо писать слово «парашют»? Справляюсь в интернете. Получаю ответ: так и надо писать. Значит, думаю, в комиссии действительно царует демократия, и предложение Лопатина, на мой взгляд, весьма разумное, тогда не прошло. И не одно только это. Любой читатель может открыть последнее издание полного академического справочника и сам в том убедиться. Так что если бы речь шла о произошедших с тех пор переменах в живой языковой практике или о возвращении к не принятым ранее, но разумным поправкам, я бы ещё нынешних «реформаторов» понял. Но…
Что же касается слова «парашют», то, как видно, тогда победило французское его произношение и происхождение. Два слова — «parer» («предотвращать») и «chute» («падение») сложились в одно «parachute» (что буквально означает «защищает от падения»).
Но по-русски-то мы уже давным-давно говорим «парашут», а вот пишем всё «по-французски».
Попробуйте произнести это слово через «ю». Ничего не выйдет. Всё время будете спотыкаться. Ну совсем как в той байке: делали швейную машинку, но всё время получался пулемёт.
Среди нынешнего всплеска в интернете страстей вокруг якобы предстоящей реформы нашего правописания встретился мне и такой отклик: а я писал, пишу и писать буду «парашут», и никакая Орфографическая комиссия не заставит меня писать иначе. Ну что ж, если он не школьник, которому за это будут снижать оценки, пусть себе пишет.
Кто знает, может, он и прав по-своему. Ведь живой разговорный язык всегда в конце концов побеждает, и не исключено, что однажды та же Орфографическая комиссия РАН внесёт в очередное издание «Словаря Лопатина» поправку: отныне писать слово «парашют» следует через «у»…
Более двух недель, занятый другими темами и делами, не открывал в интернете строку «реформа орфографии». Заглянул нынче и поразился. Тогда это были в основном первые информационные сообщения и отклики. Не скажу, чтобы очень уж многочисленные. А теперь не было, пожалуй, ни одной серьёзной газеты, ни одного центрального телеканала, которые не ввязались бы в дискуссию.
Взбутетенившаяся блогосфера напоминала пульсирование возмущённого внеземного разума, каким он изображён в «Солярисе» Андрея Тарковского. Помните этот медленный, грозный круговорот на вспененных гребнях которого в данном конкретном случае появлялись то требование не допустить гибели от рук наших ретивых реформаторов буквы «ё» (в Ульяновске, на Новом Венце, даже поставили памятник этой букве — думаете надгробный? — нет, приуроченный к 205-летию применения «ё» и к 160-летию открытия в Симбирске другого памятника, Н.М. Карамзину; на самом же деле никто изгонять «ё» из русского языка не собирался — речь шла всего лишь о вариабельности применения этой многострадальной буквы).
Кадр из фильма «Солярис»
То на тех же полемических завихрениях пены возникал вдруг вопрос: грамотно ли, если по нашим сегодняшним правилам, написал Лермонтов: «Недаром помнит вся Россия про день Бородина»? Да, он написал верно. А вот если бы было, например, «в сторону Бородино», то в сочетании с таким «родовым» уточнением это географическое название на «о» уже не склонялось бы. Но тут хотя бы есть над чем порассуждать и серьёзным специалистам.
А между двумя этими полемическими завихрениями — десятки, сотни, если даже не тысячи подобных, якобы спорных, во всяком случае требующих «правового» упорядочения языковых ситуаций. Так что начинаешь понимать, какими на самом деле разнообразными и глубокими знаниями и, на основании их, каким чутким чувствованием тонкостей родного языка должны обладать люди, которым народ доверил профессию — охранять одно из главных своих сокровищ, свою душу живу, свой язык. Ведь тут, если хотите, к проблемам, в которых каждый из нас полагает себя спецом, — к медицине и средней школе прибавляется ещё и родная речь.
Памятник букве «ё» в Ульяновске. Из открытых источников
Не случайно же именно на почве разрешения ключевых проблем современного языкознания уже в нашем историческом времени возникли учёные возрожденческого масштаба, последние, может быть энциклопедисты на планете Земля, такие, как Вяч. Вс. Иванов и А.А.Зализняк.
Но так же не случайно и другое: каждый раз, когда назревает очередное корректирование нашей письменной речи, народ почему-то принимает это слишком близко к сердцу, и начинает наращивать обороты наш грозный российский Солярис.
«Очень много нынче спорят о языке. И самое замечательное, что спорят со страстью, спорят очень темпераментно.Так вообще люди мирные. Но чуть вопрос дойдёт до того, не портится ли русский язык, не засоряется ли он такими словами, которые губят его красоту, самые спокойные люди вдруг начинают выходить из себя. С гневом и тоской заявляют они, что наш выразительный, звучный и красивый язык переживает ужасный период упадка, что требуются какие-то чрезвычайные меры, чтобы вернуть ему прежнюю величавую мощь».
Будто сегодня сказано. ОТР взяло эти слова эпиграфом к своей нынешней передаче «Грядёт реформа русского языка? Прав! Да?» А между тем Корней Иванович Чуковский произнёс их с телеэкрана уже более полувека тому назад. В ряду других передач на эту тему та, что на ОТР пожалуй, получилась наиболее представительной, содержательной и профессионально грамотной. К участию в ней ведущая Анастасия Урнова пригласила
И сразу же, в ответ на преамбулу: «Специальная правительственная комиссия займётся языком… Президент уже дал отмашку на актуализацию правил русского языка, мол, необходимо сформировать целостную языковую политику», — чёткая позиция специалистов.
А. Шмелёв: «Языковая политика включает в себя очень многое. А правила русского языка, они как-то не зависят от президента и правителственных комиссий. Язык — это живой организм. Он развивается по своим законам. И комиссии тут совершенно не при чём».
В. Пахомов: «Надо разделять язык и правописание».
У нас ведь и в нынешних «филологических» дискуссиях безбожно путают живой человеческий язык как средство общения и гениальное изобретение ещё древнего человечества — письменность, зеркальное (но не один к одному) отражение живой речи на камне, коже, папирусе, бумаге, экране компьютера. С первоатомами такого отражения — буквами, с собственной «таблицей Менделеева» — алфавитом, во всех его видопроявлениях в разных странах, веках и тысячелетиях.
Вот видите, и ОТР в своём «Грядёт реформа русского языка?» тоже допустила неточность — спор-то не о языке, а о письменности. Впрочем, возможно, ошиблось намеренно. Для затравки спора.
Впрочем, живая речь не индеферентна по отношению к письменной и настойчиво, а порой и нахально стучится в двери специальных и академических словарей. Народ-то, он у нас очень активный языкотворец (помните у Маяковского в стихах на смерть Есенина: «У народа у языкотворца…»). Не успеешь оглянуться, а уже надо снова решать: принимать или не принимать на словарные страницы (и как вообще к ним относиться) перелётные стаи неологизмов, новых жаргонных вариантов «старых» слов, многочисленных заимствования из иностранных языков. И вот уже ведущая передачу о «реформе языка» недоумённо спрашивает у приглашённых специалистов: они в школьные годы называли директора школы (женского рода) директрисой. А недавно она услышала от нынешних школьников — «директорка». Так как будет правильно?..
Ну это ещё в границах реальных дискуссий (ещё пример: Ахматова — поэт или поэтесса?). А вот как быть с таким неологизмом из шедевра неизвестного рекламного пиита:
«Слово мясника даём:
Фарш, и всё фаршевно в нём.
Ну а если не фаршевно,
Деньги полностью вернём».
Конечно, автор может огрызнуться: «Вы что, юмора не понимаете?» Но всё же маловероятно, что такого рода неологизмы привлекут внимание Орфографической комиссии РАН. Впрочем, чем чёрт не шутит. Вошло же в своё время в массовый обиход противоположное по консистенции (твёрдое) словечко «железно».
Должны ли государственные мужи заниматься вопросами языкознания? Казалось бы, однозначный ответ дал на этот вопрос Иосиф Виссарионович Сталин, когда к своим заслугам в удушении отечественной генетики и кибернетики на исходе жизни прибавил ещё и «гениальный» труд «Марксизм и вопросы языкознания», который нынче в дискуссиях по вопросам языкознания не очень-то и поминается (разве что — но это уже не в дискуссиях — в знаменитой песне Юза Алешковского:
«Товарищ Сталин, вы большой учёный —
В языкознаньи знаете вы толк,
А я простой советский заключённый,
И мне товарищ — серый брянский волк»).
И вот после всего этого всё же скажу: да, у государства есть право и обязанность заниматься всеми вопросами, касающимися судеб народа (а защита родного языка к ним непременно относится). Но заниматься не так, как это нередко было раньше в нашей истории. И не так, как это пытаются делать нынешние чиновники того же Минпросвещения.
Речь — о чётком разграничении прерогатив, задач, обязанностей. В данном случае — госкомиссии и министерства не должны заниматься разработкой свода нормативных правил правописания или внесением в него специальных поправок. Не государево это дело. В данном случае — не Министерства просвещения, дай бог ему справиться со своими прямыми обязанностями. Этим вот уже более века успешно занимаются профессионалы академической Орфографической комиссии.
Я не против различных госструктур по поддержке русского языка. Но пусть они не подменяют Орфографическую комиссию РАН, а, работая с ней в самом тесном взаимодействии, помогают ей, если надо, придают её рекомендациям силу правительственных постановлений, финансово поддерживают её издательские инициативы (больше словарей, хороших и разных!), а также любые общественные инициативы, издание популярных книжных серий и специальных игровых телепередач, пробуждающие у населения интерес к загадкам, тайнам, прелести родного языка.
Не скажу, что ничего подобного у нас сейчас нет. Перебрав чуть ли не сотню ТВ-каналов, доступных нынче многим телезрителям, можно «накопать» несколько жемчужин и даже центров кристаллизации типа тех же тотальных диктантов. Но единого, мощного, скоординированного потока пока нет. И это всё адреса приложения сил для государственных и общественных комиссий и советов в поддержку родного языка.
А исследованием законов и живого, разговорного, и письменного языка и рекомендациями, как нам грамотно писать и … разговаривать, пусть лучше занимаются не чиновники «на общественных началах», а специалисты, учёные, учителя, писатели. Люди, которые на самом деле «знают, как надо».
Это я вот к чему. Определяясь, кому доверить решение непростых вопросов — от самых бытовых до более сложных, таких, как вот этот орфографический проект, вплоть до таких, от которых зависит судьба страны, надо почаще вспоминать предупреждение-прогноз Александра Галича:
Не бойтесь хвалы, не бойтесь хулы,
Не бойтесь мора и глада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: я знаю, как надо.
Те, которые на самом деле знают, как надо, не трезвонят об этом из чиновничьих кабинетов, а просто делают дело. И делают его честно и профессионально.
Но негоже, опасно даже, подпускать людей, якобы «знающих, как надо», к реформированию экономики, образования и даже орфографии. Впрочем, почему даже ? Особенно! Опыт нашей истории, и прежде всего последних десятилетий, неоднократно это доказывал. Вот ведь нам крупно повезло, что дважды, в начале XX и в начале XXI столетий, корректированием русской орфографии занимались серьёзные учёные и специалисты орфографических комиссий в первом случае Императорской, во втором — Российской академии наук, одним словом — отличники. Но вот нынче, когда за орфографию взялись…
Нет, не буду солидаризироваться с упомянутым карикатуристом — не вчерашние второгодники. Те хотя бы понимают про себя сократовское: «Я знаю то, что я ничего не знаю!» (правда, не подымаясь до философского подтекста этих слов: «Другие даже этого не знают»). Речь в данном случае — о троечниках, которым только кажется, что они «знают, как надо» и, взявшись за дело, загоняют любое дело в тупик. Ну чего вам это объяснять? Оглянитесь окрест — сами всё увидите.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}