…Как пчелы облетают цветы клевера, не пропуская, со всех собирая, как рэкет в 1994-м шел по Центральному (Колхозному) рынку Красноярска, так и античный рок: никуда он не делся, всегда здесь, несмотря на тик-ток, Госдуму, омбудсменов, и он свое привычно соберет. Иногда кого-то пропускают, это не математика, а что-то вроде сельского хозяйства, где что посеяно порой не всходит, а что взошло не всегда и не везде жнут, но это не про Быкова, он не мог остаться незамеченным. Он, на взгляд извне, не из Красноярска, яркий персонаж античных трагедий. В тюрьме не изменился и ничего не понял, совсем ничего, судя по тому, что от него слышим и что видим, но почему, собственно, должен меняться персонаж: говорю же — сюжет выстроен не по современным лекалам и это не современный герой. Да и вообще не герой — для меня (я пристрастен, я еще помню 90-е Красноярска) Быков был их липкой повседневностью, а в ней, если ты внутри, никогда нет темы, в этом и состоит сама суть коллективной травмы. Красноярск с ней жил, и считал это нормой, а не травмой, продолжая выбирать Быкова депутатом и в нулевые, и в десятые, и сейчас бы выбрал, если бы ему дали в СИЗО зарегистрироваться кандидатом.