«Пролонгация договора ареста»

— Светульчик, привет! — молодая и эффектная следователь, полтора часа ожидавшая вместе со всеми в коридоре суда начала заседания, громко и задорно разговаривала по телефону. С различными собеседниками она обсуждала свой и чужой отпуск, дела житейские, тряпки, покупки, горы Эльбруса и сетовала по поводу своего настоящего времяпрепровождения («Настюльчик, привет! А я вот в суде, сижу, прикинь…»).

— Ну ладно, Антон, я пошла, — договаривала по телефону красавица в синем мундире с четырьмя звездочками, когда наконец секретарь судьи Гордеева позвала всех в зал.

На это у нее ушло четыре минуты. Еще 30 секунд заняло «выступление» молоденькой прокурорши с рыжим хвостиком, естественно безоговорочно поддержавшей это ходатайство. Бумага следствия, к слову, дублировала все предыдущие, которые тот же судья Гордеев также безоговорочно, не вдаваясь в детали и излишнюю рефлексию (предполагающую хоть какую-то проверку фактов), всегда удовлетворял.

Вот и в этот раз. «Продлить на три месяца…», — звучала 25 августа итоговая часть постановления судьи. Правда, перед этим господину Гордееву пришлось выслушивать целых три часа доводы адвокатов и подсудимых (из «Лефортово» в суд их доставили лично). Пожалуй, это единственный минус в работе отечественных судей — тратить время на выступления тех, кого они, судьи, все равно (что бы обвиняемые ни говорили) отправят в СИЗО или на зону.

Предпринимателей Магомедовых, впрочем, в этот раз ждал небольшой сюрприз. Необходимость их дальнейшего содержания в изоляторе «Лефортово» молодая следователь, помимо стандартно-шаблонных причин («могут надавить на свидетелей», «особо тяжкая статья ОПС» и «большой объем дела») в этот раз мотивировала оперативной справкой ФСБ.

Справка гласила, что будучи отпущенными на свободу — под домашний арест, залог или подписку о невыезде — братья незамедлительно скроются на территории Республики Беларусь (!), а далее выедут за пределы союзного государства. И ищи-свищи. Как именно скроются — если у обвиняемых еще в 2018 году изъяли все паспорта — не сообщалось.

Просто суду предлагалось поверить ФСБ на слово: сидели братья 2,5 года в «Лефортово» (в разных камерах), думали и решили скрыться именно Белоруссии. Именно сейчас... По залу пошли смешки.

— Я бы попросил сдерживать себя, — заметил судья публике. В ответ на просьбу Зиявудина Магомедова представить доказательства его с братом попытки бегства сторона обвинения промолчала.

— И на основании этой бутафорской гротескной справки ФСБ нам пролонгируют арест. Подобного оксюморона я давно не видел и не слышал, — заметил из клетки заметно похудевший владелец «Суммы», весной этого года перенесший тяжелую форму коронавируса и лежавший в больнице. — Только никак не могу понять — я как-то связан с этими 32 российскими гражданами, наемниками (ЧВК «Вагнер». — Ред.) или нашими журналистами, которых там задерживали, или какими-то другими гражданами, которые, например, могут обеспечить мой выезд в Беларусь?

Ваша честь, я понимаю, что вы все равно послушаете следствие и примите решение, которое вы так любите принимать. Вы, с одной стороны, должны, наверное, полагаться на профессиональную честность и компетентность ФСБ, но, с другой стороны, есть же рекомендации Верховного суда судьям: продлевайте стражу только при наличии доказательств!

Ваша честь, выучите Пленум Верховного суда. Ну, где доказательства о том, что ко мне в СИЗО «Лефортово» пришла идея скрыться в Беларуси? Если вы подошьете эту справку к делу, это будет очередным актом непрофессионализма с вашей стороны и нанесет ущерб вашей репутации.

Судья Гордеев ничего не ответил и дал слово Магомеду Магомедову. Тот в какой раз с момента ареста весной 2018 года пытался донести до суда, что не являлся акционером группы компаний «Сумма» и что банковские счета, которые ему приписывает следствие и которыми мотивирует его нахождение под стражей, ему не принадлежат. А те, что принадлежат, находятся в России, «не скрываются» и «суммы на них известны следствию».

— Ваша честь, вот почему я прошу следствие представить справки о наличии у меня счетов, а следствие молчит? — обращался Магомед Магомедов к председательствующему. — Я предлагаю представителям следствия и суда съездить в банк Monte dei Paschi, где, как утверждается у меня счета, вам там предоставят всю информацию по средствам, которые позволят мне якобы в случае моего «бегства через Беларусь вести безбедный образ жизни за границей». Но по мне даже выписки в этом банке вам не дадут. Потому что моих счетов там нет. Давайте вместе съездим в этот банк? Не поедете? А предложение остается в силе.

Не ответил судья и на это. Магомедов-старший продолжал:

— Мы с братом, просидевшие все мыслимые и немыслимые сроки — 2,5 года — больше находиться под стражей не должны. Вы, ваша честь, всегда говорите, что рассматриваете меру пресечения не с точки зрения виновности или невиновности. Но не раз на следствие приносили вам показания зашифрованных свидетелей, которые говорили о моей виновности в части организованного преступного сообщества и на основании этих показаний вы тоже пролонгировали мне стражу.

Эти свидетели не скрываются, называют свои имена, готовы пройти полиграф и их гораздо больше, чем тех нескольких зашифрованных персонажей, чьи показания вы пришили к делу. Вот вы можете объяснить, почему вы одни показания подшиваете, а другие нет?

Дмитрий Гордеев сидел с видом, словно все эти вопросы относятся к какому-то абстрактному судье или гербу на стене, но только не к нему.

А молодая следовательница повторила свою просьбу: продлить обвиняемым срок содержания под стражей до 30 ноября 2020 года, поскольку «основания не отпали»: Магомедовы «обладают обширными связями, в том числе в криминальной среде», у них есть счета, недвижимость и даже самолеты.

— Стандартный нарратив, — отозвался Зиявудин Магомедов. — Я как гражданин РФ имею право на зарубежные счета, с которых я уплатил налоги, имею право на зарубежную недвижимость, имею право на самолет, которого у меня, правда, никогда не было (я пользовался услугами частной авиации). Следственные органы не имеют права ссылаться на все это для пролонгации моего ареста. Со всех счетов и недвижимости я платил налоги и компании группы «Сумма» продолжают платить налоги (десятки миллиардов рублей ежегодно). И в том числе из моих налогов платятся зарплаты сотрудникам следственных органов, которые сейчас втянуты в эту бутафорию…

— По поводу якобы связей с криминальным миром, — добавил от себя Магомед Магомедов, — мы живем в XXI веке. Есть мобильные телефоны, есть биллинги, SMS, e-mail. Легко найти конкретного криминального авторитета, к которому «Магомедовы имеют отношение». Но ни одной фамилии в обвинении нет. Единственный криминальный авторитет, которого я знаю и который дает активно показания следствию против нас — это господин Френкель (банкир Алексей Френкель в 2008 году был признан судом заказчиком убийства первого заместителя председателя Центробанка Андрей Козлова, осужден на 19 лет строгого режима. — Ред.). Я с ним не общаюсь уже 20 лет. Вряд ли он мне мог помочь совершать «преступления», которые нам приписывают в рамках ОПС. К тому же он в тюрьме сидит с 2007 года. Но, как выясняется, человек, получивший 19 лет, пользуется большой популярностью у следователей, дает им показания, и к нему следствие прислушивается, верит.

Еще арест нам пролонгируют якобы связями политического характера. Но если следовать этой логике, возьмите тогда список РСПП — Российского союза промышленников и предпринимателей. Проверьте у всех членов РСПП наличие счетов, самолетов, недвижимости, связей … И мы все с вами придем к убийственному выводу: члены РСПП рассчитывать на домашний арест не могут, потому что все перечисленное у них есть…

Зиявудин Магомедов в конце напомнил, что следственные органы расследуют дело против группы компаний «Сумма» с 2014 года:

— За это время ни одного воздействия на свидетеля не произошло. Следователи пытались обвинения из пальца высосать и так, и сяк, выбивали из сотрудников показания на какие-то компании, придумали нам ОПС. Но Верховный суд уже высказался и на этот счет: 210-я статья УК не применима к предпринимателям. Следствие говорит на это, что у нас была не предпринимательская деятельность. А что тогда? У нас все тома (721) уголовного дела об экономической и предпринимательской деятельности.

Все тома — это сборище платежек, договоров, уставных документов, копий паспортов и т.д. Там ничего криминального нет. Эти документы опровергают каждое слово обвинения. И мы из раза в раз приводим вам конкретные факты, разбивающие аргументацию следствия, а вы нам продлеваете арест. Ощущение, что какой-то злокачественный вирус в правосудие занесен… Большего ущерба, социального и правового, для нашего общества и атмосферы в стране, чем действия следствия и идущего ему навстречу суда, никто не приносит. Нам просто пролонгируют содержание в «Лефортово» без всякой проверки фактов.

Симулякр 100-процентный. Хотя президент еще в апреле подписал закон по 210-й статье (Этим законом президент вывел бизнес-структуры из-под санкции 210-й статьи и запретил приравнивать работу в нарушившей закон компании к участию в преступной группировке. — Ред.), а вы в третий раз с тех пор, Ваша честь, продлеваете нам арест. Это такая кислотная токсичная история...

— Антон, ты мне только скажи, чемодан-то мне завтра брать? — снова бойко и голосисто заговорила в коридоре по телефону молодая следователь. Ее рабочий день, наконец, завершился.