Кремль проиграл плебисцит, на который возлагал такие надежды. Неважно, что объявляет сейчас ЦИК и сколько раз скажут о «триумфе» глашатаи, дворецкие, телохранители и камердинеры. Неважно, что продолжаются телеконференции президента с раздачей руководящих указаний. Неважно, что Дума и Совет Федерации собираются стахановскими темпами принимать в июле почти сотню законов во исполнение поправок к Конституции. Важно только то, что никакого «путинского большинства» больше нет. И это было наглядно показано без всяких протоколов.
Дело не только в том, что и по опросу «Левада-центра» (25% поддержки путинских поправок против 28% поддержки поправок «Яблока»), и по экзитполам, проведенным 1 июля у избирательных участков в Петербурге и Москве, кремлевские предложения проигрывали.
Дело в том, что если бы у Путина действительно сохранялась поддержка большинства граждан — то, что много лет делало его «тефлоновым президентом», которому сходили с рук практически любые провалы и ошибки, — не потребовалось бы устраивать недельную спецоперацию.
Не потребовалось бы организовывать «голосование» с урной в каждом дворе, с массовой подменой бюллетеней на «правильные» и бесстыдным вбрасыванием бюллетеней целыми пачками — с галочками, нарисованными одинаковым почерком.
Не потребовалось бы силой сгонять бюджетников на голосование и на голубом глазу рисовать 70-процентную «явку» при пустых списках избирателей.
Есть совершенно безошибочный критерий, работающий как точнейшая лакмусовая бумажка.
Политик, который реально имеет поддержку большинства, может в любой момент подтвердить ее при честном голосовании. И не боится его.
Политик, который этой поддержки не имеет, такого голосования боится как огня. Потому что совершенно точно знает, сколь неутешителен будет результат. И может только приказать нарисовать те результаты, которые никогда не получит честно.
Что мы и наблюдали на протяжении «недельно-досрочного» голосования.
Законы статистики неумолимы — в том числе электоральной.
Не будем усложнять текст выводами Сергея Шпилькина, показывающими наличие как минимум 22 миллионов «аномальных голосов» (читай: вброшенных).
Петербург, избирательный участок 2216 на Пушкинской улице, 9. Самый центр города. Мой избирательный округ, где за меня (и за «Яблоко») неизменно голосует значительное количество избирателей.
Так вот, как написал мне вечером 1 июля замглавы муниципального образования «Владимирский округ» яблочник Виталий Боварь, принесли урну с бюллетенями тех, кто якобы голосовал во дворе во время «досрочной недели».
Всего на участке около 1400 избирателей. В принесенной урне — 450 бюллетеней. Почти треть от общего числа избирателей. И все 450 бюллетеней — за поправки!
Чтобы якобы неделю собирать голоса во дворах Владимирского округа — и не нашлось ни одного человека из 450, кто голосовал бы против поправок?
Теоретически такая возможность, впрочем, существует — ее вероятность можно рассчитать. Если кому интересно, получается десять в минус пятьдесят шестой степени. Для таких бесконечно малых величин нет даже названия. В электронный микроскоп не увидишь.
Это примерно столь же вероятно, как если типографский шрифт, случайно рассыпанный на улице, чудесным образом сложится в текст Конституции.
Но участковая избирательная комиссия, пренебрегая вероятностями, демонстрирует нам это «маленькое чудо».
И это далеко не единственный пример.
Недаром как самую главную тайну избиркомы прятали от оппозиционных членов комиссий списки якобы проголосовавших досрочно избирателей. Как и якобы поданные ими бюллетени — они появлялись в последний момент. Понятно, что практически все они были подменены — независимо от того, как в реальности голосовали «досрочники»...
Фото: РИА Новости
Так ковался «триумф». И это невозможно было скрыть: оно было очевидно не только тем, кто был против поправок, но и тем, кто был за. Кто видел, сколько их родственников и знакомых голосовать по разным причинам не ходили — и отказывались верить в якобы 75-процентную явку.
Поэтому как бы ни старался ЦИК со всей своей избирательной вертикалью, как бы ни выпрыгивали из штанов государственные пропагандисты, как бы ни отплясывали от радости придворные сенаторы и депутаты — услужливо нарисованные цифры входят в столь вопиющее расхождение с реальностью, что становятся важнейшим фактором дальнейшего развития страны.
Многие президентские, думские, губернаторские выборы были нечестными и неравными, но фальсификации все же были «количественными». Лишь в единичных случаях качественно влияющими на результат.
Теперь ситуация принципиально другая: налицо качественное расхождение того, что есть на самом деле, и того, во что предлагается поверить.
Да, вряд ли происшедшее немедленно вызовет массовые протесты. Просто потому, что сегодня у очень многих конституционные изменения — на периферии личного внимания. У них другие заботы: три месяца без работы и денег, рухнувшие жизненные планы, неопределенность будущего...
При этом они не верят пропаганде, внушающей, что с изменением Конституции начнут расти пенсии или появится доступная медицина. Они давно уверены, что Конституция на их жизни вообще никак не отражается: мало ли что там раньше было написано — и не выполнялось?
Что касается Путина, то они уверены, что если он уйдет, то вовсе не потому, что это будет ему предписано Конституцией...
И тем не менее фарсовость происшедшего настолько велика, что ведет к потере легитимности. К ситуации, когда власть формально существует и принимает решения — но за ней перестают признавать право управлять и ее перестают уважать.
Именно тогда начинаются тектонические сдвиги — какие бы до этого ни были зафиксированы рейтинги или результаты плебисцитов.
Вспомните референдум 1991 года о сохранении СССР — заметим, совершенно законный. Через девять месяцев он был забыт и отброшен, и куда растворились все те 78%, которые голосовали за? Кто из них вышел защищать свое волеизъявление? Никто. Вспомним и то, как растворились в воздухе 18 миллионов членов КПСС после запрета Компартии.
Тогда зачем все это? Когда-то Ленину в Горки возили газету «Правда» в одном экземпляре — для одного читателя.
Точно так же минувший «обнулендум» — это фарс для одного зрителя.
Последнее. Политическое время президента Путина — как и созданной им политической системы — исчерпано.
Без системных изменений двигаться дальше невозможно.
Через 30 лет после принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР, где было заявлено о решимости создать демократическое правовое государство, приверженности общепризнанным принципам международного права и готовности жить со всеми странами и народами в мире и согласии, — почти всё надо начинать сначала.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»