Режим чрезвычайного положения можно определить как временную, при наличии к тому оснований, приостановку действия обычных законов, ограничение прав и свобод граждан в целях их общей безопасности. Тот режим, который вводится сейчас в Москве и регионах, по факту и есть режим чрезвычайного положения (ЧП), возможность которого предусмотрена Федеральным законом от 21.12.1994 года № 68-ФЗ «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера» (ЧС) и Федеральным конституционным законом от 30.05.2001 № 3 ФКЗ «О чрезвычайном положении» (впрочем, Кремль через Дмитрия Пескова 26 марта заявил, что для введения чрезвычайного положения оснований пока нет).
Статья 1 ФЗ-68 дает определение чрезвычайной ситуации, под которое подпадает пандемия, это: «обстановка на определенной территории, сложившаяся в результате... опасного природного явления... стихийного или иного бедствия, которые могут повлечь или повлекли за собой человеческие жертвы, ущерб здоровью людей... значительные материальные потери и нарушение условий жизнедеятельности». «Предупреждение чрезвычайных ситуаций, — говорится далее, — это комплекс мероприятий... направленных на максимально возможное уменьшение риска возникновения чрезвычайных ситуаций, а также на сохранение здоровья людей...»
В соответствии со ст. 8 ФЗ-68 (как и в соответствии с ФКЗ-3) именно президент своим решением после консультаций с Советом безопасности РФ вводит чрезвычайное положение, и указ об этом немедленно передается на утверждение Совету Федерации (ст. 4 ФКЗ-3). Указ Путина от 25 марта, отсылающий к более общей ст. 80 Конституции вместо этих законов, является скорее формой уклонения от введения ЧП и по факту перекладывает принятие таких решений на глав субъектов Федерации (что они и делают, но вразнобой). Указ написан явно в спешке и не согласуется с другими законами в сфере других отраслей права.
Это отчасти извиняемо режимом ЧС, но фактом остается то, что высшие органы власти не имели готовых наработок для такой ситуации.
26 марта сообщалось, что о намерении получить право на введение режима ЧС заявило правительство, внесшее соответствующий законопроект в Государственную думу (этот документ в базе законопроектов Думы сейчас недоступен). Такое право излишне, оно уже есть, хотя и не у правительства, а у президента, — то есть законопроект, если он не отозван, скорее, также направлен на размывание ответственности.
Тем временем Дума готовит закон о наказаниях за нарушения карантина (притом что еще не определено, что такое карантин в условиях этой эпидемии). Такие меры нужны, но депутаты продолжают удивлять невежеством, предлагая в случаях «умышленного заражения коронавирусом» наказывать виновных за терроризм (видимо, речь все же не о прямом умысле, но и косвенный умысел охватывает цель, с которой совершаются те или иные действия).
Чрезвычайная ситуация жестко проявляет ситуацию, давно сложившуюся в стране: боязливости должностных лиц, во многом их безответственности и ненадлежащего (в значительной степени осуществляемого по параллельным и неофициальным каналам) управления.
Власть не готова отвечать на те вызовы, которые созданы не ею самой, и неслучайно последние коррективы в ФЗ-68 1994 года были внесены 3 июля 2019 года — они были заточены на подавление массовых выступлений в Москве.
В обстановке действительно всенародной беды не хочется критиковать власть, тем более что и большинство других государств также оказались не готовы к подзабытому человечеством вызову пандемии. Напротив, надо войти в положение Владимира Путина, привыкшего к сложной «византийской», основанной на недоговорках и намеках системе управления не столько институтами, сколько конкретными персонажами. В условиях ЧП эта система работать не может, ее надо решительно отбросить. Но удастся ли быстро очистить от ржавчины рычаги обычной системы управления?
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»