В мифологии некоторых малых народов Крайнего Севера предназначением русских считалось производство железной утвари (котлов, посуды), а также табака и огненной воды и поставка всего этого аборигенному населению (не мигрирующему ни за капиталом, ни за потребительскими радостями). В бытовом сознании другого народа, просто северного и большого, роль производителя всего на свете и поставщика аналогично отводится следующему к югу народу, уже самому большому.
«На всякий случай выкинул все китайское. Стою в пустой квартире, голый».
Это типичный образец злободневного народного творчества России февраля 2020 года, и, боюсь сглазить, у нас наконец рождается одна хорошая новость. Она — в полном отсутствии новостей из «глубинного народа», из Забайкальска и Читы, Иркутска и Красноярска, Лесосибирска и Канска, о проявлениях ксенофобии и бытового национализма по отношению к китайцам — хотя повод обозначился серьезный. Никто и ниоткуда не требует депортации китайцев, их изоляции, дезинфекции-стерилизации и т.п.
Казалось бы, страна не первую пятилетку ментально погружается в средневековье, а что тогда делали в подобных случаях, куда шли с огнем — известно. Но — ничего подобного. Многие люди, семьи, селения азиатской России если и дожидались чего-то хорошего в последние десятилетия, то это шло от китайцев с их бесконечным налом, товаром, азартом, трудолюбием. А «Север помнит», как сказано в одном сериале.
Да, сейчас такси где-то разворачиваются и уезжают, но то выбор конкретных людей (и кому их судить?), а вот из автобусов китайцев не гонят — только сторонятся. Что паники в России не случится, это было ясно изначально, как ясно и другое.
Что Москва, культивирующая в народе самое худшее, непременно моментом воспользуется.
Нет, та Москва, где китайцев, кстати, больше всего в России, Москва народная, реагирует, примерно как и страна, речь — о правительстве. Премьер Мишустин заявил, что подписан Национальный план по предупреждению коронавирусной инфекции, и она добавлена в перечень особо опасных, что «позволит осуществлять депортацию иностранных граждан, если у них будет выявлена такая болезнь».
А чего всего лишь выдворять, а не сжигать?
По сути, это 125 статья УК: оставление в опасности. А к врачам, если они послушают премьера вместо выполнения профессионального долга (они обязаны лечить людей, иностранцы те или нет), применима статья 124: неоказание помощи больному.
И спустя несколько часов после заявления Мишустина последовало окончание тривиальной двухходовки: позорищу придают вид законности — «Известия» сообщили о подготовленном МВД законопроекте, предусматривающем депортацию мигрантов не только с коронавирусом, но и еще с 15, по списку, утвержденном кабмином, инфекциями (чума, холера, туберкулез, ВИЧ, сибирская язва). Другие источники раскрывают список полней, в нем еще гепатиты В и С, лепра. Решения о депортации будут принимать МВД, Минздрав, ФСБ и органы санэпиднадзора.
Мигранты нам нужны здоровые и работящие, китайцы пусть нас кормят, одевают, снабжают гаджетами, но болеют пусть у себя. Всё в полном соответствии с национальной мифологией.
И логикой — у нас медпомощь своим-то гражданам оставляет желать лучшего. Но вот ранее в интервью тем же «Известиям» представитель того же МВД (первый замминистра А. Горовой) сообщал: только нелегальных мигрантов в РФ — 2,4 млн. Людей с неопределенным правовым статусом, без документов — «несколько десятков тысяч» (это и дети). И столько же, кому необходимо убежище, — генерал тогда анонсировал введение института временной защиты для прибывших «в экстренном массовом порядке».
Мигранты из стран ближнего зарубежья стоят в очереди в одном из отделений УФМС по Москве. Фото: РИА Новости
«Новая» рассказывала о россиянах, живущих в России без российского паспорта — родина их не признает. В стране живут и работают «негры» (неграждане), у них нет паспортов ни РФ, ни каких-либо других государств.
Так вот, вопрос: куда их всех, случись что? Подвезут к ближайшей госгранице и дадут пинка? А как быть с теми мигрантами, у кого здесь семьи?
Заболевшего выкинут из страны, а как быть его детям, кому их кормить? И зачем тогда мигрантов обязывают приобретать медстраховку? Вопросы можно продолжать, но понятно: ответов не прибавится.
Заболевших лечат, а не депортируют. Не только исходя из базовых принципов врачебной профессии, из гуманистических начал современной цивилизации, но и чисто из практических соображений, здравого смысла — заразу не разносят, а изолируют, а с каждым больным врачи приобретают опыт, и значит, человечество становится защищенней.
Депортация из России мигрантов, «негров», людей с советскими паспортом (тем более если они еще и больны) по факту идет уже давно — стоит такому попасть в тюрьму или зону, перед окончанием срока Минюст вынесет решение о нежелательности пребывания, и, освобождаясь, люди тут же попадают в спецприемник на выдворение.
Но если уж не стесняться, заголяться, то почему не до конца? И почему из вот этой ситуативной логики премьера, воняющей не то европейским средневековьем, не то ее же 30–40 годами прошлого века, не выковать системную? Скоро грянет амнистия к 75-летию Победы. Зачем прекрасной России будущего все эти туберкулезники, что выйдут из лагерей?
О масштабной амнистии 2000 года главный фтизиатр Красноярска узнала только из прессы, когда в город уже вышла первая партия з/к. Начальник Главного управления исполнения наказаний Шаешников слег с сердечным приступом. В крае много лет эпидемия туберкулеза, инфицированных детей в классах и детсадах до двух третей.
Где гарантии, что уркаганы осядут в Сибири, а не приедут в уютные дворики Москвы, не сядут распить бутылку в песочнице, куда через час придут лепить куличики ваши дети, не заплюют ее всю?
Из последнего профильного доклада ВОЗ (октябрь 2019) явствует, что половину мирового туберкулеза, устойчивого к рифампицину (а это полмиллиона заболевших каждый год), дают три страны: Индия (27%), Китай (14%) и Россия (9%). Про численность населения в Китае и Индии напоминать не буду, так что РФ в этом ряду выглядит совсем плохо, причем ВОЗ подчеркивает: «Доля случаев заболевания туберкулезом с множественной лекарственной устойчивостью или устойчивостью к рифампицину (МЛУ/РУТБ) была наиболее высока (свыше 50% среди ранее пролеченных случаев) в странах бывшего Советского Союза».
Что делать, понятно: надо разгружать тюрьмы, сносить бараки, бороться с бедностью, возможно, кормить бедных правильной едой за госсчет. Это где же столько денег взять?
Президент говорит о бесплатной еде для школьников, но в Сибири, в Хакасии нет денег даже на оплату коммунальных услуг школ. А тут еще больные китайцы. Поэтому правительственное решение пробивает новое русло для подобных инициатив, главное — начать, дальше — все увлекательней.
И в заключение, как принято, — экспертное мнение о том, как должно быть. Не так давно разговаривал с Алевтиной Хориняк — прежде обычным участковым терапевтом, однажды ставшей благодаря усилиям российского государства всемирно известной.
Алевтина Хориняк. Фото: Алексей Тарасов / «Новая»
Алевтина Петровна весь этот монолит из полковников, генералов, прокуроров, судей одолела. Напомню: в красноярских аптеках с 3 апреля по 22 мая 2009-го не отпускали трамадол по льготным рецептам, и она выписала больному в терминальной стадии рака два платных рецепта. Это был единственный способ обезболить. В 2011-м — дело, судимость за «преступное распространение сильнодействующих веществ организованной группой», полтора года борьбы, оправдание. В 2015-м — точка: компенсация в 400 тыс. рублей за незаконное уголовное преследование.
рассказ бывшего участкового терапевта алевтины хориняк
— Я отработала во фтизиатрии 23 года, до пенсии (до 1994-го, после этого еще 22 года участковым терапевтом). И в Солонцах (пригород Красноярска) в тубдиспансере открыли в последние годы отделение, где лежали больные с открытой формой туберкулеза, СПИДом и сифилисом, три в одном.
Да, так у них получилось, да, это образ жизни, но они же оставались людьми и все равно нуждались в уважении и сочувствии.
И я к ним ходила, никогда не думала о заразе, искренне о них заботилась, чтобы хоть душа уходящих была спасена. А если их ненавидеть, считать мразью, как же тогда лечить? И многие, кто в Солонцах работал, были подвижниками. А нас и учили прежде всего любить больных. Красноярский мединститут — он же из 1942-го, это эвакуированный Второй ленинградский мединститут, все профессора, все кафедры оставались в 60-х те же. И к любому из старых профессоров мог приехать на консультацию любой дед из деревни. А сейчас сколько денег потребуется деду?
Мера беззакония дана и каждому человеку, и каждой стране, а Бог обильно изливает свою благодать на всю землю и на всех. И смотрит, наполнилась ли мера. Я в 47 лет уверовала. Господь спрашивал Иова из бури: «Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место ее, чтобы она охватила края земли и стряхнула с нее нечестивых?» И я наблюдала, как в тубдиспансере умирают тяжелые больные: с трех часов до четырех, в основном. Будто действительно их на рассвете «стряхивали» с земли. Я ложилась, а в два уже вставала, осматривала тяжелых. Чтобы не прозевать, среднему персоналу не доверяла… А сколько государств погибло, да так, что даже их языка не осталось? Меру набрали… В Вавилоне стена стояла — сто метров высоты, ширина — шесть колесниц могли пройти. Но наполнило царство меру беззакония, и где оно?
Больные мои сожалеют, что я ушла. Эти 600 человек, что подписали в защиту меня обращение, они мне как родственники. Каждый из них. Встречаюсь с ними.
Но работать уже невозможно. Врача загоняют в такие рамки, в приписки! Человек умер полгода назад, а по компьютеру он вот только прошел диспансеризацию.
За нее страховая перечисляет деньги поликлинике. Так дошло до того, что потребовали от ЗАГСов передачи сведений об умерших. Нам это стыдно. Молодые врачи, наверное, закрыв глаза, автоматически пишут.
Почти одновременно с моим рассматривалось дело с ретаболилом (анаболический стероид, аналог тестостерона). Так полковники ездили в Барнаул: больной уже умер там в стационаре, но смогли забрать ампулы. Врачу и медсестре присудили штраф, но дело не в том. Вот у врача дочь в юридическом, и ей уже не быть судьей, не работать в госорганах, раз мать судима. Это же тяжкое уголовное преступление! Поэтому со мной и работали полковники да генералам докладывали. Ездили они к моему больному, он еще был жив, так убежали — такой у него вид был тяжелый. Вели себя крайне неприлично, я, еле живая после операции (у Алевтины Петровны тоже находили раковую опухоль. — А. Т.), замечания им делала: вы же знаете, что я этого не делала, что я этой семье 20 лет помогаю, дрова им и уголь покупала, и чтоб я с них какие-то деньги взяла?.. С вас же Бог спросит! Ну что ты, отвечают, нам еще когда, а тебе уже прилетело! Что они теперь, где? Я не знаю их судьбу. Расформировали ФСКН (федслужбу контроля за оборотом наркотиков). А такое здание у них мощное в центре Красноярска, такой лифт шикарный…
Эти, последние, слова Алевтина Петровна говорит в тех же интонациях, что о Вавилоне, «шести колесницах». Но это смешные намеки, конечно же. Мы не наполняем меру беззакония, у нас все будет законно, Госдума соберется, рассмотрит и утвердит депортацию из России заболевших людей.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»