Тверской суд Москвы 9 ноября вынес приговор еще одному фигуранту «московского дела» Эдуарду Малышевскому. Его признали виновным в том, что он выбил стекло автозака, которое упало на полицейского, отчего тот почувствовал «физическую боль». «Пострадавший» не получил травм — «даже синяка не осталось», говорил он в суде. Никто из свидетелей и сам потерпевший не видели, кто конкретно выдавил стекло, никто не был уверен в совершении преступления именно Малышевским. Однако эти сомнения суд счел нужным трактовать в пользу обвинения и приговорил подсудимого к трем годам общего режима.
50-летний Малышевский приехал в Москву на заработки из Нижнекамска. На акции 27 июля его задержали на Тверской улице и отвели в автозак. Как он признался в суде, это была первая протестная акция, в которой он участвовал. После митинга суд назначил Малышевскому 13 суток административного ареста за мелкое хулиганство (ч. 1 ст. 20.1 КоАП). Через месяц, 30 августа, его снова задержали и отправили под стражу. Рассмотрение дела началось еще месяц назад, но судья Анатолий Беляков не спешил с процессом. Несколько раз откладывал слушания. На каждом заседании Малышевский тепло встречал свою группу поддержки, старался шутить, рассказывал байки в перерывах, будто слушатели пришли к нему в гости. Несмотря на свой возраст, он вел себя наивно и открыто.
На прения Малышевского пришли поддержать его дочь Мария, бывшие фигуранты «московского дела» Алексей Миняйло и Влад Барабанов, студент ВШЭ Егор Жуков и Дарья Блинова, невеста Егора Лесных (ранее приговоренного к трем годам колонии). Все желающие, порядка 70 человек, с трудом смогли поместиться внутри зала.
Фото: Светлана Виданова / «Новая»
Заседание началось с выступления прокурора, которая заявила, что вина Малышевского по ч. 1 ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти) полностью доказана. Находясь внутри полицейской машины, обвиняемый ногой выдавил заднее боковое стекло, которое упало на командира отделения второго оперполка Дмитрия Астафьева. По мнению прокуратура, вина подсудимого подтверждается показаниями потерпевшего и свидетелей, видеозаписями с места происшествия и письменными материалами.
Адвокат Малышевского Александр Альдаев считает, что реальный срок заключения для его подзащитного — чрезмерное наказание. «Он виновен лишь в том, что у него активная гражданская позиция. Митинг носил мирный характер, только в отношении демонстрантов была применена неадекватная сила со стороны полиции. Малышевский вел себя мирно и не оказывал сопротивления», — сказал защитник.
Он пояснил, что этот инцидент с выбитым стеклом произошел после того, как Малышевский увидел избиение людей и возмутился, сбегать подсудимый не собирался.
Его подзащитный, продолжил адвокат, не применял насилия к полицейским, поскольку под этим словом подразумевается прямое физическое воздействие, чего в случае Малышевского не было. «Потерпевшему стеклом задело только плечо», — добавил защитник, напомнив, что ранее Тверской суд рассматривал аналогичные дела по статье 318 УК РФ и выносил условные сроки.
Сам Малышевский факт выбитого стекла признал, однако подчеркнул, что не хотел никого ранить. «Сама ситуация с задержаниями произошла из-за некомпетентного решения чиновников, действия силовиков спровоцировали агрессию. Прошу принять во внимание, что мои действия были совершены во время стресса. Это был жест отчаяния», — выступил подсудимый.
Фото: Светлана Виданова / «Новая»
В своем последнем слове Малышевский размышлял о разных «формах механизма в социуме», говорил о том, что чиновники должны интересоваться, почему люди выходят на митинги. «Я считаю, на свободе больше пользы принесу, в тюрьме нечего делать. Она озлобляет и делает человека слабее.
Я отправил пять писем Путину, ни на одно он не ответил. Прошу освободить меня в зала суда», — закончил Малышевский.
Судья Беляков решил не откладывать с приговором и сообщил, что выйдет с решением из совещательной комнаты через пару часов.
– Тысячу извинений, что пришлось долго ждать, — Малышевский снова по-домашнему приветствует группу поддержки, которая зашла на оглашение. В этот раз он уже не смог им помахать — руки были скованы за спиной в наручниках.