Недавно я написала на своей странице в фейсбуке, что одна из наших сегодняшних проблем состоит в том, что никто никогда не извиняется. Уровень категоричности достиг высочайшей отметки, так что признать собственную, даже былую, неправоту теперь равносильно моральному краху. Это мое заявление вызвало бурную дискуссию, плавно переходящую во взаимные оскорбления (сейчас это всегда так — что в фейсбуке, что в телевизоре), по итогам которой мне стало кое-что ясно и про себя саму. Вот что. Я сама редко извиняюсь и уж точно недостаточно часто признаю свои ошибки. А надо бы.
Вот, например, полгода назад я написала текст в «Новой газете», предлагающий тем, кто ощущает себя несогласными с режимом, составить нечто подобное чехословацкой «Хартии 77» — некий документ, который будет воспроизводить ее не формально, а по сути. Задача не в том, чтоб составить список того, что «приличный человек не должен делать» (он, возможно, возникнет как следствие), а в структурировании общего несогласия с властью, описании пунктов, в которых, по нашему консолидированному мнению, эта власть вредна. И в оглашении этого нашего согласного несогласия.
И вот в чем состояла моя ошибка, которую теперь мне, следуя моим же собственным воззваниям, надо признать. В том, что всего-то на всего полгода назад я считала, что «демократически» или «антипутински», или «либерально» (всем этим обозначениям недостает точности) настроенные люди смогут хоть как-то договориться. Нет, не о каком-то «плане действий», а просто о некоем общем описании мира вокруг себя. Ну, типа всем согласиться, что вот это мы называем «белым», это — «черным», а это — «серо-буро-малиновым», и из этого совместного и «озвученного» понимания вырастет какая-то общность, выделенность, отделенность от действий власти, а в конце, может быть, даже сопротивление им.
Но за эти полгода даже такому слоупоку как я, стало очевидно, что договориться мы не можем ни при какой погоде,
наоборот, всякий повод, который, вроде бы, должен неких «нас» консолидировать, нас только разобщает.
Скажем, недавний пример — выступления известного независимого журналиста Олега Кашина в одном из самых пропагандистских ток-шоу российского телевидения (кстати, в этой программе Кашина даже называют «оппозиционным»). Отвечая по телемосту из Лондона, где он сейчас живет, на вопрос телеведущей Ольги Скабеевой, которая в отдельных представлениях не нуждается, «какая разница в том, что политически значит посадка человека, если этот человек террорист и совершал террористические акты», Кашин не только не сказал, что Сенцов этих актов не совершал, ну или, во всяком случае, они не доказаны, а сообщил, что Сенцов — враг, а самого его, Кашина, больше всего в этой ситуации печалит то, что наша интеллигенция всегда становится на сторону любого украинского националиста, то есть солидаризируется с тем, кому любой русский заведомо враг.
Не думаю, что стоит обсуждать очевидность: говорить такое, вернее, вести себя так в эфире государственного СМИ, поддерживая и украшая собою его повестку, это — давайте сформулируем по-детски — очень плохо. Даже неприлично. Но выраженная прилюдно очевидная оценка этого поведения, по мнению многих, вроде бы, совсем не провластно настроенных людей, — шейминг, и, главное, «либеральный обком», примыкание к которому, как выясняется, и есть главное некомильфо и неприличность и, вообще, фу. То есть, осудить в фейсбуке участие на стороне сильных в битье лежачего — это некрасивая травля, а рассуждать о «поддакивающей украинским националистам интеллигенции» на федеральном канале — это выражение личной точки зрения.
С «либеральным обкомом», вообще, дело довольно странное. Принадлежность к нему в последнее время вызывает у интеллигентной публики куда большее возмущение, чем принадлежность к «Единой России».
Причем если в «Единую Россию» ты все-таки вступаешь сам, то в либеральный обком тебя «вступают» те, кто тобой недоволен.
Высказав неодобрение поступку Олега Кашина я, например, сразу же оказалась видным членом этого обкома, проводящим «партсобрание». Робкие попытки некоторых комментаторов сказать, что вот такое признание неких действий неприемлемыми называется «общественным мнением», потонули в письменных криках протеста.
Но самое интересное происходило у меня «в личке». Мне по поводу моего «антикашинского» выступления написали много разного, но некоторое совпало почти дословно. Зря я в своих заявлениях беру сторону либерального обкома, написали мне. Это же совсем не модно.
Тут нельзя не признать, что многие либеральные фронтмены немало сделали для того, чтоб союз с ними стал «немодным». Они часто отталкивают категоричностью, апломбом, высокомерием и даже агрессией. При этом готовность почтеннейшей публики променять смысл на форму, стать на сторону беспринципности просто потому, что принципиальность выглядит сварливо и неизящно выражается, поражает. Даже если те личности, с которыми, в первую очередь, ассоциируется словосочетание «либеральный обком» непрекрасны, суть не меняется: примыкать к тем, кто изо дня в день занимается промыванием мозгов соотечественников и вместе с ними обсуждать как нечто нормальное арест Сенцова и осуждать оппозицию, переметнувшуюся на сторону врагов, — нельзя. Это мерзко.
В забытой уже книжке «Околоноля», которую частично написал и полностью вдохновил Владислав Сурков, ровно так и развенчивались прямолинейные (то есть, самые работающие) оппозиционные взгляды — как немодненькие, некрутые, «стародежные». Владислав Юрьевич давно уж не у руля, но дело его живет. Мы сами независимо и споро его делаем.
Так что простите меня, что еще полгода назад я считала, что хоть какая-то договоренность у нас может получиться и отвлекала вас на эти свои глупости.
Пойду займусь чем-нибудь полезным. Картошку, что ли, почищу.