«Дело Сенцова» — это не только беззаконие и фантастическая жестокость. Двадцать лет абсолютно невиновному человеку — это было обычно лет семьдесят–восемьдесят назад, по нынешним же временам — перебор. У нас сегодня невиновным дают тридцать суток, два–четыре года — очень редко. Но «дело Сенцова» — это еще и восстановление в России крепостного права.

Предложения обменять Сенцова на кого-нибудь из задержанных или отбывающих наказание на Украине граждан России, как это было сделано в случае с Савченко, отвергаются, потому что российского гражданина нельзя, мол, обменять или передать в другую страну. Дело не только в том, что это демагогия. Захотели бы — сделали. Одновременное помилование, например. Вопрос в другом: а с какой такой радости он российский гражданин?

С заявлением о вступлении в российское гражданство, как какой-нибудь Депардье, гражданин Украины Сенцов не обращался. Он просто жил в Крыму в тот момент, когда тот «вернулся в родную гавань». Не важно, какой процент жителей Крыма на самом деле приветствовал то, что тогда произошло. Сенцов точно не приветствовал.

До 1861-го — нормальная практика. Проигранное в карты имение отходило новому хозяину вместе с амбарами, бабами, мужиками и другим имуществом. Царь-освободитель это, правда, отменил, но что нам тот царь?

Через полтора века после отмены крепостного права наше государство по факту претендует на безусловное владение всем на своей территории, в том числе и людьми — каждым из нас. И Олегом Сенцовым. Но эти претензии безосновательны.

Изменение государственной принадлежности какой-либо территории в результате аннексии, референдума или обмена приграничными территориями не означает, что живущие там люди теряют право на свои дома, на иное свое имущество и на самих себя. В том числе и на свое гражданство, которого никто не может быть лишен, но которое никому и не может быть навязано. Даже если бы в Крыму был настоящий референдум, а сам факт перехода Крыма под российскую юрисдикцию был бы осуществлен законно, Сенцов не стал бы российским гражданином, а был бы гражданином Украины, живущим в силу обстоятельств на территории РФ.

И тогда, если бы он был преступником (каковым он не является), а у нас был бы суд (которого у нас, к сожалению, нет), то этот суд, конечно, мог бы судить этого преступника, но не как россиянина, а как гражданина Украины. Гражданство предполагает определенные обязанности по отношению к стране, гражданином которой ты являешься. Правда, в последние десятилетия в этой сфере произошли кардинальные изменения. Так, обязанность платить налоги связана уже не с гражданством, а с местом жительства — важно не то, что ты гражданин, а то, что — налоговый резидент. Да и соблюдение законов страны обязательно для всех, а санкции за нарушения в большинстве случаев не зависят от гражданства нарушителя — полицейский, выписывающий вам штраф за превышение скорости, вашим паспортом вообще не поинтересуется. Сегодня речь идет, скорее, не об обязанностях граждан, а об их правах, прежде всего о праве выбирать власть, и об обязанностях власти по отношению к тем, кто ее избрал.

Но некоторые обязанности сохранились. Это обязанность лояльности: гражданина можно судить за измену Родине, негражданина — нет. Во многих странах — это обязанность служить в армии, во всех — защищать страну от врагов. Уклонистов и дезертиров преследуют. В нашем случае — это еще и императивное требование любви — «и нету оправдания нелюбящим тебя».

Это безумие, и этого, как и любви, требовать нельзя. Можно захватить землю. Можно восстановить крепостное право. Но нельзя насильно сделать людей своими гражданами.

Сенцов уже защищает родину. Свою Родину, Украину. Он защищает ее героически, как подлинный гражданин своей страны. А заодно и нас всех — от наступающего крепостничества.