В марте прошлого года сахалинское управление Федеральной службы безопасности задержало двоих подростков — Максима Пудовкина и Илью Груниса — по подозрению в подготовке нападения на техникум и школу в шахтерском городке Углегорске. Их дело стало одним из многих в череде задержаний школьников, продиктованных желанием силовиков исключить даже самую небольшую вероятность повторения «колумбайна» в Керчи 2018 года.

В этот интербеллум между непредотвращенной керченской трагедией (2018 год, 20 жертв) и расстрелом в казанской гимназии (2021 год, 9 жертв) с подачи ФСБ начались десятки уголовных процессов подростков-террористов, во многих из которых так и не нашлось свидетельств планировавшегося теракта. Дела заводились в Волгограде и Саратове, в Красноярске и Тюмени, в Твери и Канске, где подростков-анархистов хоть и не обвиняют в нападении на школу, но упрямо вменяли 205-ю террористическую статью УК. Всего со дня керченского расстрела чекисты успели отчитаться о 69 «предотвращенных» скулшутингах, детали многих из этих дел неизвестны.

Обвиняемого в подготовке к «колумбайну» 14-летнего Ярослава Иноземцева из Волгограда до решения суда и без медицинских показаний кормили транквилизаторами и корректорами поведения в психбольнице «Бутырки» (официальное подтверждение этого от ФСИН есть в распоряжении «Новой»); Алену Прокудину из Красноярска также помещали в психбольницу по ходу расследования; в деле Игоря Шустова из Саратова для провокации спецслужбы использовали девушку Лизу, которая и привела подростка к схрону с оружием за мгновения до его задержания; в деле канских подростков экспертиза следствия трактует любовь парней к музыке Егора Летова и Курта Кобейна как повод подозревать их в терроризме.

При всей неочевидности доказательной базы по делам о подростковом терроризме суды предпочитают доверять доводам следствия. Волгоградское дело закончилось принудительным лечением; подростки, проходящие по саратовскому делу, вышли из СИЗО, но все еще ожидают приговора; летом начинаются слушания по канскому делу, в котором, несмотря на недочеты экспертиз, сохранилось обвинение в «обучении в целях осуществления террористической деятельности», один из детей все еще остается в СИЗО.

И только в деле сахалинских подростков, кажется, может родиться прецедент. К концу рассмотрения дела по существу военный суд не поверил в версию ФСБ о подготовке теракта и вообще назначил проверку действий чекистов. Защита считает, что «оперативники могли подкинуть подросткам оружие», пока «предотвращали» массовое убийство.

Обрез в ящике с трусами

Утром 23 марта 2020 года сотрудники ФСБ в масках вломились в дома 17-летних Максима Пудовкина и Ильи Груниса. «Внесли меня [в квартиру] и ткнули в стену лицом. Подняли сына с дивана (он еще спал), надели на него наручники, тоже ткнули лицом в стену и сказали не шевелиться», — рассказывал отец Максима Андрей. Пока вся семья стояла, уткнувшись в стену, силовики сняли с холодильника белую банку и вытащили из кровати парня два металлических предмета. Позже в материалах дела эти вещи опишут как самодельные взрывные устройства.

Силовики обратили внимание на Максима после того, как в декабре 2019 года он неудачно пошутил в разговоре с уборщицей техникума, следует из материалов дела. Женщина спросила у Максима, почему он опаздывает на пары, на что парень якобы ответил: «Всю ночь не спал, готовился к террористическому акту» (цитата приведена как в доводах СК). Как утверждает отец Максима, после конфликта в техникуме уборщица написала заявление в полицию, а на Илью силовики вышли, установив «факт дружбы», исходя из «анализа информации» в соцсетях.

Дома у Ильи все происходило по схожему сценарию: его подняли с кровати, увели на кухню и, пока он был там, вытащили из ящика с бельем четыре патрона и обрез ружья. Незадолго до обыска мать Ильи перебирала вещи в комоде и никакого ружья там не находила.

Самодельные бомбы и охотничьи ружья с отпиленным стволом — это «хит сезона-2020» в уголовных делах о приготовлении нападений на школу, над которыми работала ФСБ. Такой же перечень улик можно увидеть в деле о подготовке скулшутинга в Туле, Красноярске, Саратове, Тюмени и других городах России.

Стоит заметить, что оба «школьных стрелка» в Керчи и Казани — Владислав Росляков и Ильназ Галявиев — пользовались не кустарными обрезами, а помповыми ружьями Hatsan, которые купили с разрешения властей и официально зарегистрировали в Росгвардии, которой федеральное законодательство дает все возможности, чтобы контролировать и изымать гражданские карабины, которые могут использовать для терактов. Но ФСБ постоянно изымала именно обрезы охотничьих ружей. Прослеживается конкретный паттерн: «предотвращая» нападения на школы в 2020 году, оперативники и следователи не раз утверждали, что задержанные подростки планировали совершить теракт 20 апреля — в очередную годовщину того самого массового расстрела в школе «Колумбайн» (Колорадо, США) в 1999 году. Тот факт, что в России к апрелю 2020 года все учебные заведения были закрыты на карантин в связи с пандемией, не меняет фабулы многочисленных дел.

Силовики также обращают внимание на интерес подростков к личностям американских скулшутеров Эрика Харриса и Дилона Клиболда. Так, например, спецслужбы инициировали процесс по делу Алены Прокудиной из Красноярска после того, как она опубликовала в соцсети видео, на котором оделась в черный плащ и темные очки наподобие тех, что были у стрелков из Колорадо. «Информацию» о нападении на школу «Колумбайн» якобы изъяли и с личной техники подростка в Туле. В случае с сахалинскими подростками следователь также поставил эксперту задачу узнать, нет ли на изъятых у Максима и Ильи жестких дисках текстовых упоминаний Харриса и Клиболда.

Можно предположить, что внезапно обнаруживающиеся у школьников по всей России обрезы — одна из деталей, на которую силовики методично упирают, действуя по схеме того самого, первого «колумбайна»: именно Харрис и Клиболд отпилили стволы ружей Savage-Springfield, чтобы прятать их под одеждой. Российские скулшутеры с обрезами не ходили, но ФСБ работает «по учебнику».

В деле сахалинских подростков следствие дошло до судебного процесса, так и не доказав принадлежность взрывчатки и обреза Максиму и Илье.

«Даже эксперт оставил свой эпителий на оружии, якобы перчатка у него порвалась, — рассказывает адвокат Максима Пудовкина Дмитрий Броненко. — А мальчишки типа настолько прожженные, что не оставили ни одного следа на предметах, которые у них изымались. Хотя у Максима, по версии следствия, в кровати, пока он спал, лежало СВУ, и, разумеется, он должен был его касаться». Как ружье, найденное у Груниса в ящике с трусами, оказалось чистым от любых биологических следов, тоже загадка. «Все эти генотипоскопические экспертизы абсолютно пусты», — говорит Броненко.

Когда парней задержали, им было по 17 лет. Следствие сначала планировало сформулировать обвинение к августу 2020 года, но в итоге расследование затягивалось, а Максиму и Илье постоянно продлевали срок содержания в СИЗО. Почти через год, в конце февраля 2021-го, когда подростки уже стали совершеннолетними, дело наконец-то передали в суд с обвинениями в приготовлении к теракту, публичных призывах к терроризму, пропаганде терроризма и незаконном хранении, приобретении и изготовлении оружия (ч. 1 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 205, ч. 2 ст. 205.2, ч. 2 ст. 222, ч. 2 ст. 222.1, ч. 2 ст. 223.1 УК). Все вместе с учетом несовершенного возраста на момент преступления — до восьми лет колонии.

По ходу расследования у силовиков появился свидетель, который якобы видел, как зимой из леса вышел некто в куртке, похожей на куртку Максима. Перед этим в отдалении свидетель услышал выстрелы из ружья. Экспертиза не установила, когда производился выстрел из изъятого ружья и производился ли он вообще. Но на суде мужчина, услышавший выстрелы в лесу, продолжает давать показания.

«Он заявил, что на окраине [города] что-то слышал якобы. Пришел в заседание в таком небольшом подпитии», — рассказывает о допросе свидетеля адвокат Броненко. По мнению защиты, дающий показания о стрельбе в лесу сотрудник ЧОПа ангажирован ФСБ.

СК искал по своей методике

Одно из основных «доказательств» в сахалинском деле — компакт-диски, на которые, по версии следствия, 17-летние парни зачем-то записали некий текстовый документ «Свобода. Манифест справедливости», чтобы затем выложить в соцсетях. Зачем детям полностью цифровой эпохи такая странная последовательность действий с несколькими CD-дисками, ни экспертиза, ни следователи не проясняют.

Когда дело только появилось, из материалов следствия было не вполне ясно, как именно «распространялся» тот самый манифест — в личной переписке или же в соцсетях. В документах экспертизы Следственного комитета говорится, что, по версии следствия, Максим Пудовкин с аккаунта «Оля Мур» якобы выложил ссылку на скачивание манифеста в группе «За светлую Русь» в «Одноклассниках» и сопроводил ее подписью: «Хватит в группах мусолить одно и тоже пора уже действовать почитайте манифест написанный моим лучшим другом» (орфография и пунктуация, приведенные в материалах дела, сохранены).

Скриншотов этого поста, фото экрана или ссылки на публикацию следствие не приводит. Следы таких записей в соцсетях «Новой газете» найти не удалось — ни в актуальных версиях страниц, ни в кешированных.

Независимая экспертиза, проведенная по заказу защиты Пудовкина, отметила целый ряд недостатков в компьютерно-технической экспертизе специалиста СК по фамилии Русских. Эксперт Следственного комитета, во-первых, не имеет нужной квалификации для проведения анализа — у Русских есть диплом о высшем образовании по специальности «комплексное обеспечение информационной безопасности автоматизированных систем» и пройденный курс подготовки по компьютерно-технической экспертизе. Однако Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности» требует также разрешения от комиссии на право самостоятельно проводить экспертизу. Документов о таком разрешении специалист Русских не предоставил, отмечают в «Саморегулируемой организации судебных экспертов» (зарегистрирована Росреестром). Помимо образования у 30-летнего эксперта СК Алексея Русских есть только стаж работы — семь лет.

Более того, в экспертизе СК Русских не приводит ни одного фото или скриншота материалов, якобы найденных на устройствах Пудовкина и Груниса. Он просто перепечатывает руками временные атрибуты и информацию, которые якобы увидел на устройствах парней, хотя методические указания для экспертов требуют подкреплять все находки доказательствами. «Как он пояснил судье, у него своя частная методика», — говорит адвокат Броненко.

В заключении эксперта так и не говорится, откуда «Манифест свободы», из-за которого подростков обвиняют в пропаганде терроризма (до семи лет колонии), появился на изъятых дисках, с какого устройства, кто и, главное, зачем загрузил туда этот документ. В допросе эксперта Русских следователь СК майор Никитченко несколько раз спрашивает, что означают письма от соцсети «Одноклассники» на почте Максима Пудовкина и множество ссылок авторизации на страницы ok.ru, по которым кто-то постоянно переходил в день, когда манифест предположительно опубликовали в интернете. Эксперт считает, что Максим мог забыть пароль и хотел восстановить его.

Допрос Русских датирован октябрем 2020 года. Однако еще до результатов экспертизы и «вскрытия» жестких дисков и телефона Максима, в августе, отец Пудовкина Андрей рассказывал «Новой», что за несколько дней до задержания Максим жаловался, что ему приходят оповещения о попытке взлома его старой страницы в «Одноклассниках», которой он давно не пользуется.

Следователь также попросил эксперта поискать в устройствах подростков упоминания имен массовых убийц: Андерса Брейвика, устроившего теракт в Осло, Эрика Харриса и Дилана Клиболда, расстрелявших учеников «Колумбайна», керченского стрелка Владислава Рослякова. Кроме того, сыщики пытались отыскать на компьютерах парней слова и аббревиатуры «бомба», «стрельба», «школа», «техникум», «СВУ», «ФСБ». И, как утверждает эксперт Русских, отыскали 152 файла. Что это за файлы и каково их содержание — в заключении эксперта не говорится.

ФСБ и гласность правосудия

С пакетом доказательств в виде фактически пустых экспертиз следствие подошло к заседаниям по существу в Первом Восточном окружном военном суде — том самом, что параллельно рассматривает дело канских подростков. Как рассказывает защита, на одно из слушаний пришел следователь ФСБ Игорь Эрдниев, который и организовал обыск у Максима Пудовкина, когда оперативники нашли бомбу в кровати подростка.

Появление сотрудника ФСБ на допросе в суде — почти невозможное в сегодняшней России явление. Так, например, в деле «Сети» (организация признана террористической и запрещена в РФ) защитники многократно просили вызвать сотрудников ФСБ, которых считают причастными к фальсификациям, но суд прерывал адвокатов или отказывал в ходатайстве.

В деле сахалинских подростков невозможное случилось: судья Уколов через некоторое время после допроса следователя ФСБ Игоря Эрдниева постановил назначить прокурорскую проверку действий чекистов, рассказывает защита. «Мой подзащитный и его законный представитель сказали, что в ходе обыска им, как они предполагают, подкинули [улики]. Это расценили как сообщение о преступлении и назначили проверку после ходатайства обвинения. Допрос Эрдниева эмоций у суда не вызвал», — говорит защитник Пудовкина.

В прокуратуре Сахалинской области не ответили на письменный запрос «Новой газеты» о проверке действий ФСБ, в пресс-службе надзорного ведомства не подняли трубку.

«В этом деле много неясностей и неточностей, из-за которых невозможно однозначно заявить о вине подзащитного, поэтому они пытаются перестраховаться, дабы все неровности были сглажены к итоговому решению», — говорит Броненко.

Игорь Эрдниев уже не в первый раз привлекает внимание к сахалинскому управлению ФСБ. В сентябре прошлого года издание Федеральной адвокатской палаты РФ «Адвокатская газета» и портал «Адвокатская улица» писали о деле защитника Александра Кулешова. На юриста завели уголовное дело за воспрепятствование следственным действиям (ч. 2 ст. 294 УК) после конфликта со следователем ФСБ Эрдниевым. Кулешова обвиняют в том, что он якобы порвал протокол допроса своего подзащитного прямо в кабинете у Эрдниева. Но, по версии адвоката, все было не совсем так.

В декабре 2019 года Кулешов был назначен защитником гражданина Узбекистана К., которого ФСБ обвиняла в содействии терроризму (ст. 205.1 УК). До этого Эрдниев уже вывел из дела двух адвокатов, поэтому Кулешову было необходимо ознакомиться с материалами дела. Однако Эрдниев отказал ему в этом. На допросе гражданина Узбекистана адвокат Кулешов заметил, что его подзащитный читает написанные кем-то заранее признательные показания с листа, и после этого решил включить диктофон. Тут Эрдниев снова отказал адвокату в возможности сделать хоть что-то в ходе следственных действий, рассказывал Кулешов.

После этого защитник решил записать свои возражения в протоколе допроса, но следователь ФСБ Эрдниев просто вырвал документ из рук Кулешова. «Он хватает документ рукой, начинает тянуть к себе, я прижимаю руками к столу, не отдаю, он сильнее тянет. В итоге листы рвутся», — рассказывал адвокат. Кулешов решил сфотографировать разорванный протокол, но в этот же момент следователь с криками «Ты что, ****, тут фотографируешь» выбил телефон у него из рук.

После инцидента с Эрдниевым адвокаты Сахалина решили коллективно вступиться за Кулешова, но эта акция не дала результатов. «Дело только направили в суд, обвинения предъявили», — рассказал Кулешов в беседе с «Новой газетой».

По его словам, дело гражданина Узбекистана, чей протокол заранее написанного допроса порвался в стычке с Эрдниевым, все-таки дошло до обвинительного приговора. Мигранта отправили в колонию на восемь лет.

«У многих адвокатов [на Сахалине] с Эрдниевым были конфликтные ситуации», — говорит Кулешов о следователе, который организовал обыски у подростков Пудовкина и Груниса. — От него можно ожидать чего угодно, он провоцирует адвокатов и очень некорректно себя ведет».

Как рассказывает адвокат Кулешов, в его деле подозреваемый К. читал текст на допросе не просто с листа; на экране компьютера Эрдниева был якобы открыт забытый им текст признательных показаний для К. «Когда готовый текст дают человеку — это что, не фальсификация? Статья 166 УПК говорит, что допрос производится непосредственно на месте, а тут заранее [текст] создан руками следователя», — возмущается Кулешов. По его словам, Эрдниев ведет на Сахалине сразу несколько дел по террористической 205-й статье УК, которую вменяют и подросткам из Углегорска.

Еще в начале 2019 года Игорь Эрдниев работал в Следственном комитете, но потом стал сотрудником ФСБ. «Ему нужно зарекомендовать себя перед начальством. Уголовное дело против меня его, мягко скажем, испачкало, показало, что он неграмотный следователь. Теперь ему нужно в глазах руководства реабилитироваться. Вот он и старается всеми возможными для него способами», — считает Кулешов.

Центр общественных связей ФСБ также не ответил на наши вопросы о следователе Игоре Эрдниеве и его действиях в делах сахалинских подростков и адвоката Кулешова.

Слушания по делу Пудовкина и Груниса возобновятся уже 28 июня. Подростки почти полтора года сидят в СИЗО, и защита даже не надеется, что их отпустят после проверки действий ФСБ. «Они же обвиняются в особо тяжких преступлениях, там целый букет», — с сожалением говорит защитник Броненко.

Приговор парням могут огласить уже в начале июля в Первом окружном военном суде (коллегия приедет из Хабаровска в Южно-Сахалинск).