В июне прошлого года ФСБ вскрывает анархистское подполье в сибирском городе Канске, предъявив обвинение в терроризме трем 14-летним подросткам. Сообщество существовало онлайн с октября 2019-го: группа в «ВК», потом и в ТГ. Название ее трансформировалось в соответствии с увлечениями подростков и эволюцией взглядов, последнее — «Вольная ассоциация (Анархо-коммунистический бунд) Свободный синдикат светлого будущего». Был и офлайн, но совсем ничего — в нем компания восьмиклассников школы № 21, мечтавших о справедливости и искавших острых эмоций. С середины марта 2020-го школота Красноярского края первой в России ушла на самоизоляцию, встречи стали редкими.

Трое — это ядро. Эксперты силовиков в расширенный состав ячейки добавляют еще двоих, а в кратковременных контактах с группой их внимание привлекают еще трое. Итого восемь.

Росфинмониторинг включает подростков в список террористов, и в нем госорган приводит их полные имена, однако мы их не разглашаем, за исключением Никиты Уварова (с разрешения его матери). Ему органы отводят роль лидера, под стражей находится с 8 июня, сейчас в СИЗО-5 Канска, в ноябре к нему уехал из-под домашнего ареста (за нарушение условий) Друг — назовем его так, потому что они действительно друзья. Даже несмотря на то, что

Одно это говорит о Никите не меньше, чем все тома пухнущего уголовного дела: и что не признался, и что простил Друга.

Третий из «центровых» — Химик. В этой науке делал успехи, олимпиадник, состоял в школьном научном обществе, учился без троек. Недавно приехал в школу на мероприятия к ОГЭ. Одноклассники подходят, тянут руку. Сопровождающие надзиратели налетают: «Отойдите! Нельзя!» «Дико так это, — говорят свидетели, — ребенок 8 месяцев никого не видел». Химик под домашним арестом.

Это от души, как и сами сочинения. Никита не списывает (из того, что я видел), всегда пишет собственное миропонимание. Сейчас сердечки — в письмах к матери из тюрьмы. Только тут цензоры, в отличие от учителей, их красными чернилами не подчеркивают. Никита упорно пишет «светы» вместо «цветы». И в школьных текстах, и в своих стихах.

Почему именно этот мальчик в тюрьме девятый месяц? Почему его определили организатором? Почему выбрали его и двух его друзей?

Испарился и, надо полагать, появится лишь на суде в качестве засекреченного свидетеля (предположительно его реальное имя «Новая» выяснила). Похоже на лекала дел БАРСа («Балтийского авангарда русского сопротивления») и «Нового величия».

«Новая» также нашла того, кто вызвал ребят на встречу, где их и взяли, отняв телефоны и найдя в них доказательную базу. Это совершеннолетний, и он говорит, что действовал по просьбе ФСБ.

В экспертизах, сделанных по заказу силовиков, полно ошибок и фигур умолчания. Случайно ли это? Почему к Никите и его родным бесчеловечны (им запрещены свидания)? Звонки матери (раз в неделю по 15 минут с обязательством вести их на русском языке) разрешили только вот сейчас, спустя 8 месяцев после ареста.

И главное: почему это дело вообще стало возможно? Как мы дожили до него?

Семьи

Сейчас все могут фиксировать свои дни и ночи в mp3 и mp4, а потом вывалить все это на тебя, и не отмахнешься: это — было. Железно. И потому легко избавиться от последних иллюзий насчет человечества.

Вот Таня, крестная Никиты Уварова и родная сестра его матери Анны (они вместе его растили с пеленок), воет в коридорах канского следкома. Орет: «Мы же люди!» И воет, и рыдает взахлеб. Она пошла к следователю без надежды — если уж даже матери не разрешают свидания. Она хотела узнать дату, когда отправлен отказ, потому что писем из СК нет. И не будет. «Вы слепой? Вы крик души вообще видите?» От Тани активно отбрыкиваются, утверждая, что отказ отправлен, она не сдается. «Меня столько раз пытались вылечить!..» Все же приходится уходить.

Вот лучший друг Никиты. Рядом на горшке сидели. Вот его мать. Семья, знакомая с совместного детсада, все эти годы. Вот мне прочитывают, под чем они подписались.

Выругавшись про себя (кто знает, что там в окончательном варианте), ищу, что все-таки вменяют детям.

Пока были только фрагментарные сливы, на основании которых общественность полагала, что парней вообще притянули за план подрыва дворца ФСБ в компьютерной игре «Майнкрафт». Это, конечно, не так.

Копали тоннель до Бомбея

Специалисты (так в документах) Алла Кипчатова, кандидат филологических наук, доцент ВАК, и Ирина Маланчук, кандидат психологических наук, доцент ВАК, состоящие в автономной некоммерческой организации «Союз экспертов «Контекст» (Красноярск), провели с 10 июля по 9 ноября 2020 года комплексную психолого-лингвистическую судебную экспертизу материалов уголовного дела. 401 страница. Назначена экспертиза и.о. замруководителя следственного отдела по Канскому району ГСУ СК лейтенантом С. Пархоменко.

Доценты не зря корпели четыре месяца — через неделю, как закончили, обвинение утяжелилось: изначально, 9 июня, ребятам вменили «прохождение обучения в целях совершения террористической деятельности» (ст. 205.3), а 16 ноября в отношении Уварова Н.А. возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 205.4 (участие в террсообществе).

Анализируя переписку ребят в «ВК» и ТГ, эксперты акцентируют внимание следствия и суда на упоминаниях:

• Курта Кобейна и его призывов «к ожесточенной революционной борьбе»;
• Петра Кропоткина с его побуждением «Права не дают, их берут»;
• событий во Франции (желтые жилеты) и Беларуси.
• А еще — на любви к песням Егора Летова.
• На размещении Никитой материалов, где внушается неуверенность в будущем и ценность восстания, представления об отупляющем труде, враждебное отношение к президенту РФ В.В. Путину, противопоставляются население РФ и группы «нескольких состоятельных семейств», внушается, что российское государство в отношении населения реализует «колониальный режим», транслируя противопоставление анархистов и партии «ЕР».
• На том, что Никита размещает «пропагандистский материал, атрибутированный Егору Летову, где содержатся провокативного характера побуждения «не складывайте оружия», «Родина ждет вас», «действуйте», выражает идею уничтожения государства со ссылкой на некоего автора — Михаила Светова».
• На реплике Никиты от 04.03.2020: «Вот почитал про Илью Романова в «Новой газете» (дана ссылка). Там такая жесть, очень грустно и гневно такое читать. Предлагаю устроить коллективную отправку писем».

• На реплике Химика от 05.05.2020 (все цитаты приводятся без исправлений): _«У меня статуя Кропоткина в 200 метров Каждый день приношу в жертву трупы буржуев». _
• Криминал увиден в высказывании «Мы против государства. Оно нам не нужно. Как и деньги».

Кандидатами наук, между прочим.

• Никите вменяют «побуждение в форме репоста материалов ОВД-Инфо, где адресатом является неопределенный круг лиц, к мнению об осуществлении насильственных действий в отношении представителей движения анархистов».

Что еще привлекло внимание экспертов?

• Никита: «На вокзал тачка буржуя какогота заехала) нужно харкнуть наверное» (07.05.2020). Обратите внимание — это за месяц до ареста. Вот как вырос радикализм молодежи за более чем полугодовое обсуждение политики. «Харкнуть». «Наверное». И тут же побуждает собеседника зайти в мессенджер, используемый в конспиративных целях (ТГ), и там отправляет материал о лесной мафии (беззаконии в лесной отрасли) и роли ФСБ.

• А еще Никита «формулирует цель «создание коммуны», в контексте (компьютерной) игры обсуждает «строительство» здания МВД как значимое действие». «Выражает антигосударственную идею: власть плоха, поскольку ассоциируется с понятием государства». «Сообщает об имеющейся у него спрятанной дома дубинке».

Пользователя, которого мы назвали Марксистом , характеризуют, по заключению экспертов, следующие формы поведения: «идентифицирует группу как единомышленников, себя как «мы, анархисты», сообщает о своей «кружковой деятельности», возможно, в манипулятивных целях выспрашивает о характере деятельности группы, задает границы отношений». «Я IТ-шник, программер, есть опыт в написании уставов». «Вы больше агитируете, как в марксистских кружках, устраиваете собрания, на которых обсуждаете идеи анархизма? Не подумайте, что я пришел выведывать ваши тайны, просто много в каких кружках состоял и имею некий опыт кружковой деятельности». «Идеально описывает современные процессы в обществе труд К. Маркса «Капитал». Далее эксперты фиксируют: предлагает группе и размещает в группе «учебные пособия» по военному делу.

Химик интересуется: «Анархо-коммунизм = последняя стадия коммунизма?» Марксист : «Ну да». И призывает искать опору и поддержку в профсоюзах. «Рабочие — опора всего левого движа».

Марксист : «Для нас 6 человек / первопроходцев, так сказать / я насчет нашей деятельности / про дымовухи, графити и т.д.»
Никита : «(насчет пиротехники писать в Телеграм».

Он же: «Мао Цзэдун показал возможность противостоять тоталитарному государству». Друг : «У тебя есть статьи какие-нибудь для людей по типу меня, которые не очень шарят». Марксист : «В принципе, если анархист, то классовая теория тебе не особо нужна». Никита : «Мне кажется что не повредит». Марксист : «Прочти примерно основные положения Маркса / экономические».

Эксперты отдельно отметят, что Марксист поддерживает идею «устроить вольную территорию в Канске». Еще:

Кино и немцы

Марксист заводит в переписке разговор о «гаусске», «приборе», «пушке». Пушка Гаусса (по имени немецкого ученого Карла Гаусса) — это из слабонаучной фантастики и уроков физики, использование ее как оружия фактически нереально.

Пишет: «Могу 3-D модель сделать я пока подумаю над корпусом / сделаем несколько экземпляров / если зайдет». «Нужно сделать их регулируемыми / ибо / по закону об оружии / энергия снаряда должна быть не более указанного количества джоулей».

Химик и Друг, пишут эксперты, «в контексте темы компьютерной игры обсуждают ситуацию подрыва здания МВД». Друг «предлагает план «взорвать МВД», транслирует интерес к этой теме». Химик «сообщает о возможности смоделировать эту ситуацию в игре «Майнкрафт». И постоянно повторяет: «я шуткую», «я шучу».

16 мая ребята обсуждают вскрытие (либо взрыв замка) в заброшенной квартире, 18 мая — снова то же, а также съемку и размещение ее в мессенджере, 3 июня — новый «взрыв». Мать Никиты Анна позже подтверждает мне, что таких событий было несколько: «Есть видео. Раздается хлопок, девчонки бегут, хохочут. Потом еще один ролик — это они снимали, видимо, пародию на то, что увидели до этого в Сети. Кидали и потом кричали. Повторяли и смеялись».

Поскольку даже взрывотехники ФСБ ничего толком не пояснили о мощи бомб канских анархистов («Новая» изучила результаты и их экспертизы) и от этой пиротехники никто не пострадал, аккуратно беру слово «взрыв» в кавычки. Когда нас гробит государство — тем, что гоняет до полного износа какую-нибудь турбину, разрешает бизнесу досуха выжимать советский, сталинский еще ресурс, — это хлопок, не взрыв, жесткая посадка, а не крушение. Подтопление, не потоп. Задымление. Тон меняется, когда государство говорит не о себе, а о людях. Это к вопросу даже не о двойных стандартах, это о том самом «колониальном режиме».

2 июня Марксист побуждает делать не «гаусску», а рельсотрон, что принципиально ситуацию не меняет. Эксперты не пишут о фантастических заскоках юных, они на серьезных щах это анализируют. Меж тем доказательств возможности создания такого супероружия человечество пока не видело, в РФ упоминания о нем я нашел только от известного деятеля Франца Клинцевича, и то очень давнее и таинственное.

Если эту стряпню представят в суд, на его месте расценил бы это как неуважение к нему. Но все мы по своим местам. А суд в России — на своем.

«Нас всех посадить тогда надо»

В Красноярске из-за COVID губернатор долго не позволял открываться кафе и ресторанам, и люди, протестуя, в 40-градусный мороз собирались и — под трансляции в соцсетях и мессенджерах — рассаживались на летних верандах, пили водку, закусывали. Здесь, как и в Москве, давно стали популярны громадные холодные факелы — генераторы декоративного огня. В Канске такое же с виду холодное, высокое и почему-то бездымное пламя рвется прямо из мусорного контейнера — такие сваривают в колониях. Почему-то он стоит перед фасадом дома, на улице, мимо идут. Я смотрю из окна. В квартире постоянным фоном работает телевизор, загробный голос спрашивает: «Как это — сидеть по-русски?»

Теперь вижу: высокое ровное пламя — оттого, что полыхает макаронник (длинные и узкие палки типа спагетти). Он в Канске повсюду. Чехов считал, что тайга начинается только с правого, восточного берега Енисея. Да, но сейчас, судя по горам горбыля, щепы, опилок, по китайским стенам опилок высотой с пятиэтажки, тайга — с Канска, с низовьев Ангары, с Богучан. И широкой полосой — на тысячу верст до верховьев Ангары, до Байкала. Здесь самые большие свалки отходов лесопиления в мире, опилки горят десятилетиями, ими засыпают в межсезонье грязь, все эти бесконечные железнодорожные тупики,

Еду в городской загс, к бывшему мэру (2012–2018) Надежде Качан . Среди горожан есть консенсус насчет новейшей истории: это Качан сдала город китайцам, а те со своими лесопилками его спалили.

В 2017-м огонь со свалок перекинулся на город — не впервые, но тогда махом сгорели 78 домов, погибли люди. Благодаря этому Канском заинтересовались, на Качан завели два уголовных дела. В итоге ее наградили медалью МЧС. Но сейчас все же судят (ушла из мэров она сама). Я попадаю как раз в перерыв процесса. Одно обвинение в начале февраля сняли — с истечением срока давности, осталось еще одно.

Зачем мне Качан?

Видите ли, не скажу, что в городе сложился еще один консенсус, но несколько причастных к делу сообщили мне, что это именно Качан — неназванная, с размытым (то ли телевизионщиками, то ли оперативниками) лицом — выступала по ТВ, заклеймив подростков-подпольщиков.

Выглядит хоть и нехорошо, но логично: после эпопеи с китайцами (тех в сгоревшем Канске закидывали камнями, они уехали, но позже часть вернулась, уже хозяевами бизнеса, пилорамы по-прежнему жужжат, опилки копятся и снова дымят) еще и пацанов, которые могли бы всем этим возмутиться, интересующихся политикой, сдать. Вслед за городом. Лишь бы самой очки перед судом заработать.

Но в реальности все сложней. К моменту нашего разговора я твердо знал, что

В Сети полно его фото и видео — он делает научные работы. Там же, в Сети, — и снимки семейные. И он же, Марксист, — в переписке подпольщиков.

Летом и осенью информацию о деле следком выдавал скупо. На его видео единственное вещество, что четко различимо, — таблетки гидроперита. Антисептика. Умельцы используют его для дымовых шашек. Некоторые — для этого требуются специальные навыки — видят в этой съемке весь набор для изготовления триперекиси ацетона (пероксид ацетона, «киса») — инициирующего взрывчатого вещества.

Помимо того, органы дважды слили в паблик «ЧП Канск» снимки «с места задержания канских анархистов». На них — листовки о сути анархизма. «Чего хотят анархисты. Анархисты исходят из того, что любая власть осуществляется в интересах самой власти». И т.д. Еще — об истории и смысле Первомая: «Знай и помни о прошлом! Борись в настоящем ради свободного будущего!» И прочее вполне вегетарианское творчество, к насилию не призывающее. Снимки экранов телефонов: подпольщики в «ВК» обсуждают изготовление бомб, перекидывают друг другу статьи, видео, фейки — фото горы пистолетов Макарова со смешной ценой.

Еще на снимках — реальные отвертки, плоскогубцы и шило. Еще — граффити бомбистов. К чему приплели и его, неясно — этот снимок из Европы, не из Канска, размещен в телеграм-канале «Бомжи в Париже» 24 февраля. Подростков задержали летом.

Впрочем, если плоскогубцы и треп подростков в Сети что-то доказывают, наверное, и это граффити — тоже.

Наиболее полно аргументы силовиков, красочно оформив, представил перед новогодними праздниками красноярский «7 канал» (ранее «Норникеля», теперь органов власти, гендиректором канала год назад назначили бывшую начальницу губернаторской пресс-службы). Показаны кадры оперативного видео: оборудованная «лаборатория» в заброшенной квартире, где парни смешивали химикаты, а в ванне испытывали фитили. Парни рукастые: провели проводку, поставили на двери шпингалет, завешивали окна. Экскурсию проводит Химик. На камеру говорит про их лидера: _«Со временем он нам начал внушать, что ФСБ… ну, власть — наш главный враг. Мы должны подорвать здание ФСБ в целях… чтобы отомстить политзаключенным». _

Еще один свидетель снят тоже, как Химик, со спины. Рассказывает, как вышел из этого круга.

Следующий свидетель — в черной маске с узкими прорезями для глаз и рта, голос изменен, лексика тоже специальная: _«В процессе общения с Никитой мы обсуждали разные методы борьбы с государственным строем и правоохранительными органами. Никита мне присылал видеоматериалы, как он с товарищами тестирует самодельные взрывчатые вещества». _

А также выступает бабушка еще одного свидетеля — так и подписали ее. Она рассказывает, что невольно подслушала один разговор. «Это разговоры людей, которые абсолютно понимали, что делают. Абсолютно готовились к серьезным действиям на территории, по крайней мере, как я поняла, нашего города. Разговоры были, что они все герои».

Вот это — «на территории нашего города», как живые люди не говорят, — тоже выдает особенного человека. Про нее и подумали в городе — бывшая мэрша. Но худой силуэт, скромное платье, старушечий голос — совсем не тот, быстрый, уверенный, убедительный, что привыкли слышать, пальцы (тремор выдает волнение) без колец. У меня сомнения.

Впрочем, кольца могла снять — 31 октября у нее умер от COVID муж, Геннадий Качан. Дочь Татьяна обвинила канскую больницу,

Рассказала, что «скорая отказывалась забирать, более 6 часов к нему в госпитале никто не подходил, ему, с пневмонией, сказали «лечиться своими лекарствами из дома» и не давали первые дни антибиотики, три дня анализы, говорящие о воспалительных процессах, не брали».

А потом кончился кислород. Устроенное дочерью разбирательство привело к вопросу, что в больнице отключали электроэнергию (минздрав отрицает), что больница запитана неправильно. Больницу финансирует край, но стоит ли особо замечать, что основная работа главврача — с муниципалитетом, с мэром: обеспечение, нехватка врачей, перебои с электроэнергией. К моменту смерти мужа Качан менее двух лет как не мэр, но до этого она была им семь лет. Долго не уходила, несмотря на невиданные по численности митинги против нее.

Не хочу сказать, что это к жене Геннадий обращается в последней SMS. Ко всей системе, наверное.

Покинув мэрию, Надежда возглавила загс.

Стою у его дверей, выходят «брачующиеся»: петарды, хлопушки, лепестки роз, все как надо. Из открытых дверей ждущего джипа орет:

И неба было мало, и земли.

Прохожу в кабинет Качан.

Корни травы

Но выступление Качан на камеру «не этим попахивает» (если в ее лексике). Зачем? Зачем она пошла свидетельствовать против подростков? Чтобы ее саму судили менее строго? Чтобы выгородить внука, утопив этих троих? Не знаю.

Мать еще одного подростка в деле работает в женской 50-й колонии в Нижнем Ингаше. По некоторым данным, эта ИК-50, учрежденная в 1938 году, закрывается, всех переводят. Кого куда. А ее — несмотря на то, что они с сыном во всем признались, дали все показания, выступили по правильному ТВ, — сократят. Держат, пока в суде дело не доказано.

Качан — сломанная, и мне совсем не хотелось смотреть, как эта железная канская леди дрожит и ревет, и не мне судить, верную ли она выбрала стратегию.

Кроме подростков.

В таких кружках всегда — и в ХIХ веке, и в СССР, и сейчас — присутствовала золотая молодежь. И дети простолюдинов. Вот и в Канске. Их судьбы различались и будут различаться. Но они во многом похожи.

Мать подростка и сама как подросток — тонкая, измученная — Анна Уварова гоняет на маленькой японской праворульке Passo по колеям заледенелого Канска, возит новосибирские пельмени и мороженое в иланские деревни. Стоит перед тюрьмой с передачами, стоит перед СК с просьбами о свидании.

Уваровы — из деревни. Анна работала с 14 лет — помогала матери, та была воспитателем в детсаду, отец — сварщиком, да каким — совхоз на нем держался. Теперь родители на пенсии, 10 лет как в Канск переехали, а в деревне все развалилось. Приезжают туда только на кладбище.

— Там наш с Танюхой (сестрой) старший брат лежит, 38 лет ему было, и его дочка. Работы уже не было в совхозе, он ездил в Иланский (райцентр), в охрану устроился. А жена оставила ребенка дома одну, пока муж на работе, пошла с подругами гулять. Утюг оставили на поролоновом кресле, вот оно и задымило. Ей было просто не выйти — мать замкнула ее. Задохнулась в дыму. Четыре года должно было ей исполниться в сентябре, а дело было в июле. Уже ночь была, час ночи, вырубило всю проводку, в темноте она бегала — потом следочки ее, как убежать пыталась, остались всюду, рвало ее. Когда мать вернулась, она еще дышать пыталась, хрипела. А он, отец, потом пять лет себя все гнобил, нашли в гараже, в машине. Задохнулся.

Приезжаем в дом Татьяны. У нее сын Макс — на год младше Никиты.

— Сейчас я Никите никто, — жалуется она. — В СК отказывают без разговоров, пошла в суд проситься хоть бочком постоять, когда стражу продляли, сказали: здесь не комната свиданий.

Муж Тани — Дмитрий. Дом, подворье — все по уму и все его руками. Только что похоронил мать. Жить, говорят, не хотела, не ела уже ничего. Сильно сдала после смерти сына (брата Дмитрия): выезжал из деревни на «моцике» на шоссе, пропустил машину — и по газам. А она с прицепом была.

Пока я в доме Дмитрия, приходит его племянник Паша (сын погибшего) — у него сегодня 18-летие. Он в Канске учится, с общежитием что-то непонятное — пока выставили. Автобус в родную деревню (за 50 км) ходит дважды в неделю, снимать квартиру в Канске денег у матери нет.

— Ну что, ребенку не дадим выучиться? — говорит Таня. — Здесь поживет.

Когда уезжаю, в этот дом берут еще одного. Друг семьи не может топить печь — еле ходит. Говорит: «Мороз стоял, а горбыль пиленый — как стекло скользкий. И вот — падать надо, а ноги застряли, и тут уж одно из двух — или сломаю их, или выпрыгивать надо, сгруппировался, выскочил, но ободрал ногу». Показывает.

Жуть, усугубленная тромбофлебитом. Таня перевозит знакомого к себе.

А Анна торопится кошку кормить, едем к ней. Подобрала в морозы с отмороженными ушами — ниже сорока было. Тушканчиком зовет. Главное, говорит, чтоб не пузатая была. Своего кота пока отдала родителям. А кошку, до этого подобранную (лежала, сбитая на дороге), успела вылечить и пристроить. Показывает фото. Своих фото нет, сына — мало («как-то мы не любим это»), а вот кошек — пожалуйста, всяких. Святая деревня: Анна рассказывает, что поделила деньги, поступившие ей на карту после заметки в «Новой», поровну между тремя матерями для адвокатов. Это после того, как они сдали ее с сыном.

Анна:

— Вот как так? У меня хватило мозгов найти адвоката, а у них — нет? Во ФСИН работает, все видит, знает — и говорит: а нам сказали, что не будет 205-й (теракт). И они подписали. Ладно признались. Но свалить на моего, думая, что им ничего не будет?.. Мне почему-то такого не предлагали, видели мой настрой и сына.

Не знаю, как нам дальше… Очень страшно. Анна, мама*, говорит, что он очень сильно переживает.

(продолжает) А сейчас никакой он из-за всего этого. И *, мне кажется, в интернет полез, или из-за чего его в СИЗО перевели, поэтому. Потому что Никита там, а он дома. А * сейчас каково? Что вот делают? Психику детскую ломают?

Нас провожает пес с черепом странной формы. «Как зомби, правда? — говорит Анна. — Болел он сильно, Димон его выходил, уколы ставил. Откачал. Но вот после этого он такой стал».

Больше всего, подозреваю, о современном русском характере рассказывают объяснительные вахтовиков-шоферов на алмазных приисках Якутии: к технологической дороге вышел (пройдя с севера континента) овцебык, и водилы тормозят свои груженые многотонные самосвалы Volvo, Scania, Caterpillar, в кузовах которых, может, и не миллионы долларов, но точно что-то превышающее всю их зарплату за всю жизнь, и идут сквозь сугробы подкармливать животинку. Снимают на телефоны, как тот их бодает. А потом пишут объяснительные: почему остановился, бросил машину…

(причем людская кормежка ему навредить может, о чем их не раз предупреждали).

И канские мужики в основном на вахтах. В прежде мощном промышленном городе остались одни пилорамы.

А мы едем кормить кошку.

Меня волнует молчание матерей, вот и Анна разговорилась совсем недавно, и я, выходя, спрашиваю Татьяну: «Это стратегия такая — детей когда давят, матери молчат?» — «Да, одна в сказки верит, другая работу на ребенка променяла, боится даже два слова журналистам сказать». Машет рукой.

Отгружают леса на триллионы рублей, кормят Пекин, Москву, русских лондонцев, Крым, Кавказ, и не могут 30 лет для своего регулярно горящего города стребовать 38 млн рублей на систему оповещения о пожарах. Всех вокруг жалеют, кроме себя и своих. Матери собираются и рассуждают не о том, как вытаскивать из госпасти почти дожеванных сыновей, а о том, что их потом раскидают по разным колониям. Кого-то одного лишь оставят до совершеннолетия в Канске (здесь есть воспитательная колония). А остальных куда? А как там будет с передачами, как счет пополнять? Трезвые такие рассуждения. Очень. Без истерик и иллюзий.

Но и здесь что-то меняется. Таня:

— Девочка знакомая (школьница) ходит в футболке со знаком анархии. Так ее поставили на учет. Долбят за внешний вид. Потому что мать сидит и обтекает — прямо как мы раньше. Сейчас-то немножко осмелели. Права узнали.

Таня рассказывает, как 31 января ее с другом семьи Виктором (тот, с раненой ногой) загребли в полицию. Мороз стоял ниже сорока. Виктор встал на площади, «Путину — дворец, народу — конец!» — плакат на груди, на веревках, и он говорил, что это его верхняя одежда. А еще говорил, что детей начали терроризировать. Таня его снимала на телефон, налетели со всех сторон полицейские, отвезли в участок.

— Смелость потом уже вся прошла, в стае-то волков. Перепугалась, конечно… Мерзко так было! Мол, митинг несанкционированный — это про Виктора и меня в десяти метрах от него. Это Канск. Меня два часа, а Виктора — десять держали. Пока вышел покурить, сперли его плакат. Но он не расстраивается, он политманьяк, новый сделает.

Сестры находят в телефоне видео, где Виктор отказывается подписывать предупреждения о невыходе на митинг: «под пытками только», говорит, запретите мне по родному городу гулять. Полицейские уезжают ни с чем. Сестры смотрят и бурно радуются, как «он их сделал».

У Анны звонит телефон. Рингтон — цоевская «Мама — анархия». Анна выбегает.

Кино в погорелом театре

Вернувшись, рассказывает:

Спрашиваю Анну о провокаторах, о засекреченном свидетеле — том, что в маске с измененным голосом. Никаких версий.

— Вы как ФСБ. Те — тоже: за ними кто-то стоит. Через два месяца зазвучало: Воронеж. Видимо, что-то они там проверяли, связь с нашими. Потом перестали упоминать. Не могли, дескать, они своими мозгами… Не знаю. Но вот сначала мы думали, что по телефонам их маршруты вычисляли, где они, что. И так их на сходке взяли. А выясняется, там был кто-то взрослый.

«Мой друг Иван Лапшин»

Тому дню, 6 июня, предшествовала ночь, когда парни расклеивали по городу листовки. Одну шлепнули на дом, где находится отделение ФСБ. Днем 6-го их и повязали — семерых, заметьте. Обвинение предъявлено троим.

Задержали всех на Кан-Перевозе. Это локальное название микрорайонов Северного, Северного-2 и Предмостного. Марксист не соврал бабушке и дедушке — встречались у «Старта».

Затем Ивана просят договориться о встрече. Он выполняет просьбу. Ребята собираются, их берут, отнимают телефоны, увозят в СК — это соседнее здание с канским отделением ФСБ. Все, охота удалась, добычу уже не выпустят, уже на ее переваривание вырабатывается желудочный сок.

Кто такой «Иван Лапшин»? На момент задержания ему 18, сейчас 19. «А хотите поговорить с ним?» — спрашивает меня Макс. Кажется странным, что они контактируют после всего, учитывая роль Ивана в судьбе его брата.

Но в реальности нет никакой роли — это лишь виньетка, ФСБ поставила Иваном свою подпись, фирменный экслибрис на тома дела. «После этого разговора в ФСБ через несколько часов фактически я выдал этих парней сам, о чем очень сильно сожалею», — говорит мне Иван. Но из всего ясно, что их и без того бы взяли. Просто вот так, как это случилось, — и эффектней, и эффективней.

Из переписки парней видно: провокатор — не Иван. Он появляется в группе «ВК» (его добавляет Друг) чуть более чем за неделю до задержаний. Друг пишет, что Марксист «боялся, что ты скинхед», интересуется, «почему перестал им быть». Иван объясняет: «SHARP не фашисты» (это антифа). Сам Иван в нашем разговоре себя в прошлом идентифицировал и как скинхеда, и как антифа — к вопросу о насыщенности молодежно-политического ландшафта в маленьком сибирском городе (видимо, поэтому 6 июня пришли сначала за ним). Друг: «Добро пожаловать в нашу террористическую организацию».

Иван видит переписку анархистов только в «ВК», о группе в ТГ не знает. Сейчас говорит: «В телеге я с ними не переписывался, у меня тогда был кнопочник вместо телефона. […] Я сам хотел встретиться с ребятами и у костра попить пива (не зная о их возрасте), но они в тот момент остереглись».

Реплика Ивана 6 июня в чате (уже после задержания всех): «Вы че там совсем похудели? (сошли с ума) (хорошо) погулять сходил. Ребята больше меня никуда не зовите». В лингвистической судэкспертизе она датирована 5 июня. Зачем?

Иван подтверждает мне, что писал это 6-го. Телефон ему вернули тогда спустя два часа после задержания. И отпустили, даже не опрашивая.

Тогда же он в чате говорит:

— Вы говорите, «кнопочник» был? А переписывались в «ВК» с домашнего компа?

— Телефон мамы, товарищей или, само собой, с домашнего компа.

— Вернули «кнопочник», видимо, потому, что в нем минимум информации?

— Да, и то только потому, что мне будущая жена и мама звонили.

После всего Иван спрашивает у меня:

— А не знаете, как ребятам можно передачу передать?.. Я не знаю их настоящих фамилий, хотел узнать у Макса, но он не отвечает.

Школа и тюрьма

Суд, сколько ни собирался, всякий раз ссылается на отрицательные характеристики по месту учебы. В Канске даже есть мнение, что, по сути, школа и инициировала это дело, изначально слила своих учеников.

Еду к тюрьме, потом к школе. Они похожи — серыми глухими стенами с неуловимым розоватым оттенком (наверное, дело к закату), безлюдностью рядом с ними и тем, что набиты внутри (в школе идет битва хоров), и еще очень многим, что не надо никому здесь объяснять. Звоню директору. Минувшей осенью Сергей Креминский стал депутатом горсовета от «ЕР». «Идет следствие, со всеми вопросами — в СК». — «Меня не интересуют детали следствия, исключительно ваше мнение о ваших учениках». — «Они уже у нас не числятся, не учатся».

Бывший Никиты и Друга классный руководитель Софья Позычук: «С разрешения директора только». Набираю вновь Креминского. Трубку уже не берет. Звоню социальному педагогу Елене Валовой, хорошему, по всем отзывам, профессионалу, и с Никитой у нее были добрые отношения: «Плохо вас слышу, еду в автобусе». Через час — «Снова в автобусе. На патронаж ездили, возвращаюсь». Все же перезванивает, и тот же выученный отказ. Анна потом покажет еще летнее SMS от нее:

«Я вижу, что уже все — взад пятками, — говорит Анна, — попросила у нее прощения за потраченное на меня время».

«Ни одного комментария от школы в пользу детей. А вот в съемках 7-го канала, с позиции силовиков — охотно поучаствовали, несмотря на то, что «следствие», — говорят мне матери. «О Господи», — говорят они.

Выдержки из характеристики Никиты, подписанной Креминским и выполненной классным руководителем Позычук:

Анна: «Кому чего доказывать теперь? Характеристики от шести бабушек из нашего подъезда в суд не приняты. А от инспектора ПДН, которого мы в глаза не видели, — идет на ура».

Махновцы

Учитель Дедкова тоже выступила на 7-м канале. Правда, ни одного плохого слова про ребят не сказала, впрочем, и говорила только про одного — Химика, она у него классный руководитель.