«Все жены изменников родины подлежат заключению»

После того как (в июне 41-го, но еще до войны) арестовали бывшего командующего ВВС СССР Якова Смушкевича, его шестнадцатилетняя дочь, чуть позже получившая как «член семьи изменника Родины» (или просто ЧСИР) пять лет лагерей, потеряв голову от ужаса, прибежала к Александру Локтионову — за помощью. Какую помощь он мог ей оказать, чем успокоить, что объяснить? Но не выгнал, не доложил «куда надо». «Стукнул» его адъютант. Это, как я понимаю, стало непосредственным поводом к аресту уже самого Локтионова.

Смушкевич (стоит, наверное, напомнить) был одним из самых прославленных летчиков страны: генерал-лейтенант, дважды Герой Советского Союза (за Испанию и Халхин-Гол), помощник начальника Генерального штаба по авиации, до того — начальник ВВС РККА.

А по доносу адъютанта (см. выше) начальник 2-го отдела 3-го УПР НКО бригадный комиссар Авсеевич составил «Меморандум»:

И все стало ясно с генерал-полковником Локтионовым: не-на-де-жен! Советы давал («выезжайте к родственникам»). Да еще и о визите ЧСИР «куда надо» не доложил, скрыл.

Сам Локтионов состоял к тому времени «в распоряжении наркома обороны», а до этого был командующим Прибалтийским военным округом. Расстрелян 28 октября 1941 года с группой других генералов (в числе расстрелянных был и Смушкевич) без суда на основании всего лишь «предписания» наркома Берии. В октябре 1955 года посмертно реабилитирован.

Жена, Елена Степановна Локтионова, в июле 1942 года тоже осуждена — как член семьи изменника Родины — к пяти годам лагерей.

Все упомянутые — реабилитированы.

Как боролись с распространителями слухов?

Несколько лет назад я был в командировке в Астане и уговорил хозяев свозить меня в АЛЖИР (А.Л.Ж.И.Р., Акмолинский лагерь жен изменников Родины).

По инициативе президента Казахстана там был воздвигнут огромный мемориал. Основной комплекс окружают памятники, установленные соседними странами, чьи граждане «были» здесь. Россия общую память проигнорировала.

В отличие от большинства лагерных отделений Карлага, отделение обнесли несколькими рядами колючей проволоки, установили вышки охраны. На территории лагеря было озеро, заросшее камышом. Камыш служил для отапливания бараков зимой и для строительства летом.

Условия содержания не отличались от общих в Карлаге. Существовавший первые полтора года режим «особого лагерного отделения» накладывал дополнительные ограничения на заключённых. В частности, были запрещены переписка, получение посылок, существовал запрет на работу по специальности. Специалисты гуманитарного профиля (музыканты, поэты, учителя и т.д.), были заняты на сельскохозяйственных полях и в качестве подсобных рабочих на стройке.

Во время Великой Отечественной войны в АЛЖИРе содержалось более восьми тысяч женщин. Среди них — сестра маршала Тухачевского, жена и дочь секретаря ЦИК Енукидзе, жена писателя Пильняка, мать Майи Плисецкой с грудным ребёнком, первая жена Аркадия Гайдара и многие другие.

Помимо АЛЖИРа в СССР функционировали еще три «женских» лагеря: Темляковский — в 40 км от Горького (Нижний Новгород), Джангиджирский — 100 км от Фрунзе (ныне Бишкек, Киргизия) и Темниковский — в поселке Потьма (Мордовия): на 1 августа 1948 года в нём из 13 877 заключённых было 4371 женщина.

В 1970-х годах писатель Феликс Чуев, друживший и получивший возможность обстоятельно общаться с пенсионером Молотовым, спросил его: «Почему репрессии распространялись на жен, детей?»

Историк Вадим Роговин, проанализировав чуевскую книгу «140 бесед с Молотовым», отмечал его циничную откровенность в разговорах с писателем. Никаких рассуждений о «заговорах» и «шпионаже»: родственники просто могли стать «распространителями слухов», неужели непонятно?

Так во время раскулачивания громкий женский плач приравнивался к контрреволюционной агитации.

На февральском 1964 года пленуме ЦК КПСС секретарь ЦК Михаил Суслов упомянул о том, что однажды Молотов на представленном [наркомом внутренних дел] Ежовым списке жен репрессированных партийцев, которых предлагалось отправить в лагерь, против одной из фамилий оставил пометку: «расстрелять». На вопрос Чуева Молотов ответил, что такой эпизод имел место, а кто была та женщина, «не имеет значения».

Сам Ежов аналогичным образом обрек на смерть жену своего бывшего начальника в ЦК Ивана Москвина, в доме которого частенько обедал.

6 августа 1941 года Сталин, Молотов, Буденный, Ворошилов, Тимошенко, Шапошников и Жуков подписали приказ Ставки № 270: «Командиров и политработников, сдающихся в плен, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту…»

Поскольку сын вождя Яков Джугашвили в это время уже находился в плену, папа Иосиф в своем кругу изволил себе шутку: теперь, очевидно, следует сослать и его, и он, если можно, выбирает знакомый с дореволюционной поры Туруханский край.

Соратники над шуткой вежливо посмеялись.

Но массовым применение этого пункта приказа № 270 не стало, главным образом, из-за невозможности в условиях войны отличить пленных от «без вести пропавших».

Вступив в сентябре 1941 года в должность командующего Ленинградским фронтом, Георгий Жуков издал приказ: 

Даже по меркам того времени будущий «маршал Победы» проявил дикое самоуправство: никто вроде бы не уполномочил его распоряжаться жизнями гражданских людей в тылу. Находившемуся в те дни в Ленинграде секретарю ЦК Маленкову пришлось вмешаться и своей властью отменить чудовищное распоряжение.

Вдова бывшего главы советских профсоюзов, члена «правой оппозиции» Михаила Томского (успевшего до ареста покончить жизнь самоубийством) Мария Ефремова в 1954 году вернулась из ссылки, а спустя два года попросила Комиссию партийного контроля о реабилитации и восстановлении в партии. Молотов, узнав о такой «дерзости», распорядился вернуть ее в ссылку. Хрущев отменил распоряжение, но поздно: женщина умерла от инфаркта.

Строки из документов

Оперативный приказ НКВД СССР № 00486 от 15 августа 1937 г. «О репрессировании жен и размещении детей осужденных «изменников Родины» потрясает проработанностью: учтены и расписаны были любые возможные варианты. «С получением настоящего приказа приступите к репрессированию жен изменников Родины, членов правотроцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категориям, начиная с 1 августа 1936 года», — гласил приказ.

15 августа была издана директива НКВД, конкретизировавшая и несколько смягчившая постановление Политбюро от 5 июля.

• Во-первых, предписывалось отправлять в лагеря не всех жен «изменников» поголовно, а лишь тех, кто «содействовал контрреволюционной работе мужей», или в отношении которых «имеются данные об антисоветских настроениях» (определять, кто именно «содействовал», а кто — нет, предоставлялось НКВД, и тот этой возможностью успешно пользовался).
• Во-вторых, несовершеннолетних детей разрешалось передавать на воспитание родственникам, если таковые найдутся.

27 августа 1938 года НКВД циркулярным письмом разрешил, в виде исключения, односторонний развод с арестованным без его согласия и даже уведомления.

Публичные, через газеты и на собраниях, отречения детей от родителей практиковались со времен Гражданской войны. Теперь к предательству близких стали подталкивать и супругов.

«Рассмотрен вопрос о родственниках»

Надо сказать, плодотворная идея наказывать родственников за преступления членов семьи оказалась очень живучей и Сталина пережила. В 1953-м, после ареста и расстрела Берии и его ближайших соратников специально созданная комиссия доложила в ЦК:

30 апреля 1954 года Президиум ЦК принял постановление:

«Согласиться с предложением Комиссии ЦК». И фамилии: жены, дети, родители, племянники… Всего 33 фамилии. Старшей (матери бывшего наркома госбезопасности Меркулова) было 84 года…

Выселили — и голова не болит. Очень удобно…

***

При разговоре о ЧСИР я всегда вспоминаю моего друга Юлия Рыбакова. Политзаключенный с предельным стажем — с рождения. Родился в лагере в Мариинске (Кузбасс) в семье заключенного морского офицера, а тут подоспела хрущевская реабилитация… Участвовал в диссидентском правозащитном движении, в 1976 году за надпись на стене Государева бастиона Петропавловской крепости («Вы распинаете свободу, но душа человека не знает оков») осужден на 6 лет. Возглавил (тогда еще) ленинградский «Демократический союз». В 1988-м КГБ возбудил против него последнее в стране уголовное дело по 70-й ст. УК (антисоветская пропаганда и агитация); вел его тогдашний друг и соратник Путина — Черкесов; следствие закончено не было, так как статью успели отменить. 

В 1990-м избран депутатом Ленсовета, создал и возглавил первую в стране комиссию по правам человека, после провала Августовского путча руководил опечатыванием Смольного. Депутат Государственной думы первого, второго и третьего созывов. Во время захвата басаевцами больницы в Буденновске участвовал в переговорах с террористами, остался в качестве заложника и гаранта выполнения договоренностей со стороны Российского правительства. Вместе с Михаилом Молоствовым стал одним из немногих депутатов, сдавшим служебную квартиру в Москве после завершения полномочий.

Рыбаков женился на Катерине Молоствовой, дочке политзэка. Молоствов, кстати, на моих глазах предлагал в курилке Верховного Совета графу Никите Толстому объединиться во фракцию «Бояре за демократию», но что-то, видно, не сложилось. А пришли б они к власти?! То-то же.

Екатерина Михайловна, учительница, преподавала биологию в одной из лучших гимназий Санкт-Петербурга. Помню, как при первой встрече отчитывала она меня за то, что работал я в свое время в коммунистической газете — «Комсомольской правде». Потом, правда, смирилась с этой строкой в моей биографии.

— В начале 90-х мы жили на Пушкинской, в выселенном здании, — вспоминала Екатерина Михайловна. — Дом аварийный, воду отключили, отопление, печурки самодельные по комнатам ставили, электричество сами провели — к внешним проводам подключились… Однажды, Юл в Москве был на сессии, у меня провод загорелся. Но ума все-таки хватило, физматшкола за плечами, знала, что водой заливать нельзя, одеяло набросила. Не сгорели…

А потом Юра Шевчук, у него мастерская была над нами, нас залил. Вытаскиваем мы вещи, и в Юлькином кукольном ящике (она себе устроила такой домик для кукол своих) обнаружили, что из денег сделаны кроватки для кукол, коврики… Мы тогда эти деньги по всей квартире сушили… А Юл за это время следующую зарплату получил. Так что мы весь следующий месяц оч-чень богато жили.

Приехала из Англии журналистка, Сара, ее водили по самым важным учреждениям, а потом пришла она к нам в гости, а тут разор неописуемый, Юлька маленькая бегает, лысая, в валенках. И отзывает Сара меня в сторону, давайте, говорит, я для вас что-нибудь сделаю, так жить нельзя, давайте я вас отсюда увезу… Вообще голова у нее от увиденного поехала. Да нет, говорю, все нормально, у меня муж — сенатор, пойми. Все у нас хорошо. А она мне все свою шубу сует, беличью, в ней ее бабушка когда-то из России бежала…

***

Эти стихи под названием «ЧСИР» написал Лев Щеглов, родился 9 февраля 1932 года в Ярославле, умер 3 января 1996 года в Москве.

Старушкам положены льготы
За мужа, за сына, за дочь…
А ты, старушенция, кто ты
Иди-ка отсюдова прочь!

Твой муж не дошел до Берлина,
Свернул по пути в Магадан.
Пожизненно бабка повинна —
Не с тем закрутила роман.

Когда на руках похоронка,
Законно ты требуешь благ,
А если в руках бумажонка
С сомнительным штампом «ГУЛАГ»?

И сколько б реабилитаций
Страна ни давала потом,
Ни чести тебе, ни дотаций —
Ты до смерти с грязным хвостом.

За спешкою сиюминутной
Тебя позабудет народ —
Беспамятно, но и уютно
Без лишних скорбей проживет.