«В том жутком подвале у меня был хотя бы коврик для йоги»

После долгих месяцев ожидания калининградку Антонину Зимину, которую в 2019 году осудили вместе с мужем за госизмену, перевели в колонию для бывших сотрудников правоохранительных органов. Изначально отбывать наказание ее отправили в ИК-2 в поселке Ульяновка Ленинградской области. Зимина жаловалась на условия в заключении, тяжелую работу и проблемы с медицинской помощью. Антонина рассказывала в письмах о давлении на нее руководства колонии. Обычные просьбы вроде таблеток от головной боли или отдыха после смены превращались в «нарушения». Сотрудники постоянно составляли на нее рапорты: за то, что не поздоровалась с начальством, за то, что прилегла в неположенное время. Несколько раз Антонина попадала в ШИЗО.

Ей постоянно ужесточали режим, а издевательства только усиливались. Отношения с администрацией обострились после полного осмотра: Зимину заставили раздеться догола при включенных регистраторах. По правилам камеры должны отворачивать, но этого никто не сделал. Когда Зимина выступила против, на нее составили еще три рапорта и потребовали написать объяснительные за то, что она не убралась в помещении, легла на кровать и не сделала зарядку. За эти взыскания ее перевели в ПКТ (помещение камерного типа).

Антонина не выдержала давления и попыталась покончить с собой, залив кровью листы, бумаги, которые ей передали для объяснений. «Это был не жест протеста, а жест отчаяния», — объяснила она нам в своем письме. Позже Зимина оказалась на СУС (строгие условия содержания).

…Антонину Зимину и ее мужа Константина Антонца, возглавлявших Балтийский центр диалога культур в Калининграде, арестовали несколько лет назад, когда дела о госизмене еще не стали столь привычной строкой в новостях. Обвинение менялось по ходу следствия. 

Позже этот эпизод из дела исчез. Появился другой: Антонина якобы была завербована латвийскими спецслужбами и вместе с мужем передала секретный документ. Речь шла о приложении к постановлению правительства о распределении субсидий для резидентов Калининградской ОЭЗ (особая экономическая зона). «Секретный» файл и сегодня лежит в открытом доступе на сайте регионального министерства.

В декабре 2020 года Калининградский областной суд вынес приговор: Зиминой — 13 лет колонии общего режима, Антонцу — 12,5 лет строгого. Оба вину не признали.

Сегодня Антонец отбывает срок в ИК-6 Ленинградской области. По словам родных, с мая он лишен звонков и переписки. Зимина же — после десятков жалоб и публикаций — оказалась в новой колонии, в Костромской области. В этом учреждении содержатся бывшие силовики. Как Антонину провожали в старой колонии, как прошел этап и что ждало политзаключенную на новом месте, она рассказала в своем письме.

Зимина Антонина Константиновна 1986 г.р.

• ФКУ ИК-8 УФСИН России по Костромской области

В ИК-2 за день до отъезда на обход пришел начальник и не заходя в СУС сказал: «Привет! Я завтра зайду сказать кое-что». Как-то все это было нехарактерно дружелюбно. Мы с соседкой все обсуждали: «Чего это с ним? И что он хочет сказать?» Утром 27 июля начальник пришел вместе с начальницей оперчасти и радостно объявил: «Вы покидаете ИК, утром этап». В тот момент у меня были смешанные чувства, ведь мы только затянули утюг и клеенку в наш убогий подвал, поставили микроволновку. А еще выпросили нормальную начальницу отряда, и жизнь в СУС в последние месяцы наладилась. И вот уезжать в неизвестность. Соседка говорила: «Тоня, хуже, чем здесь, уже не будет».

Собрала вещи, и их оказалось много, основной вес — чистящие и моющие средства, гели для душа и книги. Еще я запаслась хорошим шоколадом, что было очень зря, так как он весь отлетел в ИК-8. Соседка уверяла, что каждый конвой будет очень сильно ругаться из-за большого количества сумок. Но все оказалось совсем не так. Каждый раз мои конвоиры оказывались очень хорошими людьми. Никто не ругался, а кто-то даже по-человечески помогал.

Не знаю, это мне так повезло или же просто такое хорошее отношение конвоя связано с припиской «б/с» («безопасное содержание», обычно относится к бывшим силовикам. — Ред.), которая внезапно появилась в документах.

Первым местом остановки стало Питерское СИЗО-5, в котором мне посчастливилось застрять на три недели. В момент прибытия ко мне подошла оперсотрудница и спросила: «Что же на самом деле случилось?» Я честно ответила: «Не нашла общего языка». Уже следующим утром во время обхода я по просьбе администрации рассказывала во всех подробностях, как рамсила с Кайрисом [замначальника ИК-2 по безопасности и оперативной работе]. Дослушав мой рассказ и посмеявшись над многочисленными историями моих высказываний на комиссиях, мне сказали: «У Кайриса врагов много». Дальше я жила три недели в изоляторе в абсолютном счастье. В хорошей камере с большим телевизором и хорошей едой.

Далее — столыпинский вагон. Трое суток. Веселые соседи. Хорошие книги, которые не было времени читать. Болтовня с конвоем. Желание ехать в этом поезде неделю и даже больше. 

Следующая остановка — Ярославль. СИЗО очень понравилось. Несмотря на ветхость постройки, очень приятные сотрудницы, вкусная еда (каждый день котлеты), чистое постельное белье. В Ярославле я пробыла шесть дней. Очень болела. Сильно простудилась в «столыпине». Но позже температура спала, и в поезде по маршруту я уже чувствовала себя лучше. Думала, что опять будет столыпинский вагон, но до Костромы поездка прошла в автозаке. Начальник конвоя, посмотрев на мою огромную коробку [с личным делом] и пометку на ней о четырех профучетах, шепотом спросил: «А вы чудить не будете?» Поняла, каким же уродом я им кажусь, если судить по документам. Успокоила конвоира, заверив, что это только по документам.

Когда мы прибыли в ИК-8, один из представителей ее администрации (вероятно, увидев ту же самую коробку) очень честно и, казалось бы, риторически спросил: «Ну почему к нам?»

Пару недель из помещения карантина я с огромной радостью наблюдала из окон красивую природу. Еда здесь тоже оказалась вкусная. Далее — комиссия по продлению всех четырех профучетов и перевод в СУС. Здание, в котором находится СУС, новое, без мышей, без сырости и плесени. Это, конечно, хорошо. Но СУС — он везде СУС. Перед отъездом прокурор заверял, что никакого СУСа не будет, так как четыре года в обычной колонии я просидела по ошибке и что не могут считать рапорта, полученные в той ИК, где меня не должно было быть. Но в Костроме решили иначе.

Скверно, что эта сотрудница оказалась начальницей отряда. Кажется, и здесь общения не получится. Серьезно задумалась: а стоило ли оно того? Ведь в итоге получилось, что меняю шило на мыло. В том жутком подвале у меня был хотя бы коврик для йоги и рисование по номерам, а здесь хоть и условия лучше, но как-то пока неуютно.

Но никаких выводов я не делаю, стараюсь осмотреться, понять, что к чему. Не очень верю, что меня выпустят из СУСа когда-нибудь. Но и оспаривать СУС не собираюсь, так как в тюрьмах, если оспорить и снять один рапорт, тут же прилетит пять других. Вместе с тем не могу сказать, что здесь ко мне как-то плохо относятся, скорее присматриваются. Надеюсь на лучшее. Всех обнимаю, Тоня».