«Травоядные» будут вооружаться

Судьба генерала

31 июля начальник Генерального штаба Вооруженных сил Франции Тьерри Бюркар в интервью газете The Economist заявил: «боевой опыт, масштаб и выносливость» делают Россию опасным противником: «в случае конфликта <…> российский народ продержится на пять минут дольше, чем мы».

Генерал подчеркнул, что вооруженным силам стран Европы также придется адаптироваться к изменениям в характере войны. Напомнил, что в Украине поля боя отличаются беспрецедентной прозрачностью (бойцы могут «видеть за каждым кустом»), и сделал из этого два вывода. Первый: высокотехнологичное оружие по-прежнему имеет важнейшее значение (и в июле Франция объявила о возобновлении производства крылатых ракет SCALP после 15-летнего перерыва), но необходимо — в большом количестве — и дешевое оружие, в первую очередь, конечно, дроны. Генерал выразился образно: «Иногда нужны Ferrari. Но мы не выиграем войну только с Ferrari».

Европа, по его словам, не может подражать «индустриальному и механистическому» подходу США к войне, который строится на стремлении к абсолютному превосходству по всем видам вооружений, чтобы свести риск почти к нулю. Европейским армиям придется делать больше с меньшими ресурсами — «рискуя больше и действуя маневреннее».

Второй вывод — еще более банальный: «тактика и организация важны не меньше технологий». В пример Бюркар привел 1940-й год, когда у всех европейских армий были танки, артиллерия и самолеты, но именно Германия «смогла их интегрировать».
«Сегодня у всех есть дроны. Но победа достанется тем, кто сумеет их объединить на суше, в воздухе и на море», — сказал уходящий глава Генштаба.

Отдельное внимание генерал уделил ядерному оружию. Бюркар напомнил об июльской договоренности Франции и Великобритании (в июле Макрон и Стармер подписали Нортвудскую декларацию, впервые официально подтвердив координацию своих сил ядерного сдерживания и заявив, что «любая чрезвычайная угроза для Европы вызовет совместный ответ»), но подчеркнул, что «ядерные силы двух стран при этом останутся независимыми».

«Если в будущем Франции (на ее территории, что Бюркар практически исключает. — Ю. С.) будет угрожать Россия, это будет не вопрос обычных вооружений, а вопрос ядерного сдерживания», — подчеркнул генерал.

Это его интервью активно цитирует французская пресса, как будто не слушавшая его «программную», более интересную пресс-конференцию, которую он дал 11 июля. И вскоре после которой президент Макрон и объявил о его отставке (23 июля).

Он охарактеризовал российскую армию как «полноценную модель», обладающую «всеми компонентами». Подчеркнул при этом: «Успешно и эффективно применить все это в деле — это, вероятно, другой сюжет, но глобально, на бумаге, российская армия располагает всем необходимым». Напомнив и о «ядерной составляющей» российской угрозы, он отметил, что постоянные запугивания на этот счет, звучащие из Москвы, привели к тому, что «потеряли убедительность». Не только в вопросе «универсального» устрашения европейцев, но и «в попытке запугать страны, помогающие Украине».

Бюркар призвал всерьез относиться к тому, что «Россия — настоящая военная конвенциональная и ядерная держава» — сегодня «посвящает этому громадные, колоссальные усилия, которые трудно себе представить». Напомнив, что при наличии «всех атрибутов тоталитарного государства» страна может легко принимать быстрые централизованные решения.

Что касается различного рода тяжелых последствий (в том числе экономических), то глава Генштаба ВС Франции заявил о трех факторах, которые, по его мнению, позволяют Кремлю столь долго делать то, что он делает с 24.02.2022:

1. большой запас прочности богатой гигантской страны + военная экономика, которую Путин «запустил — достаточно быстро и эффективно»; «эта военная экономика — часть уравнения, помогающего сейчас держаться и всей российской экономике»;
2. пропаганда («формирование установок у населения с самого малого возраста» и внушение того, что «сила разрушения» — это «нормально»);
3. менталитет.

Третий пункт «расшифровал» так… «Это способность российского населения держаться и даже терпеть. Даже если ситуация сложная — исторически и культурно — это народ, способный выносить вещи, которые для нас целиком непредставимы», — сказал генерал без намека на то, что этим стоило бы гордиться.

«Сильный этими козырями Кремль делает Францию одной из своих приоритетных целей <…>. Конечно, в форме гибридных войн — почти повсюду мы сталкиваемся с ними физически: в киберпространстве, в подводном пространстве, в информационном, в воздухе…» — продолжил генерал. И отметил необходимость быть готовыми к «любым провокациям.

Работающая на больших оборотах военная экономика «делает невозможным» процесс своей резкой остановки — «так что Россия продолжит перевооружаться в этом ритме», уверен французский генерал: «И, несмотря на (…) потери, которые Россия понесла, она еще до 2030 года будет снова представлять настоящую угрозу на наших границах, на восточном фланге Европы».

Но пока, повторил Бюркар, европейцы должны делать все, чтобы не допустить поражения Украины: «Мы прекрасно понимаем, что там решается судьба безопасности Европы и место европейских стран в завтрашнем мире <…>. И если точкой выхода в Украине будет российская победа и украинское поражение, часто говорят, что это будет европейское поражение. По факту я думаю, что это все больше и больше может стать поражением американского поведения».

Тем не менее, каким бы ни был подход Вашингтона, Европа не должна забывать, что дело происходит на ее земле: «Так что Украина должна быть защищена сама по себе, но защита Украины — это также обозначение того, что мы готовы сделать, чтобы представить Европу такой, какой она должна быть завтра. <…> И если мы этого не сделаем, то будем немного травоядными в мире хищников. А это не очень комфортная позиция в пищевой цепочке».

Генерал высказался и о «коалиции желающих», занимающейся вопросом возможной отправки контингента миротворцев, которые «будут готовы» обеспечивать безопасность Украины «с первых часов» после начала перемирия (как заявили в начале июля лидеры глав коалиции — премьер Великобритании Стармер и президент Франции Макрон).

«Я думаю, что первый эффект коалиции — это месседж, посланный Путину, о том, что европейцы, без американцев, способны сказать: осторожно, мы готовы действовать», — уверен глава французского Генштаба. И дальше отметил две вещи: 1) проблемы с полноценным контролем «линии соприкосновения»; 2) опасения большинства европейских союзников относительно роли, которую будут (или не будут) играть Соединенные Штаты.

Генерал подчеркнул: «Есть 1200 км границы. Я не знаю, как это будет происходить. <…> Невозможно ее отслеживать целиком. Нужно будет ограничиться нашим уровнем амбиций. Вероятно. И это то, о чем еще предстоит договариваться… С другой стороны, есть настоящее желание обеспечить гарантии безопасности. И ни в коем случае не допустить нового 24 февраля 2022 г. Тем не менее… вокруг тесного франко-британского союза есть еще 30 стран, которые присоединились с условием участия американцев, и мы должны осознавать, что это что-то очень важное для них — оказавшихся, с одной стороны, перед российской угрозой, а с другой — перед неуверенностью относительно роли США.

Мы (французы) построили (полноценную) модель армии, которая нам позволяет — если однажды нам придется вести военные операции в одиночку — делать это… А в Европе не так много стран, которые могут это делать… И когда американцы говорят о своем участии либо «нет», либо «возможно» — это что-то, что очень дестабилизирует (эти страны). Так что логично, что (создание коалиции, начавшееся в феврале) занимает некоторое количество времени. Но то, что в итоге была создана коалиция желающих — на самом деле очень позитивный и сильный сигнал. Так что нужно держаться. И все, что было сделано, в любом случае очень полезно для продолжения».

Глава Генштаба Франции также заявил: «Путин играет определяющую роль в угрозе, которую сегодня Россия несет европейскому континенту и в российских нацеливаниях на Украину. 

Отвечая на вопрос «есть ли риск, что Франция может быть задействована в ближайшее время в масштабном конфликте против России?», генерал Бюркар ответил:

— …Есть обычай классифицировать в документах нашего Генштаба угрозы как «наиболее вероятные, но наименее опасные» и «наименее вероятные, но наиболее опасные». И то, что выходит все время сегодня, — это как раз «…наиболее опасные». Так что нужно все-таки быть благоразумными. Франция в Европе не одна. Географически она внутри европейского континента. Есть средства коллективной обороны. Франция — страна обеспеченная (военными возможностями. — Ю. С.). Так что мы не являемся страной, наиболее угрожаемой напрямую. <…> Но у (России), не имеющей возможности атаковать прямо и тяжело на нашей территории, есть много других опций… И у нас есть настоящая цель. Это не победить в войне, а избежать войны. «Выиграть войну до войны» — то есть разубедить противника ее вести. А для этого нужно быть готовыми. Я не думаю, что в сегодняшнем мире добрые намерения могут отговорить наших противников нас атаковать».

В конце генерал — сам бывавший в горячих точках — с сожалением отметил, что в современном мире все больше развивается «форма привыкания к насилию, которое только растет». Обратился к журналистам: «…Разве 5 лет назад вы могли бы посчитать, что когда одно государство выпускает триста ракет по другому, мы будем говорить, что это «не очень страшно», потому что 95% перехвачены? На самом деле это очень страшно, и это ненормально. Разве еще 5 лет назад мы считали, что стрелять противокорабельными ракетами по торговому судну — даже если в большинстве случаев (но не всегда) они перехватываются — это что-то нормальное? Нет, это ненормально. И нужно противостоять этому в обязательном порядке. И могли ли мы 5 лет назад представить, что будут сухопутные битвы <…>, после которых есть несколько сотен или тысяча убитых в день. Или даже больше. Это ненормально. И я думаю, что это что-то, насчет чего мы должны быть очень внимательны».

Выступление Бюркара было де-факто прощальным (еще до него в прессе активно обсуждался «решенный вопрос» ухода генерала с должности главы Генштаба) и «подготовительным» — перед ежегодным обращением президента Макрона к вооруженным силам, которое тот сделал через два дня, 13 июля, накануне Дня взятия Бастилии.

И нет никаких оснований предполагать, что Бюркар во время своей пресс-конференции «пошел против генеральной линии» — хотя бы потому, что ровно то же самое заявил затем и сам президент. Который к тому же перед самым финалом своей речи сказал несколько теплых слов о Бюркаре: «Мой генерал, вы имеете мое доверие и мою признательность за вашу службу во главе французской армии рядом со мной. Через вас я приветствую патриотизм и чувство ответственности всех тех, кто выбирает армейскую службу, чтобы защищать свободу».

Элен Конвэй-Муре, вице‑председательница Комиссии по иностранным делам, обороне и вооруженным силам Сената Франции (из оппозиционной Соцпартии), отметила в интервью телеканалу Public Sénat «правильный тайминг» замены высшего военного руководства страны: «Период скорее благоприятен для изменений, поскольку у нас есть новая стратегическая военная доктрина, вносятся корректировки в закон о военном бюджете, и, следовательно, нужен человек, который будет у руля с самого начала цикла…»

А «профильный» сенатор из оппозиционной правой партии «Республиканцы» Седрик Перрен отметил, что сообщение о российской угрозе, прозвучавшее от Бюркара, «харизматичного и дальновидного» главы Генштаба, «которого в вооруженных силах поддерживают все», было крайне важным: «Когда слишком много пиара и криков «волки!», вам перестают верить. Слова президента теряют вес. Большая часть французов больше не воспринимает их всерьез. Вот почему так важно, чтобы это озвучил именно глава Генштаба».

Макрон: Россия — это «угроза — от Кавказа до Арктики»

Президент в своем обращении отметил несколько «исторических угроз» свободе: «Свобода Европы — под угрозой с момента, когда *** вернулась на наш континент… Когда Соединенные Штаты добавили элемент неопределенности (с возвращением Трампа. — Ю. С.). <…> Давайте говорить прямо: теперь мы, европейцы, должны сами обеспечивать свою безопасность. Свобода нашей экономической модели — под угрозой, когда корпорации воображают себя государствами, государства — империями, когда захватываются земли, ресурсы, мировая торговля. Свобода нашей демократии — под атаками манипуляций со стороны иностранных государств, особенно в соцсетях… Свобода личности — потому что в век экранов именно разум людей, особенно молодежи, стал линией фронта в экономической, технологической и культурной войне. Свобода нации — когда риски раскола угрожают нашему единству, а нам предстоит преодолеть столько вызовов, чтобы остаться свободными и хозяевами своей судьбы».

Отметил, что «перед лицом всех этих рисков» заказал в январе подготовку Национального стратегического обзора-2025 (RNS 2025). Обзор, опубликованный 14 июля, стал первым документом стратегического военного планирования, обнародованным Францией после 2022-го — когда в спешке был принят предыдущий RNS.

Чтобы не цитировать документ, доступный для ознакомления и перевода в интернете, процитируем резюме самого президента Франции, по словам которого RNS-2 «дает точный и ясный прогноз на фоне следующих вызовов:
«— растущая «расторможенность» в использовании силы, все более жесткое насилие, исходящее не только от государств и не только против комбатантов;
— особая угроза терроризма, особенно исламистского…;
— подрыв систем солидарности и размывание рамок, установленных после Второй мировой;
— растущая гибридность конфликтов, стирающая пороги реагирования;
— постоянная угроза со стороны России — от Кавказа до Арктики».
Заявил, что российская угроза «подготовлена, организована, устойчива, и мы должны быть способны ей противостоять — наше будущее в Европе определяется этим».
«Параллельно идет технологическая гонка: ИИ, дроны, возвращение радиоэлектронной борьбы, новые пространства боевых действий — космос, киберпространство, морское дно, квантовые технологии. Все эти революции ускоряются полями боя», — продолжил Макрон, особо подчеркнув информационную составляющую: «Это война, за которой наблюдают граждане в соцсетях — особенно молодежь — не осознавая масштаба пропаганды. Наши подходы должны кардинально измениться, чтобы это учитывать…»

Президент все-таки признал слабые места французских вооруженных сил, требующие неотложного внимания. «Необходимо восполнить наши уязвимости — в первую очередь это касается боеприпасов, включая дистанционно управляемые», нужно «усилить наши средства насыщения и точечного поражения, оснастить дронами боевые группы, фрегаты, авиационные базы». Отметил потребность «укрепить противовоздушную оборону и средства радиоэлектронной борьбы, увеличить наши космические возможности».

Подчеркнул необходимость «максимально усилить интенсивность подготовки солдат, моряков и авиаторов» и «еще больше развивать резерв» (пообещал «уже этой осенью предложить новый формат для службы нашей молодежи»).

Констатировал: «У нас — сильные вооруженные силы, но по всем этим направлениям, которые я только что перечислил, нам нужно укрепить модель, нарастить численность». Президент подчеркнул урок происходящего в Украине: «Чтобы выстоять, нужна храбрость, но также — запасы и адаптированная оборонная промышленность».

Указал на проблемы в оборонной промышленности (на фоне начала построения военной экономики, объявленного им еще в июне 2022 г.). Призвал к ответственности всех участников: парламентариев — чтобы бюджет принимался вовремя, правительство — обеспечить своевременное выделение средств, военные концерны — гарантировать предсказуемость для субподрядчиков…

Подчеркнул важность европейской интеграции в сфере обороны. Упомянул программу SAFE с бюджетом 150 миллиардов евро для совместных военных закупок и призвал: «Давайте массово закупать европейское» (читай — главным образом французское, не зря страна второй экспортер оружия после США. — Ю. С.).

Анонсировал повышения зарплат военным. Сообщил, что ждет к концу года от министра вооруженных сил и нового начальника Генштаба конкретных предложений по дальнейшей трансформации министерства. Заявил, что Франция удвоит оборонный бюджет раньше срока: «Мы планировали удвоение к 2030 году. Мы удвоим его к 2027-му». Пояснил, что речь об удвоении во время его президентского правления: «Общий военный бюджет к 2027 году достигнет 64 миллиардов евро — это вдвое больше уровня 2017 года». 

Еще раз пояснил необходимость трат: «Мы — поколение, не знавшее войны, и мы полны решимости сделать так, чтобы наши дети не знали ничего, кроме мира. Но давайте смотреть правде в глаза: «дивиденды мира», которыми пользовались наши родители, — закончились. Тем не менее эти усилия не останутся без пользы для нации: военные расходы уже являются и будут источником богатства для нашего валового внутреннего продукта, нашей экономики и наших регионов. Ведь эти усилия должны быть также и усилиями наших промышленников. И я знаю — это их мотивация, их кредо, — но они должны разделить этот патриотизм вместе с нашей армией. Им предстоит производить еще больше, быстрее и по более низкой цене. DGA (Генеральная дирекция по вооружениям) будет строго за этим следить. 

И они продолжат делать ставку на наши территории для размещения новых производств — как мы уже видели вместе <…> в Бержераке (речь об экстренно построенном во время Первой мировой войны, потом снесенном после «окончания» холодной войны, а теперь вновь воссозданном пороховом заводе — единственном на всю Францию. — Ю. С.)».

В заключение президент Макрон процитировал максиму Клемансо: «Нужно знать, чего хочешь. Когда знаешь — нужно иметь мужество сказать это. Когда говоришь — нужно иметь мужество сделать это». Не стал упоминать об ошибках своей президентской молодости, когда, во-первых, пытался строить «архитектуру европейской безопасности» вместе с Путиным, а во-вторых, планировал сокращение военных расходов — и даже уволил в июле 2017 г. не согласного с этим главу Генштаба Пьера де Вилье.

«Линия Мажино, которая существует лишь на бумаге?»

Экс-депутат (оппозиционная партия «Республиканцы») и докладчик по оборонному бюджету Франсуа Корню-Жантий заявил в колонке для Le Monde, опубликованной 1 августа, что и сейчас в вопросе восприятия новых военных угроз и необходимых финансовых усилий Франция «тешит себя иллюзиями».

Напомнив о том, что страна «только что обновила свою стратегическую оборонную концепцию», он подчеркнул, что «уже с бюджета 2026 года она будет иметь конкретные последствия для французов и в среднесрочной перспективе повлечет за собой подлинную перестройку государства — далеко не только его военной составляющей».

«Исходный постулат заключается в том, что Франция должна быть готова к 2030 году одновременно к высокоинтенсивному конфликту и операциям по дестабилизации на своей собственной территории. <…> Вот тут все и усложняется. Потому что если всерьез воспринять предполагаемый сценарий — а, к сожалению, так и стоит поступать, — необходимо сразу же сказать: стратегический обзор совсем неубедителен в вопросе нашей способности быть на нужном уровне к назначенному сроку (2030 год)», — уверяет экс-депутат, имеющий почти тридцать лет стажа в Нацсобрании.

По его мнению, «в части того, что следует сделать, — все обозначено и все сказано», но вот «переход к реализации представляется маловероятным». Корню-Жантий уверяет: «Службы выстроили своего рода линию Мажино, которая существует лишь на бумаге. Намерения и планы действий уже считаются свершившимися фактами.

Под прикрытием этой обнадеживающей фикции глава государства может инсценировать свою проницательность и решимость. Для него главное уже приобретено — остается лишь ускориться. Но это означает игнорировать ряд упрямых фактов, свидетельствующих о том, что мы все еще далеки от необходимого».

Главной проблемой, по мнению оппозиционного политика, является все еще малое финансирование — несмотря на постоянный рост: «Бюджетные усилия, предпринятые с 2017 года, заслуживают признания… 

Это всего лишь необходимое дополнение, тогда как мы даже не в состоянии достигнуть куда более скромных целей, поставленных в 2022 году. Даже относительное наращивание численности наших вооруженных сил потребовало бы гораздо большего».

Экс-депутат полагает, что помимо «наращивания массы» (вооружений и личного состава), перемены, описанные в документе RNS 2025, «требуют глубоких преобразований во всех трех родах вооруженных сил — как в отношении их инструментов — в частности, дронов (в области которых у Франции большое отставание: например, программы развития дронов-камикадзе при двух «домакроновских» министрах вооруженных сил просто не разрабатывались — это мотивировалось негуманностью оружия — Ю. С.), так и методов».

А пока, по мнению критика, изменения в «области методов» «носят маргинальный характер»: «Сохраняется определенный консерватизм. А Генеральная дирекция по вооружениям, которая должна быть одним из основных участников этих изменений, скорее отстает…»

«Упоминая эти неприятные реалии, вовсе не ставится цель очернить ни нашу армию — которая вполне способна к трансформации, — ни Эмманюэля Макрона — которому не стоит стыдиться своей оборонной политики, — все же смягчается к концу своего текста оппозиционер. — Речь идет о напоминании: возрождение нашей обороны требует честности и общественного обсуждения, которого мы все еще ждем…»

Очевидно, что, как и почти в любой относительно демократической стране, «общественное обсуждение» военной стратегии и расходов косвенно происходит разве что в момент общенациональных выборов. В остальное время эти вопросы в основном решает глава государства, министр обороны, глава Генштаба и прочие ответственные лица…

Пара слов о двух новых ключевых.

Новый глава Генштаба — спокойный человек с «душой воина»

1 сентября (сухопутный) генерал Тьерри Бюркар передаст пост начальника Генштаба Вооруженных сил Франции генералу авиации 55-летнему Фабьену Мандону. Мандон с 2023 года занимал должность начальника Военного штаба президента (CEMP — Chef de l'état-major particulier du président de la République française), то есть главного военного советника Макрона.

Перед назначением этого генерала на пост главы Генштаба журнал L’Express уверял: «Макрон доверяет ему полностью <…>. Он контактирует с оружейниками, ведет переговоры в Елисейском. «Когда чего-то хотят — идут к Мандону…» — говорит генерал Дени Мерсье, бывший начальник штаба ВВС. Он присутствует на всех переговорах Макрона с министром армии Себастьеном Лекорню (чьим советником был год) и генералом Тьерри Бюркаром (начальником Генштаба ВС с 2021 г.). Мандон — единственный советник, имеющий доступ к (сверхсекретным) досье DGSE (французской службы внешней разведки. — Ю. С.).

В январе газета Le Monde писала о том, что влияние Мандона было настолько значительным, что он «нередко «залезал» на «чужую территорию» — в частности, в дипломатические вопросы», что приводило к «серьезным трениям» с Эмманюэлем Бонном — главным дипломатическим советником президента.

Конфликт достиг апогея 9 января 2025 года, когда «Эмманюэль Бонн в ярости сошел с борта Falcon, направлявшегося в Лондон» (на встречу президента Франции с британским премьером), — после того, как узнал «задним числом» об «очередной аналитической записке генерала Мандона по Украине». Инцидент привел к «угрозе отставки», от которой дипсоветник отказался после того, как его уговорил лично президент.

Тем не менее это не изменило общего расклада сил: по данным различных источников, на фоне происходящего в Украине «армейцы» берут верх над дипломатами.

По словам источников Le Monde, в январе 2024-го именно Мандон «подготовил первые записки о возможности отправки войск в Украину (задумка не осуществлена до сих пор. — Ю. С.), не привлекая к этому отдел, возглавляемый Эмманюэлем Бонном»; «год спустя он снова на переднем крае, разрабатывая развертывание французских (миротворцев) на украинской территории в рамках коалиции добровольных стран»…

«Даже в эпицентре елисейских «войнушек» авиатор не проявляет никаких признаков раздражения — разве что «еле заметные улыбки-напряжения» или же «ироничный взгляд из-под огромной фуражки», — рассказывают источники L’Express. При этом у будущего главы Генштаба — опыт «операций» в нескольких горячих точках. Он этим гордится. Говорит: «В Афганистане я убивал. И я знаю, кого я убивал. Талибов. У меня душа воина».

Работая (до 31 августа) на посту начальника военного штаба президента, где он отвечает за реализацию решения главы государства нажать на ядерную кнопку, генерал Мандон, «отец троих сыновей», признается, что «геополитическая обстановка» порой не дает ему спать. Столкнувшись с «возвращением экзистенциальной угрозы в Европу», будущий глава Генштаба особенно обеспокоен уровнем французских вооружений в области противоракетной обороны и беспилотников: «Мы пока не на нужном уровне».

*Если потенциальная будущая «война окажется проиграна, это случится не из-за нехватки технологий, а из-за нехватки производственных мощностей», — подчеркивается в докладе французской консалтинговой группы SCET, являющейся филиалом правительственного Фонда депозитов.

SCET указывает, что сейчас оборонные мощности Франции загружены на 91%, и в краткосрочной перспективе это ограничивает возможности по увеличению темпов производства. Согласно этому прогнозу, в ближайшие 10 лет потребности в рабочей силе у «оборонки» будут колоссальными: от 570 до 800 тысяч новых мест во Франции. Для сравнения: сегодня на предприятиях французского ВПК заняты 210 тысяч человек.

При этом, как говорится в докладе, Франция пока не располагает возможностями для столь масштабной подготовки кадров. «Компании и государство мобилизуются, усиливая предложение образовательных программ <…>. Но существует вопрос (низкой) привлекательности работы в оборонном секторе <…>. Мы работаем над тем, чтобы показать, как выглядят современные промышленные предприятия, чтобы развеять стереотипы и привлечь больше людей в эту сферу», — рассказывал источник «Новой» в правительстве Франции.