«Здравствуйте, «Новая»! Получил ваше письмо с вопросами. Постараюсь ответить на них и на некоторые вопросы других адресатов. Предвижу, что может получиться скомкано и эклектично — хочется о многом, но место не позволяет. В обоих смыслах — место не позволяет, — так что выборочно, о некотором, и по настроению».
«Тюрьмы как таковой не существует…»
— 28 июня исполнилось три года, как вы оказались в тюрьме. Что за эти годы произошло с вами? О чем хотелось бы рассказать?
— Я был арестован 28 июня 2022 года. Мне пишет друг из Санкт-Петербурга: «Это тогда казалось глупой шуткой. Ну, подержат пару месяцев и выпустят. Но три года, и теперь уже не отшутишься «биографией, которую делают нашему лысому». Верно. Дорого получается, да и поздновато уже о биографии беспокоиться. Три года в одиночном каменном мешке с унитазом — не «баран чихнул».
Помню, когда еще был на свободе, одно сетевое издание, явно спонсируемое из источника, близкого к заказчикам моей посадки, изгалялось по мне смешными прозвищами типа «Пол-Пот российской демократии» или «Удмуртский воевода». Поскольку сижу я в одиночной камере и почтенный срок, требую, чтобы отныне меня называли «Железной маской российской адвокатуры».
Продолжая литературные ассоциации питерского друга. У Бродского есть замечательное стихотворение — «Памяти Т.Б.». Там строчки об утонувшей девушке, к факту смерти которой привыкают — «Будто тебя «умерла» так и звали». По этой логике меня можно звать «Сидит». Поэтому, писем со временем будет меньше. «Сидит».
А вообще, хочу вам доложить, тюрьмы как таковой не существует. В том смысле, что для каждого она своя, особенная, как повезет. Моя тюрьма, как скоро я сижу один, большей частью акустическая. Когда я был ребенком, по радио была такая передача «Театр у микрофона». Зэки же все время орут в окна. Это называется «на погоду». Вот такой у меня «театр у микрофона».