«Семь лет жизни взять и выбросить? Мы — семья»

Аресты, пытки, выбитые признания, и как итог — уголовное дело о террористическом сообществе, которое уже больше года рассматривается в Центральном окружном военном суде Екатеринбурга. Речь идет о «Тюменском деле» против шестерых антифашистов, обвиняемых в участии в террористической организации, изготовлении взрывных устройств и подготовке теракта. С самого начала они заявляли о пытках при задержании и давлении со стороны следствия. Но ни одна из этих жалоб не была рассмотрена по существу — все обращения были отклонены.

В мае приговор вынесли Кириллу Брику — восемь лет строгого режима. Он заключил сделку со следствием и полностью признал вину. Сейчас на скамье подсудимых — Дениз Айдын, Юрий Незнамов, Данил Чертыков и Никита Олейник. Дело в отношении Романа Паклина выделено в отдельное производство. Все пятеро заявили о своей невиновности и отказались сотрудничать со следствием.

На плечах этих девушек — всё: от постоянной моральной поддержки до сбора передач, поиска нужных лекарств и теплых носков. Когда начинались первые судебные заседания по мере пресечения, им запрещали свидания. Тогда будущие жены пошли на хитрость: пробирались в зал под видом журналистов, чтобы на несколько минут увидеть своих родных, обменяться взглядами, сказать пару слов. На тот момент они еще не были официально расписаны, но добились выездной регистрации брака прямо в СИЗО.

О том, как прошли три года в разлуке, что помогает не сдаваться, где черпать силы и как бороться за своих близких — в интервью «Новой» рассказали жены политзаключенных: Алена (супруга Данила Чертыкова), Анастасия (жена Никиты Олейник) и Диана (супруга Дениза Айдына).

Как изменилась жизнь после ареста вашего супруга? Как на вас повлияло «Тюменское дело»?

Алена. Полностью изменилась жизнь. Много времени я посвящаю именно уголовному делу. Помимо своей основной работы — флорист-декоратор — постоянно занимаюсь сбором документов, что-то напечатать, уточнить информацию у адвокатов, потом прибежать к Дане (Алена — общественный защитник и имеет право посещения мужа в СИЗО. — Ред.), объяснить ему это все, предварительно постараться сделать так, чтобы Данила все правильно передал остальным ребятам, когда они в суде. Я поэтому и стала общественной защитницей, потому что постоянно платить адвокатам, чтобы они ходили в СИЗО, очень затратно. Некоторые из защитников не проживают в Екатеринбурге. 

Анастасия. Мягко сказано, что изменилась. Наша жизнь полностью перевернулась. Про какие-то задержания и политические дела я только слышала по новостям и от Никиты. Не обращала особо на это внимания. Я знала, что существовало дело «Сети»* (уголовное дело против антифашистов из Петербурга и Пензы, часть обвинений схожа с «Тюменским делом». — Ред.), но все это было далеко от меня, и я не знала, как живут люди, которые оказались фигурантами таких дел. Теперь адаптировалась. Хотя три года назад было максимально тяжело принять, что мой близкий человек больше не со мной, что с ним происходят ужасные вещи [пытки]. Это очень давило морально. Мы ведь с Никитой восемь лет как вместе.

Диана. После ареста Дениза я переехала в Тюмень, чтобы помочь ребятам, проходящим по делу, с передачами и другим делам. Так получилось, что ребята уже давно в Екатеринбурге сидят, а я живу тут уже несколько лет. Конечно, сейчас переживания уже совершенно другие, но мы научились откладывать свою тревогу, чтобы как-то помочь мужу и друзьям.

Изменилось ли отношение к вам со стороны друзей и окружающих? Были ли те, кто отвернулся?

Алена. У Дани таких людей было очень много. Самое интересное, что отвернулись те, от кого мы не ожидали. У нас общие друзья. Хотя мы были в них уверены, думали, что всегда поддержат. А потом эти «лучшие друзья» взяли и исчезли. Они, конечно, верят в невиновность Дани. Просто испугались. 

У меня сначала была очень большая обида на них, а потом как-то это прошло. Сейчас уже не до них. У меня столько дел, что не хватает времени в сутках. И сейчас я буду всем писать, выяснять отношения. Нет, так нет.

Анастасия. В основном это общие друзья с Никитой из Сургута. Но он с ними сам прекратил общение после ареста. Я, честно, не ожидала, что отвернутся давние друзья Никиты, с которыми он дружил много лет. Они ничего плохого не говорили, периодически интересовались, как дела у Никиты, но потом канули в Лету. Просто пропали из жизни. Это их выбор. Остались те, кто дорожит отношениями со мной и Никитой. Я очень им благодарна. Хотя это единицы.

Диана. У меня возникали некоторые трудности на работе, когда сотрудницы находили мой аккаунт в соцсетях. Я сменила много мест работы, но на первой меня, что называется, «не поняли и отменили». Из-за этого непонимания я ушла. 

Напротив, столкнулись ли с поддержкой людей, от которых не ожидали получить помощь? Появились ли новые друзья на фоне уголовного дела?

Алена. Это коллеги Дани [из ветеринарной клиники] чуть ли не каждый день мне звонят и спрашивают про него, что ему передать, чем помочь, как его самочувствие. Его наставники и те, кого он обучал. Все пишут мне. Помогают деньгами, поздравляют Даню с днем рождения. Мы сейчас с ними очень хорошо общаемся. Я очень благодарна своей семье. Знала, что они не отвернуться от меня. Просто их поддержка очень важна мне и очень мне помогает. А еще я обрела новых друзей уже после задержания Данила и ребят. Я счастлива, что теперь они есть в моей жизни, жаль только, что мы познакомились при таких печальных обстоятельствах.

Диана. Вместе с неприятными опытами расспросов и «отмены» на работе из-за уголовного дела другие коллеги давали мне поддержку, я могла чувствовать себя открыто и делиться с ними своими переживаниями, которых очень много. Не то чтобы меня понимали или интересовались полной картиной происходящего, просто знали, что в жизни бывает всякое.

Возможно, встречались люди по другую сторону «стены» (среди следователей, прокуроров, судей, приставов, тюремщиков), которые проявили человеческое отношение или старались помочь?

Алена. В тюменском СИЗО — нет. Такое ощущение, что их отбирают по одному образу, это ужасные люди. У них ничего нельзя спросить, уточнить — сразу голову откусят. Более лайтово — в СИЗО-5 Екатеринбурга. Но там зависит от настроения сотрудников изолятора. <…>

Со следователем нам тоже не повезло. Мы хотели с Даней расписаться в тюменском СИЗО. Но для этого нам надо было получить краткосрочное свидание для регистрации брака. В тот момент его мог одобрить только следователь. Это разрешение он выдал только после того, как вынудил нашего адвоката дать подписку о неразглашении. Если бы защитник не согласился, то мы бы не поженились. 

Cам процесс бракосочетания в СИЗО был ужасно нервным. Мы расписывались в один день с Дианой и Денизом. У них получилось все гладко. У нас были проблемы с документами. Оказалось, что у меня не хватало нотариально заверенной копии паспорта. Мне дали 20 минут на все. Я поехала к ближайшему нотариусу. Всех в коридоре со слезами умоляла, чтобы меня пропустили, и мне быстро сделали копию. Бегу к такси, и мне звонит Диана, говорит, что сотрудница загса не дождалась и уехала. Я разрыдалась прямо в машине. Внезапно мне позвонила та самая сотрудница и сказала, что сделает исключение из правил и договорится с администрацией СИЗО, чтобы нас расписали в этот же день. Когда в СИЗО нас расписывали, она специально медленно оформляла документы, чтобы с Даней подольше могли побыть вместе.

Анастасия. Какого-то сострадания от конвоиров и приставов я не видела. Лишь однажды приметили судью в Тюмени, который продлевал меру пресечения ребятам. Он отчитывал следователя за его косяки в деле. Для нас это было неожиданно. Когда ребята заявили о пытках при задержании, судья возмущался, почему не было видеофиксации и видео протокола следственных действий. В тюменском СИЗО сотрудники постоянно хамили и грубили. Ничего подобного нет в СИЗО-5 Екатеринбурга. У меня сложились хорошие отношения с сотрудниками изолятора. Мне Никита недавно звонил и спрашивал, что я такого делаю, что ко мне так хорошо относятся. А я им просто не хамлю.

Диана. С ходу не вспомнить ни одного «хорошего» человека. Я думаю, что вместе с этим уголовным делом узнала о том, какими жестокими могут быть люди, работающие в правоохранительной системе. Как родственники, которые не могут отдать посылки по несколько дней, ночуя в машине, а еще это могут быть люди из других городов! Как приставы могут подчиняться самым странным требованиям: не пускать родственниц на открытые слушания, захлопывать перед нашими лицами дверь в зал суда. Как следователь, видя материалы дела и зная, что они за несколько лет не собрали доказательную базу по приказу сверху, добавляют еще несколько абсурдных статей. Единственную человечность, которую я встретила, — в СИЗО Заводоуковска, когда там сидел Роман Паклин и я передавала ему передачу. Работница пришла из дома, чтобы у меня ее принять, потому что Рома сидел совсем без продуктов, плюс я из другого города приехала для этого, это было безумно мило.

Как вы поддерживаете своих мужей? С какими трудностями сегодня сталкивается жена политзаключенного? 

Алена. Все те три года, что Данил находится в заключении, мы пишем друг другу письма. В каждом письме я стараюсь писать слова поддержки, вспоминать какие-то наши теплые моменты, делюсь переживаниями. Мы с самого начала договорились с ним рассказывать друг другу всё — и хорошее, и плохое. Только так можно сохранить эмоциональную связь на расстоянии. Сейчас появились еще и звонки. Каждый раз радуюсь, когда слышу его голос! Мы зарегистрировали свой брак спустя полгода после ареста. Он еще не успел свыкнуться с этой ужасной ситуацией и чувствовал себя очень подавлено. Как и я. Когда Данил узнал, что я готова официально расписаться, он очень обрадовался. Думаю, что Данила это сильно поддержало. Наверное, он еще раз убедился в том, что я буду с ним несмотря ни на что.

Анастасия. В основном это был [тяжелый период], когда они находились в тюменском СИЗО. Никиту постоянно этапировали из одного изолятора в другой Тюмень–Заводуковск–Тюмень. У нас тогда не было возможности созваниваться. Мы стабильно переписывались. В своих письмах постоянно писала слова поддержки, чтобы не опускал руки, что нужно оставаться при своей позиции и отстаивать себя. Но периодически были перебои с доставкой писем. Иногда я их не получала неделями. Также не понимание, в каком состоянии находился Никита. Его постоянно этапировали, и неизвестно было, где он находится. Посреди ночи я могла и звонить в дежурные части СИЗО, и задалбливать своими вопросами, где мой муж! Всех на уши поднимала. 

Как вас поддерживает супруг?

Алена. Даня постоянно говорит мне слова поддержки — в письмах, в звонках, на личных встречах в следственном изоляторе. Еще он много рисует для меня — в каждом письме присылает акулу. Я набила татуировку с одной из таких акул. Почему бы нет?

Анастасия. Никита постоянно мне присылает открытки, пишет на них цитаты писателей, философов. Про любовь, свободу, отношения. Стихи пишет. Очень много рисует, уже целый склад рисунков от него. На 8 Марта договорился с волонтерами и прислал мне букет цветов.

Диана. Дениз радует меня рисунками и открытками с самыми теплыми словами. Иногда он делает это без предупреждения по почте — это самое приятное. На мой день рождения он обычно за несколько месяцев начинает рисовать что-то крупное. 

Пока идет процесс, в каком состоянии ваши мужья? Как себя чувствуют — физически и эмоционально?

Алена. Сейчас в порядке. Он все понимает, осознает серьезность ситуации и не падает духом. В первое время, когда его задержали, Даня сильно грустил, он говорил мне, что забей, занимайся своими делами. Писал очень грустные письма, были упаднические мысли у него. Я тогда сильно переживала за его состояние. Он не хотел, чтобы я портила себе жизнь из-за него. Мы прошли этот этап, и сейчас все нормально. 

Анастасия. Никита знает, какой ему срок уготован. Он морально готов. В целом, я не скажу, что у него опустились руки. Скорее, смирился. Но никаких депрессивных мыслей у него не замечала. 

Диана. Недавно Дениз похудел на несколько килограммов в СИЗО, по совету друзей занимается кроссфитом, это очень отвлекает. Мы любим с ним обсуждать прочитанные книги, он советует слишком много, поэтому у меня отдельная тетрадь с литературой, которую я хочу прочитать по его совету.

Как справляетесь с разлукой?

Алена. Сейчас уже полегче. Иногда если и хочется себя пожалеть, то потом говоришь себе: так, давай соберись. Иначе сейчас расстроишься, потеряешь время и кучу дел не успеешь сделать. Стараюсь не жалеть себя, и работаем с тем, что имеем. Раньше было тяжело. На этой почве у меня были проблемы с дыханием. Все врачи говорили, что здорова, это все психосоматика. Если я переживаю и зацикливаюсь на каких-то мыслях — начинается приступ, не могу дышать. После приема лекарств все нормализовалось.

Были ли за эти годы какие-то поворотные моменты, после которых возникали упаднические мысли и было желание все бросить?

Алена. Таких моментов не было. Были мысли об усталости. Я понимала, что нужно отдохнуть, и все силы восстановятся. Я замечаю, что выгорание охватывает всех моих близких, поэтому время на отдых обязательно выделяю. Тем более у меня нет вариантов взять все бросить и не сделать. Я полностью на стороне Дани и верю в его невиновность. Это был первый фактор. До задержания мы были вместе семь лет. Это было бы странно: семь лет жизни взять и выбросить. Мы семья и столько вместе прошли. Сейчас отвернуться от него не могу.

Анастасия. Все бросить, нет. Панические мысли, связанные с незнанием того, что будет. 

Диана. Да, было много недопонимания из-за ограниченного времени на звонки, есть момент, что обиды не проговариваются, потому что кажется, что на такие пустяки нет свободного времени. Пару раз случалось, что накопленное просто выливалось, неприятно становилось всем.

По вашим ощущениям, как сами изменились и как изменился ваш муж?

Алена. Я стала более самостоятельная. Когда Даня был на воле, я вообще ничего не умела. Все он решал. Элементарно не умела пользоваться картами, не ориентируюсь в городе. Сейчас уже научилась. Не умела оплачивать коммунальные счета, разные платные аккаунты. Потом меня как будто взяли и вытащили из этого комфортного пузыря, пришлось начать самостоятельную жизнь. Я быстро всему научилась.

Я заметила, что в критической ситуации научилась отключать эмоции и экстренно решать вопросы. Поняла, что гораздо выносливее, чем считала. Нагрузка колоссальная.

Даня стал более осмысленный, рассудительный, вдумчивый. Дзэн-буддист такой. Раньше он мог вспылить. Сейчас намного спокойнее. Он и внешне изменился. Стал заниматься спортом. Самое главное, что у Дани и ребят нет упаднического настроения, настроены решительно, делают все, что в их силах.

Анастасия. Я раньше была достаточно эмпатичная, не плаксивая, скорее чувствительная. Сейчас заметила за собой, что стала более стойкая, сильная, в каких-то моментах дерзкая. Я теперь не боюсь на работе и в других конфликтных ситуациях отстаивать себя и своего мужа, когда пытаются меня убедить, что не просто так его арестовали. Я уже тогда грубо веду себя по отношению к таким людям.

Никита стал более спокойным, начал теперь бубнить и постарел, как дед (смеется). Сложно объяснить. Тюрьма его поменяла в том плане, что там определенная модель поведения, и он стал более категорично относиться ко всему. Например, стал говорить по факту и без «воды».

Диана. Я думаю, мы стали серьезнее. Но вместе с тем и нежнее по отношению друг к другу.

Что вас самих держит на плаву?

Алена. Меня держит безусловная поддержка Данила, близких и всех неравнодушных людей (спасибо им!), успехи адвокатов по делу (они даруют надежду на какой-то более или менее благополучный исход), моя творческая работа, которая помогает отвлекаться, переключаться и эмоционально отдыхать. Еще забота о себе и осознание того, что пути назад все равно уже нет. Надо делать все, что в твоих силах, и помнить, ради чего (и ради кого) все это.

Анастасия. Не могу себе представить, что буду с другим человеком. В Никите сразу увидела того человека, с которым хочу семью и строить свою дальнейшую жизнь. Сама ситуация несправедлива, и это ощущение несправедливости не дает права мне бросить человека в беде. Это нельзя просто так оставлять. 

Диана. Я пристрастилась к йоге и длительным прогулкам на свежем воздухе, выездам в горы и разговорам по телефону с Денизом, подругами и друзьями. У меня появилось много несерьезных хобби: вышивание, шитье и т.д. Это то, что помогает абстрагироваться от тревоги.

* Организация признана террористической и запрещена в РФ.