Этот текст вышел в третьем номере журнала «Новое обозрение».
Победитель «Евровидения-2025», австрийский певец JJ. Фото: FABRICE COFFRINI / AFP / East News
Этот текст вышел в третьем номере журнала «Новое обозрение».
Отгремевшее в швейцарском Базеле «Евровидение» вызвало живейший интерес, в том числе в России, которую на этот конкурс не пригласили. За годы музыкальной свободы наша страна успела к нему привыкнуть, и связанные с музыкальной индустрией люди и многие лидеры мнений теперь искали, где его смотреть, несмотря на отсутствие телетрансляции и блокировку YouTube. А через сутки с небольшим после европейского гранд-финала Россия объявила своего участника конкурса-импортозаместителя «Интервидение». Пока трудно представить себе, каким этот конкурс будет и сможет ли заменить для россиян свой неповторимый оригинал, — но некоторые прогнозы сделать все-таки можно.
Уровень «Евровидения» — сам по себе вопрос дискуссионный. Секрет успеха конкурса — в соединении соревновательной части с общеевропейской телетрансляцией.
Это немного похоже на спортивное шоу — если угодно, на финал Лиги чемпионов, где можно отчаянно поболеть за своих.
Россия начинала на «Евровидении» в 1990-х скромненько, с нейтральных номеров и скучноватых песен. А потом втянулась: страна мечтала о победе — кто-то искренне, а кто-то из стремления «утереть Европе нос». «Утереть» удалось Димой Биланом в 2008-м. А с 2014 года в эфире российских каналов-вещателей (попеременно Первый канал и «Россия») обсуждение «Евровидения» в студии с болельщиками и экспертами окончательно превратилось в шабаш: махали флагами, истошно кричали «Россия! Россия!», а попытки музыкальных экспертов что-то проанализировать тонули в истериках ни к месту приглашенных депутатов, не имеющих к музыке никакого отношения.
Зато трансляция с «Евровидения» этого года выгодно отличалась от предыдущих: двое парней вели на русском языке замечательный стрим непосредственно из пресс-центра «Евровидения» в Базеле по образу и подобию футбольных аналитиков, выступающих на спортивных каналах: всё о шансах, нюансы подсчета голосов, продюсирование номеров, всё, что влияет на национальные жюри, море статистики за прошлые годы, ставки букмекеров. И хотя стрим собрал всего 600 зрителей, это было уже похоже на достойный, уважительный уровень, который попса с многомиллионной аудиторией заслужила не меньше футбола.
Юваль Рафаэль. Фото: AP / TASS
О «Евровидении-2025» сказано уже много. Успели поговорить в первую очередь об израильской конкурсантке Юваль Рафаэль, которая 7 октября 2023 года оказалась на том самом фестивале SuperNova, на котором террористы ХАМАС устроили резню. Чтобы выжить, ей пришлось притвориться мертвой. Она получила осколочные ранения. Несмотря на это, давление на нее лично в Базеле оказалось колоссальным:
нескончаемые демонстрации с палестинскими флагами, свист в зале и требования некоторых европейских стран-вещателей дисквалифицировать Израиль за бомбардировки Газы. Апогеем стала попытка троих зрителей во время финала прорваться на сцену, чтобы облить конкурсантку красной краской.
Акция была в высшей степени странная: даже если бы она увенчалась успехом, лишь усилила бы израильский перформанс. Если бы Израиль желал сам сделать нечто подобное в своем номере, чтобы напомнить об атаке ХАМАС, Европейский вещательный союз (ЕВС) ему запретил бы: политику они стараются из конкурса вычищать (хотя она все равно к «Евровидению» липнет). В общем, протестующие добились обратного эффекта: с учетом мнений профессиональных жюри Юваль стала второй, пропустив вперед только австрийца JJ, а по общеевропейскому зрительскому голосованию вообще заняла первое место. Самым радикальным в отношении Израиля оказался испанский канал RTVE, который не только требовал дисквалификации Земли обетованной, но и нагнетал в своем эфире атмосферу. Когда же на RTVE узнали, что их телезрители поставили Юваль Рафаэль на первое место, то не поверили и потребовали провести проверку, намекая чуть ли не на козни «Моссада».
Томми Кэш. Фото: AP/TASS
Еще один участник «Евровидения», который явно заслуживает российского внимания, — это занявший третье место Томми Кэш из Эстонии (настоящее дитя СССР — смесь эстонца, казаха, украинца и русского) с навязчивой песенкой Espresso Macchiato. Песню Эстонии спродюсировала Алина Пязок — продюсер российской группы Little Big. Как известно, Little Big в 2022 году переехали в Америку, но Томми все равно попрекнули сотрудничеством с русскими (притом что Пязок — эстонка). Попрекнули Томми и итальянцы: его песня — помесь довольно хаотичного набора итальянских слов и ломаного инглиша, и некоторые носители языка посчитали свои чувства оскорбленными.
Но главный скандал с Томми — его недавняя коллаборация с прошлогодним финалистом «Евровидения», нидерландским рэпером Йосто Кляйном. Кляйна год назад дисквалифицировали прямо во время конкурса за то, что он угрожал женщине-оператору.
После этого эстонец записал с ним love-and-peace-композицию United by Music, в которой парни, в частности, выразили желание «улететь в Киев и уехать в Москву».
В общем, «Евровидение» давно стало конкурсом в большей степени скандалов, чем музыки. И уж во всяком случае — конкурсом эпатажа. Этого явно не стоит ждать тем, кто собирается смотреть его российский аналог — «Интервидение». Киргизия первой представила свой номер, который собирается привезти в Москву, и уже он один может сказать о будущем конкурсе достаточно: правильные ребята в правильных костюмах поют правильную песню.
В «Интервидении», конечно, будет много смешного и потенциально скандального, но все это касается самого конкурса, а не его участников. При этом кто-то из ответственных товарищей уже объявил, что «в отличие от «Евровидения», здесь не будет политики» — и это с учетом того, что конкурс проводится именно тогда, когда в России в этом есть политическая необходимость. Особенно смешно слушать об аполитичности «Интервидения», глядя на состав оргкомитета, в который вошла половина российского кабинета министров: вице-премьер Чернышенко, министр культуры Любимова, глава Росмолодежи, глава Россотрудничества, глава Роспотребнадзора, чиновники МИДа. А вот представить себе кого-то из чиновников в числе менеджеров «Евровидения» невозможно никак.
Свое «Интервидение» Россия пыталась организовать уже многократно. Последний раз — в Крыму в 2014 году. Точнее, это был подготовленный со спринтерской скоростью «отборочный тур» от России к международному телешоу, которое планировалось на осень того же года. Пыли в глаза было много, но сам конкурс так и не состоялся: сначала его перенесли на год, потом и вовсе забыли.
Интервидение-2008 в Сочи. Фото: ITAR-TASS
До этого «Интервидение» возрождали в 2008 году, и тогда власть пыталась пиарить с его помощью ШОС — Шанхайской организации сотрудничества. При этом, надо отдать должное, мотором конкурса «Пять звезд. Интервидение» была телепродюсерская компания «Красный квадрат». И тогда провести один конкурс все же удалось, на нем победила таджикская певица Тахмина Ниязова. В 2009-м все готовились встретиться в Душанбе, но опять: сначала перенос, а потом забвение. И даже несмотря на желание Владимира Путина продолжить песнопения, запустить «Интервидение» не получилось.
Вообще, «Интервидение» известно с социалистических времен, но буксовало оно и тогда — да и карма у конкурса такая, что ему постоянно мешало что-то вражеское и антисоветское.
История его началась в 1965 году в Чехословакии. К 1968 году «Интервидению» удалось заинтересовать и Западную Европу, и оно транслировалось чуть ли не на весь континент, однако тут же захлебнулось в событиях «Пражской весны». В конце 1970-х бренд «Интервидение» переехал в польский Сопот, где проходил местный фестиваль и куда со сменой статуса стали заезжать гости уровня Boney M. В 1978-м победу на польском «Интервидении» одержала Алла Пугачева с песней «Все могут короли» (нынешним организаторам «Интервидения» даже этим теперь не козырнуть). Но к 1980 году Польшу охватили забастовки «Солидарности» с военным положением и прочими прелестями — какое уж тут «Интервидение»?
Организаторы «Интервидения-2025» надеются, что, отстегнув с барского плеча бюджет, сможет легко догнать и перегнать «Евровидение». Но, как понимаем мы, зрители, и как не понимают они, чиновники, — это так не работает. На постсоветском пространстве известно несколько международных эстрадных конкурсов молодых исполнителей — самым стабильным, пожалуй, является «Славянский базар в Витебске» от Лукашенко. Там все серьезно: два тура с парой десятков участников из разных стран, исполнение под симфонический оркестр — и все равно невыносимо скучно. По понятным причинам этот конкурс транслируют в прайм-тайм по белорусскому ТВ, но российское давно перенесло его на глубокую ночь, убивая сразу двух зайцев: уважение вроде проявляют и ночной эфир чем-то забивают.
Чуть интереснее получалось у Игоря Крутого на «Новой волне»: в Латвии даже светская движуха с олигархами всегда оставалась в стороне от конкурса ноунеймов, а все прочие музыкальные мероприятия с участием уже признанных звезд вызывали заметно больший интерес.
«Евровидение» выстреливает — помимо скандалов, чувства юмора, свободного духа и всенародного валидольного выбора победителя — через продюсирование. Большая часть команд над своим номером работает как бригада, обслуживающая пилота на «Формуле 1»: от написания песни до костюмов и пиара.
А главная надежда «Интервидения-2025» — единственное творческое лицо в оргкомитете, то есть Константин Эрнст и его команда Первого канала, которая делала не только «Евровидение» в московском «Олимпийском», но и открытие зимней Олимпиады в Сочи.
Наверняка к делу приобщен главный продюсер музыкальных и развлекательных программ Первого канала Юрий Аксюта. В их арсенале — мощные технические возможности и режиссеры, умеющие делать телешоу. Однако на двоих Эрнсту с Аксютой конкурс не вывезти, и к тому же чего «Интервидение» точно не выдержит, так это скандалов с обвинениями в великодержавном творческом шовинизме.
Юрий Аксюта и Константин Эрнст. Фото: Артем Геодакян / ТАСС
Кстати, в 2020 году именно Эрнст и Аксюта отобрали для участия в «Евровидении» от России ту самую группу Little Big, и это было попадание в десятку по формату конкурса. Но это — штучные проекты даже для России (а теперь и они из страны разъехались). К тому же ныне весь евродэнс в прошлом, теперь — только скрепное. Это, кстати, со всех точек зрения для руководства Первого канала будет правильным: ведь отчитываться о конкурсе Эрнсту предстоит исключительно вверх по властной вертикали. Есть риск, что получится как у батьки на «Базаре» — главное, чтобы зрителю номер один понравилось. Вот и весь музыкальный формат.
Кадр из клипа Uno группы Little Big
О том, что Россия выставит на свой конкурс «ярусского» Shaman’а, говорили давно. Слухи наконец подтвердились в понедельник, и нет сомнений, что российский участник будет безусловным фаворитом. Не потому, что талантлив, и даже не потому, что известен, — даже если бы это был какой-нибудь безвестный артист, все прекрасно понимают, что конкурс российский. Будет ли Россия что-то предпринимать, чтобы получилось хотя бы не так смешно, как с пьедесталами спортивных соревнований, импортозаместивших Олимпийские игры, неизвестно.
Собственно, музыка, впрочем, и не важна: Shaman будет выполнять функцию музыкального политинформатора на территории, которую Россия считает «дружественной», и неважно при этом, как он поет.
И вот еще один значимый штрих во всей этой антиевропейской пасторали — Россия в последние лет 10–15 почти перестала устраивать национальный отборочный тур к «Евровидению», все решалось в кулуарах. Отчасти это было оправдано: Эрнст с Аксютой или другие музпродюсеры чуть лучше понимали, какой формат «зайдет» в Европе. К тому же это очень коррелировало со сворачиванием в стране всех прочих голосований или превращением их в формальность. Разумеется, отборочный тур к «Интервидению» в России тоже устраивать не стали. Там другие «продюсеры» и другие расклады.
Из любопытных деталей — в только формирующихся фан-сообществах «Интервидения» атмосфера пока далека от «политически грамотной»: перед «Евровидением» администраторы групп провели опрос о том, будут ли смотреть их подписчики евроконкурс. Выяснилось, что большинство будет, и с большим энтузиазмом. Над заезженными аргументами про загнивающий Запад, фриков и геев народ в комментариях в основном хохочет. Правда, выбор Shaman’а поддержали, хотя и с недоумением, что опять у народа не спросили.
Говоря короче, главный риторический вопрос, который задает потенциальным зрителям будущий конкурс (если, конечно, он и правда все-таки состоится), прост: хватит ли участникам «Интервидения» свободы для того, чтобы быть интересными в рамках декларируемых Россией «традиционных ценностей»? Ценности эти, к слову, могут завести порой очень далеко: «братского» Афганистана на «Интервидении», например, не будет — талибы вообще запретили всю музыку независимо от длины каблуков исполнителей. От шайтана, говорят, вся эта ваша развлекуха. Или от шамана.
Этот текст вышел в третьем номере журнала «Новое обозрение».
{{subtitle}}
{{/subtitle}}