Другой огонь

2 апреля 2025 года на официальном сайте Московской патриархии была опубликована статья «Победа в парадигме русской сакральности». Автор статьи — ректор Российского православного университета св. Иоанна Богослова, советник председателя Государственной думы Александр Щипков.

Статья написана человеком, который давно стремится к тому, чтобы показать свою нужность в качестве главного идеолога современной России. Конституционный запрет на идеологию Щипков ранее называл нелепым, призывая также к отказу от конституционного запрета на цензуру.

Ключевое понятие в статье — «гражданская религия». Сам термин был введен Жан-Жаком Руссо в трактате «Об общественном договоре», где ему уделяется отдельная глава. Он считал, что догматы «гражданской религии» должны быть максимально просты, а христианство в своем классическом изводе для гражданской религии не годится. «Эта религия, давая людям два законодательства, двух правителей, два отечества, налагает на них взаимоисключающие обязанности и мешает им быть одновременно набожными и гражданами… не только не привязывает души граждан к Государству, она отрывает их от него, как и от всего земного. Я не знаю ничего более противного духу общественному».

Ее задача — передать гражданам «базовый миф» о добре и зле, ощущение своего нравственного превосходства, объяснить все экономические и социальные проблемы происком внешних и внутренних врагов, и при необходимости мотивировать их к гибели по приказу политических лидеров, персонифицирующих Родину.

Для этого создаются «упрощенные и эмоционально окрашенные нарративы, сводящие сложные и противоречивые исторические процессы к редуцированным и удобным для восприятия схемам» (О. Малинова). В данном случае «базовый миф» упрощает российскую историю до неприличия, граничащего с гностицизмом. Россия персонифицирует добро, а Запад — зло. Запад воевал с Россией всегда: «Многовековая европейская война с Россией никогда не останавливалась и продолжается сегодня», — пишет Щипков. «Романские и германские племена утверждались на значительной части Европы, вырезая там славян. И этот конфликт стал составной частью следующего, связанного с модернистской трансформацией, дехристианизацией, колониализмом и фашизмом. Можно обозначить его как перманентный и постоянно длящийся. Он будет продолжаться, пока существуют сама российская государственность, русская этничность, Русский мир и Русская Православная Церковь».

Океания всегда воевала с Остазией. Вспомним определение Владимира Мединского: «История — это политика, обращенная в прошлое». «Как и в 1812 году, так и в 1941-м Россия практически в одиночестве воевала со всей Европой», — пишет протодиакон Владимир Василик, доктор исторических наук (!). Антифранцузские коалиции, битва при Ватерлоо? Нет, не слышали. «В самое трудное время войны, в решающих сражениях, определивших исход борьбы с фашизмом, наш народ был один, один на многотрудном, героическом и жертвенном пути к Победе», — говорит Владимир Путин на параде 9 мая 2021 года — спустя 11 лет после того, как по Красной площади прошли британские, американские французские и польские колонны. Если мы выбрали изоляцию — значит, так было всегда.

Щипков делает смелый шаг еще дальше — навстречу к эзотерическому, конспирологическому прочтению истории: «Запад назначил Россию и россиян на роль сакральной жертвы их исторического проекта». «А как же жертвы советского режима — коллективизации, голода, репрессий, переселений народов? — спросит читатель. — Как же новомученики и исповедники русской Церкви? Кто их назначил жертвами?» Досадное недоразумение, в рамках гражданской религии Россия всегда была православной.

Выступая недавно на конференции «Священная война. Преображение России», митрополит Ставропольский Кирилл, председатель Синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами, сказал, что согласно переписи населения 1937 года большая часть советских граждан исповедовали себя православными христианами. Он привел тому немало примеров, рассказывая о том, как в разгар хрущевских гонений маршал Жуков приезжал с дочерью в Троице-Сергиеву лавру, как маршал Чуйков во время Сталинградского сражения носил в партбилете молитву, а Генеральный штаб возглавлял Александр Василевский — бывший семинарист и сын священника. Зоя Космодемьянская, легендарная героиня партизанского движения, была внучкой священника, а генерал Карбышев помогал спасти Троице-Сергиеву лавру от закрытия в 1930-е годы.

То есть глубинного противоречия между христианством и советским строем не было. Через советское государство действовал Бог. «Все мы (кто — мы? — Авт.) ждем, когда Церковь наша признает, что Советский Союз был катехоном и удержал силы зла в Великой Отечественной войне. Для нас это признание имеет очень существенное значение», — сказал теоретик Сергей Кургинян в 2015 году. Связь прямая, вас услышали.

***

Основная характеристика гражданской религии — полное размытие границ между духовным и светским, а также между героизмом и святостью. Православная Церковь хранит учение о том, что свет, которым просиял Спаситель перед учениками на Фаворе, преображает в молитве и нас, Его учеников. Учение об обóжении находится в центре православной антропологии. Современная российская гражданская религия превращается в дьявольскую усмешку над евангельским учением, предлагая своим адептам преобразиться другим светом и огнем. «Кто горел в танке ради единоверцев и единородцев, тот шел путем обóжения, — пишет Щипков. «Мы проводили молебен, пришла группа христиан помолиться; я смотрю на них и говорю: «Вы все светитесь». А они отвечают: «К нам приезжал священник неделю назад». По ним видно, что они находятся совершенно в другом духовном состоянии, от них свет исходит. И этот свет — Христов», — рассказывает военный священник в наши дни. Как апостол Петр не хотел уходить с горы, говоря «хорошо нам здесь быть», так из зоны боевых действий «не хочется уходить, ибо здесь преображаются души наших бойцов», говорит другой священник. По подсчету «Верстки»*, «преображенные» бойцы, вернувшись с фронта, за три года убили 378 сограждан и покалечили еще 376.

Фокус гражданской религии — культ Победы, 9 Мая как «гражданская Пасха». 

«Но позвольте, — спросит придирчивый читатель, — как же можно праздновать победу, если война непрерывна, и не имеет ни начала, ни конца? И как в этом случае победа в нынешнем противостоянии может стать окончательной?»

Ответ на вопрос может быть найден в одном из ключевых текстов — эссе «Вечный фашизм» Умберто Эко. В рамках такого мировоззрения борьба с врагом является смыслом человеческой жизни, но провозглашение прошлой или будущей победы исключает тезис о перманентной войне, и еще ни одному тоталитарному лидеру не удалось разрешить образующееся противоречие.

***

Два года назад в свет вышла книга Щипкова «Идеология социального традиционализма (социал-традиция). Научный манифест». Едва ли «манифест» будет принят в качестве официальной патриархийной доктрины. Тем не менее других документов, претендующих на систематическую доктрину общественного устройства, исходящих от РПЦ МП, не существует — за исключением «Основ социальной концепции Русской православной церкви», принятых на Архиерейском соборе 2000 года. Ознакомимся с ним хотя бы кратко.

В центре манифеста — триада «национализм — социализм — традиционализм». Знакомое сочетание слов…

Несмотря на слово «научный» на обложке книги, а также на псевдонаучный дугинский язык «аксиомодерна» и «контрмодерна», манифест не имеет отношения ни к какой науке. В документе не содержится ни одной ссылки ни на один научный источник. Таким образом, ни одно утверждение, ни один тезис автора невозможно верифицировать.

В этом смысле жанр документа — это идеологическая пропаганда, которая всегда обращается к читателю, зрителю или слушателю в форме заклинания. «Вы должны верить в то, что мы говорим, — это правда, потому что это говорим мы». Несмотря на изображение Кремля на обложке, не понятно, какое «мы» стоит за манифестом и от чьего лица говорит автор, что значительно ослабляет искомое гипнотическое воздействие.

Кроме того, документ не имеет никакого отношения ни к христианскому богословию, ни вообще к христианству. В нем нет ни одного упоминания имени Сына Божия Иисуса Христа, ни одной ссылки на Священное Писание. В то же время на 60 страницах текста слово «традиция» и его производные встречаются более 200 раз.

Вспомним еще раз Умберто Эко: первым маркером фашизма из четырнадцати он обозначает культ традиции. «Официальные фашистские мыслители в основном занимались тем, что обвиняли современную им культуру и либеральную интеллигенцию в отходе от вековечных ценностей», — пишет он. 

Эко связывает культ традиции с пренебрежением к противоречиям, в сочетаемости несочетаемого, потому для фашизма все исторические откровения аллегорически восходят к некоей исконной истине. «Для достижения полного общественного консенсуса необходимо взаимодействие разных кодов традиции — православного, советского, русского дореволюционного — и взаимный перевод этих кодов в рамках единого русского дискурса», — прямо заявляет Щипков. Достижение общественного консенсуса путем манипуляций с исторической наукой и обоснование преследования инакомыслящих и есть суть «нынешней гражданской религии». Ее бенефициаром является политический режим, и к христианству она не имеет никакого отношения.

***

Я познакомился с автором статьи и манифеста около 30 лет назад в школе при обществе «Открытое Христианство». Одним из основателей школы был скончавшийся 21 января 2023 года Владимир Пореш, участник христианского семинара, организованного Александром Огородниковым в 1970-х годах, впоследствии арестованный и политзаключенный. В юности в этом семинаре участвовала мама Александра Щипкова, Татьяна Николаевна, а вместе с ней и он. После распада СССР он вышел из религиозного подполья, а политическая карьера началась после знакомства с Сергеем Мироновым около 2004 года.

При исключительно политической повестке парадоксальным образом Щипков неизменно утверждает, что «Церковь находится вне политических интриг и тем более — политической демагогии». Кроме толкований тезисов президента России, призывов к внутренним чисткам, борьбе с пятой колонной, Щипков также выступает в жанре публичного доноса как на группы духовенства, так и на отдельных священников.

Так, 17 сентября 2019 года было опубликовано открытое письмо священников по «Московскому делу», призывающее к справедливому суду, отказу от лжесвидетельства, неоправданного насилия, и отказа от понимания права на собрание как «массового беспорядка». Письмо призывало к освобождению Алексея Миняйло и Константина Котова, не совершивших никаких насильственных действий. Впоследствии Миняйло был освобожден.

Фактически повторилась ситуация сорокалетней давности. Мама Щипкова, Татьяна Николаевна, маленькая хрупкая женщина, которая преподавала в нашей школе французский язык, в 1980 году оказалась в заключении. Обвинение в насилии по отношению к представителю власти, дружиннику, который проводил обыск, было формальным поводом для уголовного преследования за инакомыслие. На чьей стороне оказался Щипков, переживший арест и заключение матери, 39 лет спустя? Он ответил на открытое письмо эфиром «Спящие», где, как и в письменном комментарии, обвинил подписавших письмо священников ни много ни мало в желании отмены патриаршества, введении синодальной системы, выборности епископата и передачи кадрового и финансового управления в руки белого духовенства. «Если хочешь здесь жить, то умерь свою прыть, научись то бежать, то слегка тормозить, подставляя соседа под вожжи». Этой песне тоже лет 40, но, кажется, ничего особо не изменилось.

Щипков прошел долгий путь от риска преследования спецслужбами до их восхваления. «Патрушев. Ответственный за идеологию», «Тайные смыслы цензуры» — таковы названия некоторых из 346 эфиров программы «Щипков». Что случилось? В какой момент в душе человека проснулись нежные чувства к тем, кто оправил в тюрьму его мать?

Напомню, что люстрации не было, и люди в системе госбезопасности остались теми же буквально: Виктор Черкесов, отправивший в тюрьму Владимира Пореша, сделал в современной России приличную карьеру. Но теперь, говорит нам Щипков, другое дело: «Наши недруги специально вбрасывают миф о политическом влиянии спецслужб, сбивая с толку население и пугая их «страшными, кровожадными чекистами»… Это значимый успех работы МИ-6 и ЦРУ с русским кинематографом через агентов влияния». 

Вспоминая о свободолюбивом прошлом, Щипков цитирует декларацию из последнего выпуска журнала «Община», который издавали Пореш и Огородников до своего ареста: «Живая государственная практика исходит из положения, что человек глуп, туп, не способен управлять собой и нуждается в строгой регламентации. За нас решают, как нам жить, что нам читать, что нам смотреть, что петь и даже с кем спать. Нам от рождения всей социалистической культурой дан цельный, законченный, абсолютно и по существу ложный образ мира».

У адептов современной гражданской религии от былого вольнодумства не осталось и следа. Вспомним другой ее манифест — «саровскую лекцию» Егора Холмогорова «Атомное православие», которое автор справедливо называет «практически официальной идеологией современной России». Рассуждая о прославленной «симфонии» Церкви и государства, он пишет: «Членом Церкви человек является всецело, и телом и душой… А значит, и власть над телом, как и власть над душой, должны принадлежать Церкви. Именно Церкви, но не «клирикам», каковые, наоборот, должны всякое житейское отложить попечение и не «пещись о столах», чтобы сосредоточиться на духовном делании. И то гражданское тело Империи, которое родилось практически одновременно с мистическим телом Церкви… является наиболее подходящим инструментом для жизни в Церкви и по закону Церкви».

Таким образом, в рамках «гражданской религии» государство и есть Церковь, а Церковь как таковая — лишь ее культовый придаток. Если государство перестанет «претендовать на всецелого человека, на то, что оно может дать ему все необходимое от люльки до гроба и даже загробной жизни… то оно тут же начнет расползаться». Это новая тоталитарная религия. Санкционируется власть государства как над телом человека (включая его сексуальную жизнь), так и над его душой. Поклонение Богу подменяется поклонением в лучшем случае кесарю, а в худшем — лояльность авторитарной диктатуре объявляется патриотизмом как высшей формой религиозной и гражданской добродетели. В этой антихристианской подмене и есть смысл нехитрой «гражданской религии», которую спецслужбы, заинтересованные в тотальном контроле, лоббируют через «своих людей» в патриархийных структурах, представляя свой собственный голос «голосом Церкви».

* Издание признано «иноагентом».