«Мои убеждения официально признаны умопомешательством»

«Зачем из моей жизни вычеркнули эти 12 дней?»

Ученого обвиняют в финансировании экстремистской деятельности, а именно — в переводе $75 на счет ФБК*.

Также, по версии следствия, Сергей Абрамов «поддерживал деятельность экстремистской организации» и финансировал ее, «придерживаясь экстремистских взглядов и позиций, испытывая недовольство действующей в России властью и проводимой политикой». Сергей Абрамов свою вину отрицает и утверждает, что никаких денег не переводил, переводы были сделаны с его банковской карты без его ведома.

Само дело против Абрамова беспрецедентно — впервые к уголовной ответственности по политическому обвинению привлекается академический руководитель такого уровня: член-корреспондент РАН, руководитель Института программных систем имени А. К. Айламазяна с 2003 по 2022 год, научный руководитель от России суперкомпьютерных программ между Россией и Белоруссией, ректор Университета Переславля, доктор физико-математических наук.

Год назад в доме Сергея Абрамова под Переславлем был проведен обыск, ученый полтора дня просидел в СИЗО, потом суд изменил ему стражу на домашний арест. В июне 2023 года Абрамова включили в список экстремистов и террористов Росфинмониторинга.

Были заблокированы все его личные счета, а также счета четырех компаний с его участием, две из которых занимаются компьютерными технологиями. Осенью 2023 года ему изменили меру пресечения на подписку о невыезде. А в ноябре неожиданно для Сергея Абрамова и его защиты следователь ФСБ вышел в суд с ходатайством о проведении член-корреспонденту РАН стационарной судебно-психиатрической экспертизы для проверки его вменяемости(!).

До этого в отношении ученого уже была проведена амбулаторная экспертиза, которая не смогла дать четкого ответа о его психическом здоровье.

Вспоминая о данной амбулаторной экспертизе, проведенной в Ярославле, Сергей Абрамов отмечает, что после обычных биографических и стандартных вопросов, касающихся вменяемости-невменяемости, психиатры стали интересоваться материалами уголовного дела.

Это его насторожило: «Они вдруг стали меня спрашивать: когда я совершал преступление, понимал ли я последствия? А я в ответ им говорил, что не признаю вину. Они меня успокаивали: «Вы же не на суде. Мы просто хотим узнать, когда вы совершали преступление, понимали ли, к чему это приведет?» Тогда я понял, что мои ответы вызывают у них раздражение, ведь я объяснял им, что преступления не совершал, но прекрасно понимаю, к чему приводят подобные действия. Мой адвокат мне потом объяснил, что

В общем, стационарная экспертиза не смогла установить, вменяем ли 67-летний член-корреспондент РАН, который якобы в 2021 году семь раз перевел ФБК* по тысяче рублей. И суд решил, что необходимо оправить его в Ярославскую психиатрическую больницу. Обычно стационарная экспертиза занимает около месяца; если надо, возможно продление срока.

Сергей Абрамов провел на стационарной экспертизе всего 12 дней: врачи отпустили его, потому что быстро справились с экспертизой, признав член-корреспондента РАН вполне вменяемым.

Абрамов описал свое пребывание в Ярославской психбольнице в тексте «Записки несумасшедщего» и опубликовал их на сайте Invariant***.

Впечатление от того заведения у ученого остались самые положительные:

Понимаете, что такое нормальная, нормальная психиатрическая клиника, когда она не карательная? На самом деле, наверное, лучше, чем зона. Они говорят: «Мы, конечно, так рекомендуем, но поймите нас, дальше — как суд решит». То есть с людьми разговаривают, с людьми работают. То есть вот врачи, которые, наверное, еще помнят, что такое клятва Гиппократа, которая была отменена уже и в Советском Союзе на самом деле».

Сергей Абрамов рассказывает, как проходило его обследование в психиатрической больнице. Ему провели различные исследования: рентген, анализы и так далее, с ним несколько раз беседовали психолог и психиатры, и в результате получилось заключение, которое Абрамов собирается использовать как доказательство своей невиновности.

То есть психиатры представили портрет обвиняемого, в корне отличающийся от представления об экстремисте, как оно определено в российских законах.

Я спросила Сергея Абрамова, знает ли он, откуда ноги растут в его деле. Кто его заказал, если он утверждает, что не отправлял денежных переводов в ФБК, знает ли он, кому он мог перейти дорогу?

«Конкретно кто — не знаю, но есть огромное число людей, в том числе во власти, которым я неприятен», — ответил член-корреспондент РАН.

В 2010 году, например, в отношении Сергея Абрамова проводилась проверка, связанная с подозрением в госизмене и работе на НАТО. Разобрались, и Абрамов говорит, что у него есть копия ответа из ФСБ, что «он не шпион».

Как? «Согласно докладу Центробанка России, в 2021 году в Российской Федерации было зафиксировано 1 миллион с лишним банковских переводов без ведома клиента. То же самое произошло и в моем случае», — объясняет ученый.

По информации сайта T-invariant***, уголовное дело Сергея Абрамова насчитывает 900 страниц, в нем есть «засекреченный свидетель», который утверждает, что Абрамов в разговоре с ним высказался одобрительно в адрес Навального, есть лингвистическая экспертиза постов ученого в социальных сетях.

Защита член-корреспондента РАН будет говорить о том, что в деле нет доказательств, что денежные переводы производились именно Абрамовым, в материалах дела не определены ни время, ни место, ни способ оформления на ежемесячные платежи, не установлено устройство, с которого оформлена подписка, то есть «случай Абрамова» вполне может быть одним из миллиона банковских переводов, произведенных без ведома клиента.

По обвинению, которое выдвинуто против Сергея Абрамова, ему грозит до 7 лет колонии, но в подобных случаях российские суды иногда ограничиваются штрафами.

«Казус Абрамова» интересен и тем, что он в очередной раз показывает: в недрах российской следственной-судебной системы существует негласная установка проверять фигурантов политических дел на вменяемость. В случае с членом-корреспондентом РАН, 19 лет занимающим руководящие должности в научных учреждениях, это выглядит как своего рода оскорбление и унижение. Хорошо, что в Ярославле нашлись профессиональные врачи, которые не пошли на поводу у следствия и суда.

Дневник несумасшедшего

Вот как подводит итоги своего пребывания в психбольнице Сергей Абрамов в «Записках несумасшедшего»:

Бессрочное наказание за мнение о СВО

Член-корреспондент РАН Сергей Абрамов предстанет перед судом, и ученого ждет срок или штраф, а вот 19-летний Максим Лыпкань, которого обвинили в распространении «фейков» о российской армии за публикацию в его телеграмм-канале с аудиторией 300 человек, получил бессрочное наказание: его признали невменяемым и он уже почти год находится в Чеховской психиатрической больнице, куда его поместили из СИЗО «Бутырка» еще до вынесения судебного решения и на заседания возили оттуда в Одинцовский городской суд.

После решения суда Максим Лыпкань там остался, и неизвестно, когда соберется медицинская комиссия, чтобы определить, улучшилось ли его состояние после лечения в стационаре, по-прежнему ли он представляет опасность для общества или можно его отпустить домой для амбулаторного лечения.

Именно об амбулаторном лечении этого молодого человека, мечтавшего получить юридическое образование, который интересовался протестными акциями и пытался согласовать с московской мэрией митинг в годовщину начала СВО (Максиму Лыпканю это в вину не вменяли в рамках уголовного дела. — «Новая»), просил на суде один из адвокатов.

Но суд к этим доводам не прислушался. Ему хватило лингвистической экспертизы ФСБ, которая непонятно по какой методике признала, что один из постов в телеграм-канале Максима Лыпканя является клеветническим и расходится с пресс-релизами Министерства обороны.

На суде также выступали знакомые Максима, и их показания были идентичными, как под копирку, а прокурор спрашивал их, являются ли тексты Максима его личным мнением. То есть,

В той же Чеховской спецбольнице сейчас содержится и Мария Семеренко. Марии 39 лет, она дизайнер из города Королева Московской области. Ее задержали за «фейки», которые обнаружили в ее постах на личной странице «ВКонтакте». В основном Мария делала перепосты. С 27 апреля 2023 года Семеренко находится на принудительном психиатрическом лечении.

Как устроена жизнь в психиатрической больнице, чем она отличается от жизни в колонии?

Свидания всегда проходят при медсестрах, которые все внимательно слушают и не разрешают обнять близкого человека даже родителям или адвокатам. В колониях разрешаются краткосрочные свидания через стекло и долгосрочные — на три дня, которые осужденный проводит вместе с родными в специальном помещении, где можно готовить домашнюю еду, вместе смотреть телевизор и общаться.

В отличие от СИЗО или колонии, в психбольнице нет ограничений по количеству свиданий. Но поскольку свидания проходят в самом отделении (как правило, специальной комнаты для свиданий нет), то иногда посетителям приходится подолгу ждать своей очереди. Что касается переписки, то врачи ее читают внимательнее, чем некоторые цензоры в пенитенциарных учреждениях. Поэтому адвокаты советуют друзьям и родственникам осужденных на принудительное психиатрическое лечение следить, чтобы письма были на нейтральные темы. Тематика писем может влиять на мнение врачей о «выздоровлении» того или иного пациента.

По закону, медицинская комиссия должна собраться через полгода после вступления судебного решения в силу. То есть до повторной комиссии осужденный может провести в психбольнице больше года. И нет гарантии, что психиатры буду руководствоваться медицинскими соображениями, а не «политической целесообразностью». 

Чехов, Сыктывкар, Тюмень… далее везде

География принудительного психиатрического лечения политзаключенных обширна. Так, например, антифашист, 27-летний Роман Паклин, один из фигурантов так называемого Тюменского дела, содержится в психиатрической больнице Тюменской области. Согласно обвинению, шесть анархистов и антифашистов «занимались террористической деятельностью, подготовкой к свержению власти в России и изготавливали самодельные взрывные устройства». После задержания все фигуранты заявляли о пытках. Роман Паклин — один из основателей либертарной библиотеки в Тюмени, которая собирала книги философского, анархистского и феминистского содержания.

Другая история: в 2022 году 58-летний предприниматель из Коми Петр Нестерков решил провести референдум о выводе войск из Украины и переизбрании президента России. В начале 2023 года на предпринимателя завели дело о «публичном оправдании терроризма» и «призывах к экстремизму» из-за комментариев в соцсетях. В ноябре 2023 года Нестерова направили на принудительное лечение в Сыктывкаре.

Еще одно «психиатрическое дело» — в Нижнем Новгороде: 34-летний политический активист Алексей Оношкин был арестован по делу о военных «фейках» из-за его постов во «ВКонтакте». Оношкин известен в Нижнем Новгороде тем, что он старался сохранить мемориал памяти погибшей журналистки Ирины Славиной. Второе дело на Оношкина завели о «призывах к терроризму». В октябре 2023 года военный суд принял решение назначить ему принудительные меры медицинского характера в условиях психиатрической больницы специализированного типа, что считается самым строгим наказанием среди всех возможных принудительных мер медицинского характера.

Латвийскому журналу «Спектр» удалось взять интервью у нижегородского активиста, когда он был уже в психбольнице. Его спросили, почему вместо обвинительного приговора его отправили на принудительное лечение. «Это было сделано для того, чтобы объявить мои взгляды бредом сумасшедшего.

Правозащитный центр «Мемориал»** признал активистов, отправленных на принудительное лечение, политическими заключенными. Это далеко не полный список осужденных по новым политическим статьям, которых суды признают опасными для общества и закрывают в психушках.

* Признан судом экстремистским, деятельность запрещена в РФ.

** Признан «иностранным агентом» и ликвидирован судом.

*** Внесен Минюстом в реестр иностранных агентов.