Непогрешимости государства два года

В Уголовный кодекс была введена статья 207.3 «Публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации, содержащей данные об использовании Вооруженных сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности», в КоАП — статья 20.3.3 «Публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности, в том числе публичные призывы к воспрепятствованию использования Вооруженных сил Российской Федерации в указанных целях».

С соответствующим наказанием — вплоть до 10 лет лишения свободы по статье 207.3 и до 100 тысяч рублей штрафа для граждан по статье 20.3.3.

Одновременно в УК ввели статью 280.3 «Публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных сил РФ в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности», применяемую в случае, если гражданин ранее в течение года был привлечен по административной статье за «дискредитацию».

По сути, был введен догмат о непогрешимости государства.

По степени влияния на информационное пространство и общественное мнение эти законы (впоследствии дополненные другими нормами) не имеют себе равных:

Теоретически и факт «дискредитации» армии, и факт распространения «заведомо ложных сведений» (то есть таких, о которых обвиняемому было заранее известно, что они ложные) должен доказываться обвинением и устанавливаться судом.

Практика минувших двух лет оказалась решительно иной — опрокидывающей принцип презумпции невиновности и практически уничтожающей конституционный принцип свободы выражения мнений и убеждений. 

Практически во всех уголовных делах о «фейках» единственным обоснованием того, почему сведения, распространяемые обвиняемыми, — ложные (и в том числе, заведомо ложные), оказывалось их расхождение со сведениями государственных органов (как правило, официальными сообщениями Минобороны), которые объявлялись заведомо правдивыми, без каких-либо их проверок.

Что касается административных дел о «дискредитации», то ей, как оказалось, можно объявить практически все, что угодно, — было бы желание полиции и прокуратуры. Даже те высказывания или плакаты, где не упоминается ни словом ни о Вооруженных силах, ни о СВО, ни о международном мире и безопасности.

Последствия не заставили себя ждать. И журналисты, и политики, и правозащитники, и общественники, и рядовые граждане оказались в ситуации, когда было невозможно выразить критическое мнение о происходящем, не рискуя серьезным наказанием.

Когда в информационном пространстве де-факто осталась одна — поддерживающая происходящее — составляющая, а вторая, критическая, оказалась заблокирована под угрозой уголовного или административного преследования.

Причем такого преследования, от которого практически невозможно было защититься в суде, потому что никакие аргументы защиты не принимались во внимание.

Когда же преследуемые обратились в Конституционный суд — они получили беспрецедентное решение. Суд объявил государство «конституционной ценностью», его решения, касающиеся специальной военной операции, — не подлежащими сомнению, а их критику — отрицанием конституционного строя.

Это самым серьезным образом изменило общественное мнение, потому что доступ критических мнений к обществу оказался во многом заблокирован. 

Ничего подобного не было во время двух чеченских войн — когда критические высказывания о происходящем не запрещались и не криминализировались. Напротив, критические мнения — в том числе, требования прекратить то, что тогда называлось «контртеррористической операцией», — звучали как с думской трибуны, так и с телеэкрана. И Госдума создавала комиссию для парламентского расследования происходящего. И общественные настроения, сформированные в условиях свободы информации и получения обществом разных точек зрения на происходящее, оказались такими, что в августе 1996 года было подписано соглашение о прекращении огня, перемирии и выводе войск…

Как там было у Стругацких в «Трудно быть богом»?

«Правда — это то, что сейчас во благо королю. Все остальное — ложь и преступление».

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».