Магнитогорский металлургический комбинат. Фото: Борис Клипиницер / ТАСС
«…Восемь часов в день я подметал гигантский цех. Прерывался только для того, чтобы посетить уборную. Через четыре месяца мне удалось поступить в техническое училище при заводе. Еще через четырнадцать месяцев мне присвоили квалификацию станочника. Я был единственным черным станочником во всей компании»…
Компания называлась «Форд», город Детройт, США. Потом в цех пришли какие-то люди, ходили, смотрели, что-то записывали. Подошли к станочнику.
«Обычно я избегал вступать в разговоры на рабочем месте: хотя качество моих изделий было безупречным… Но сейчас, похоже, я мог не опасаться подвоха: судя по всему, это официальная делегация, и в наш цех она явилась с разрешения начальства. Русский, что помоложе, обратился ко мне на ломаном английском. Он так коверкал слова, что я не сразу понял, что ему от меня надо. Наконец, сообразил, что его интересует: как давно я работаю станочником, где я учился и сколько мне лет. Ответы он перевел своему боссу»…
Через несколько дней его вызвали в офис к русским и предложили немедленно подписать годовой контракт для работы на Сталинградском тракторном заводе. Условия были замечательные: платить ему обещали ровно вдвое больше, чем у Форда, к тому же ежемесячно он мог отправлять в Нью-Йорк матери 150 долларов — на эти деньги в то время можно было прилично жить.
Контракт он подписал. Потом было сказочное путешествие через океан на комфортабельном пароходе. Шикарные гостиницы в Ленинграде и Москве, обеды в ресторанах… Сталинград… Очень скоро его перевели в Москву — на только что построенный 1-й ГПЗ.
Роберт Робинсон в СССР. Фото: архив
«Иностранные специалисты, работавшие на Первом шарикоподшипниковом, жили в двух пятиэтажных кирпичных домах. Кого только там не было: немцы, англичане, американцы, шведы, французы, румыны, австрийцы, венгры, словаки, поляки и итальянцы, — более трехсот человек, многие с семьями. Поскольку я был холост, мне предоставили комнату в двухкомнатной квартире. Я устроился и на следующий день вышел на работу».
Робинсона назначили на калибровочный участок, где стояли три плоскошлифовальных и один круглошлифовальный станок. Трудились на участке человек тридцать, а всего в цехе было более семисот пятидесяти рабочих. Обеспечить высокую точность работы здесь никто не мог, поэтому металл доводили вручную, шлифовали, чтобы получить требуемый размер. На эту операцию уходила уйма лишнего времени.
«Я составил список из семнадцати приспособлений, необходимых для нормальной работы, и засел за чертежи. Корпел над ними и на заводе, и после смены — дома. Когда половина устройств была спроектирована, отнес листы начальнику цеха. Изучив их, он поинтересовался — не инженерное ли у меня образование? Узнав, что я окончил всего лишь техническое училище при заводе Форда, он удивленно покачал головой. Две недели спустя я получил часть заказанных приспособлений. Мне дали шестерых учеников — по трое на смену. Они обрабатывали детали начерно, а я потом доводил их до нужных размеров. За полтора месяца мы добились того, что на ручную притирку оставалось только 0,02 миллиметра, против прежних 0,2–0,3. Окончательную доводку рабочий теперь производил всего за 25 минут вместо пяти-шести часов. Еще через два месяца в 80% случаев доводка уже вовсе не требовалась — производительность выросла в семь раз».
Он стал героем газетных публикаций, вызывавших у него, как написал впоследствии, неизменный ужас, ибо ничего из напечатанного он корреспондентам не говорил.
Его избрали депутатом Моссовета.
«Я не испытывал никакой радости. Стоял, словно громом пораженный, и лихорадочно думал: «Что они со мной сделали? Куда я влип? Я американский гражданин, не политик, не коммунист, не одобряю ни коммунистическую партию, ни советский строй»… Никто ничего со мной не обсуждал. Все решилось без моего согласия и против моего желания. Почему меня не спросили, прежде чем выдвигать мою кандидатуру? Я бы их отговорил. И что подумает американское правительство?»
Роберт Робинсон — депутат Моссовета. Фото: архив
Его убедили принять советское гражданство. Правда, пришлось сдать карточку иностранного специалиста, которая открывала двери особых магазинов, торговавших западными товарами. Теперь он обедал в более скромной столовой, обслуживавшей лишь русский технический персонал, где порции были небольшие, а еда — «простая и невкусная».
Мать он больше не увидел — никогда. За границу его вообще не выпускали.
Зато наградили медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и «За трудовые заслуги». А 28 мая 1962 года Робинсон был награжден Почетной грамотой Верховного Совета РСФСР «За достигнутые высокие производственные показатели». Вместе с грамотой директор завода Громов (отношения с которым у американца не сложились с самого начала) вручил Робинсону оскорбительно мизерную денежную премию — 5 (пять!) рублей.
Уезжая из СССР, Робинсон взял эти деньги с собой «на память о благодарности за работу в Советском Союзе».
Вырвался он в США только через 44 года, женился. В 1988 году издал книгу «Черный у красных», в 2012-м ее переиздали на русском языке в Санкт-Петербурге.
Кстати, ГПЗ-1 (самый большой в Европе завод шарикоподшипников) был построен американцами.
Альберт Кан. Фото: архив
К 1932 году фирма Альберта Кана спроектировала практически всю (!) промышленность Советского Союза — от Ленинграда до Якутска: тракторные, автомобильные и авиационные, металлургические, шарикоподшипниковые, алюминиевые и асбестовые заводы, фабрики по производству машин и инструментов, текстильные фабрики и фабрики по переработке пищевых продуктов, электростанции… На каждые 20–30 советских рабочих приходился один американский инженер.
По адресам спроектированных и построенных американцами заводов можно было изучать географию Советского Союза.
Челябинск, небольшой уездный город Уральской области, в котором в начале 30-х годов насчитывалось всего 60 тысяч человек, в качестве площадки под размещение нового тракторного производства был выбран не случайно: угольные шахты Копейска помогут обеспечить завод-гигант топливом и энергией, а построенный неподалеку (тоже спроектированный американцами) Магнитогорский металлургический комбинат — сырьем.
Казимир Ловин. Фото: Государственный исторический музей Южного Урала
Начальником «Челябтракторстроя» Сталиным лично был назначен опытный управленец Казимир Ловин, возглавлявший столичный трест МОГЭС.
Сразу же встал вопрос: какую модель трактора ставить на конвейер будущего завода? Требовалось подобрать мощную, конструктивно надежную и простую в изготовлении машину. С этой целью в январе 1930 года Орджоникидзе командирует Ловина в США. Ему предстояло посетить крупнейшие предприятия, выпускавшие гусеничные машины, изучить производство и договриться о технической помощи.
Группа Ловина безоговорочно выбрала модель от фирмы Caterpillar — CAT Sixty. «Шестидесятки», кстати, поставлялись в СССР небольшими партиями с середины 20-х и весьма приглянулись военным.
Русским все рассказали и показали, документацию предоставили. Но при этом американцы категорически не желали ввязываться в сложнейший процесс перехода с дюймовой в метрическую систему (со всеми допусками в доли миллиметров). Процесс этот донельзя сложный даже в наше время, а Москва постоянно требовала ускориться. В конце концов было решено приобрести образцы тракторов, разобрать их до последнего болтика, произвести обмеры всех деталей с переводом в метрическую систему, затем размножить полученные чертежи и разослать их с образцами деталей на станкостроительные фирмы США с просьбой дать рекомендации по их изготовлению на том оборудовании, которое выпускалось американскими компаниями.
Ловин взял в аренду несколько кабинетов на 13-м этаже в небоскребе Union Trust Building в Детройте. Здесь и разместился офис ЧТЗ, в котором трудилось 40 советских и 12 американских специалистов. Вскоре в бюро стали поступать по частям узлы трактора, а технологи из команды Ловина принялись за составление рабочих чертежей машины.
Одновременно в Детройт прибыл с диппочтой увесистый пакет из СССР, в котором находился эскизный проект завода, составленный Ленинградским ГИПРОМЕЗом. Инженеры-проектировщики совместно с инженерами Альберта Кана немедленно начали его доработку. Технологический проект требовалось подготовить до 15 мая 1930 года, а генплан завода — до 1 июня, чертежи конструкций и фундаментов — до 1 июля 1930 года. На проектировку завода отводилось чуть более двух месяцев.
Американцы, изучив чертежи, с ходу предложили внести коренные изменения в ленинградский проект, который им показался нерациональным. По эскизному проекту намечалось возведение аж 12 корпусов. Американцы же предлагали строить всего три. Это позволяло минимизировать сроки возведения и затраты на строительство. Ловин дал добро.
Тем временем строители ЧТЗ столкнулись с массой трудностей: дефицитом землеройной техники и нехваткой кранов, жилья и квалифицированной медпомощи. Головной боли добавляла местная кооперация, не способная поставлять завербованным рабочим еду, одежду и другие товары в необходимых объемах. Не хватало на стройке и стройматериалов: вместо 5,3 млн штук кирпича дали лишь 1,7 млн. К концу 1930 года вдруг резко просели и объемы финансирования.
Всё это, пишет современный историк завода, спровоцировало серьезную текучку кадров.
В начале 1930 года на «Челябтракторострой» прибыло 43 тыс. работников, но 38 тысяч (90%) к концу года уволились.
Тем не менее 3 мая 1933 года началась сборка первых узлов «Сталинца-60» (так назвали трактор). 15 мая, в 3 часа 30 минут, трактор «обули» в гусеницы, и через 10 минут он выехал на заводской двор. Официальный пуск завода-гиганта состоялся. 30 марта 1940 года с конвейера сошел 100 000-й трактор.
В годы войны ЧТЗ получил имя — Танкоград.
Первые тракторы, собранные на Челябинском тракторном заводе (ЧТЗ), 15 мая 1933 г. Фото: репродукция ТАСС
Саул Брон. Фото: архив
Председателем Амторга был назначен Саул Григорьевич Брон. Родом из Одессы, учился в Киевском коммерческом училище.
Брон завязал тесные, даже дружеские отношения со многими руководителями американского бизнеса, включая Генри Форда, Сэма Кейна (Chase National Bank of New York), Джерарда Свопа (General Electric). Саул Григорьевич в совершенстве знал английский, французский и немецкий, мастерски вел переговоры и сумел заключить выгодные контракты с Фордом на строительство завода, позже названного «ГАЗ», в Нижнем Новгороде и с International General Electric на строительство электростанций по плану ГОЭЛРО.
Сталинградский тракторный завод был построен в США, разобран, перевезен на 100 грузовых кораблях и затем собран в СССР. Горьковский автозавод был построен американской компанией Austin. Днепрогэс — дело рук американской фирмы Cooper Engineering Company совместно с немецким «Сименсом», оборудование поставила компания General Electric. Современный московский АЗЛК — точная копия фордовского типового завода из города Диборн. Магнитка — клон металлургического комбината в городе Гэри, штат Индиана…
За 10 лет американцы построили в СССР около 1500 заводов и фабрик. Всего за 10 лет (1930–1940) создали химическую, авиационную, электротехническую, нефтяную, горнодобывающую, угольную, металлургическую промышленность, крупнейшие в Европе заводы для производства автомобилей, тракторов, авиационных двигателей и другой продукции.
Только-только в Сталинграде «пошел» первый завод Кана, как обрушилось все в мире капитализма — началась Великая Депрессия. Закрывались фабрики, разорялись банки, миллионы людей теряли сбережения, средний доход американской семьи упал на 40%, 13 миллионов рабочих потеряли работу, заводы работали по три дня в неделю. В Кремле потирали руки…
Брон получил от Сталина телеграмму: «Форсируйте контракты с Каном». После Сталинграда еще один гигантский тракторно-танковый завод стали строить в Челябинске.
В феврале 1930 года Брон заключил с Каном небывалый контракт на 2 миллиарда долларов.
Слева направо: Генри Форд, Альберт Кан, Гленн Мартин, Чарльз Э. Соренсен, вице-президент Ford по производству. Фото: АР
Альберт Кан родился в 1869 году в немецком городке Раунен в многодетной семье раввина. С детства учился играть на рояле и рисовать, хотя был дальтоником и не различал цвета. Семья сначала перебралась в Люксембург, а в 1880 году эмигрировала в Америку. Отец был вынужден зарабатывать, продавая швейные машины, а сам Альберт, чтобы помочь родителям, в двенадцать лет бросил школу и пошел зарабатывать. Сначала работал в конюшне и одновременно рассыльным у одного архитектора. Потом перешел в более крупную архитектурную фирму, тоже рассыльным. Вскоре новый хозяин назначил его чертежником, а затем проектировщиком. Однажды Альберт послал на архитектурный конкурс свою работу и выиграл. В качестве приза он получил стипендию на годовую учебу и стажировку в Европе. Вернувшись в Америку в возрасте 26 лет, открыл в Детройте свою, до сего дня процветающую архитектурную фирму Albert Kahn Associates, Inc.
Клиентами Кана стали
и множество других крупных компаний, для которых он строил заводы, поточные линии и разрабатывал технологии. Еженедельный оборот фирмы к 1929 году достиг одного миллиона долларов (в сегодняшнем измерении приблизительно 14 млн). За все годы Кан построил примерно 20% всей промышленной инфраструктуры США.
Филиал компании Альберта Кана в Москве для секретности носил название «Госпроектстрой». В нем работали 25 американских и 2500 советских инженеров, изучавших западный опыт проектирования и строительства крупных промышленных объектов.
Американский инженер считался идеальным специалистом. Он одевался так же, как рабочие, держал себя с подчиненными просто и непринужденно, шутил с ними и старался научиться их языку.
Таким образом, американцев наделяли теми качествами, наличия которых не признавали у собственных старых специалистов.
Чтобы «американизировать» советских инженеров, их не только ставили под начало американцев у себя дома, но и посылали в другие страны. В 1928 году планировалось отправить на стажировку за рубеж 250 молодых специалистов, в 1929-м — уже 600.
Но уже в 1931 году начались перемены. Советское правительство стало испытывать трудности с финансами. И газеты провозгласили «курс на полное освобождение от иностранной зависимости». Когда пришлось обходиться без заграничной техники и появилось представление, будто помощь со стороны больше не нужна, изменился и официальный тон в отношении иностранцев. О них заговорили свысока.
Иностранный инженер из великого идеала, образчика замечательной технической культуры и нового стиля работы превратился в представителя капиталистического мира, который не понимает большевистских темпов, не верит в успех социалистического строительства и которому не мешало бы поучиться у советских рабочих и хозяйственников.
Если в начале первой пятилетки газеты твердили, что идеальный инженер должен думать, действовать и выглядеть как американец, то начиная с 1931 года такое представление уступило место портрету иностранца, путающегося под ногами и совершенно не вписывающегося в советскую действительность.
Бывший советский премьер, член Политбюро ЦК КПСС Николай Рыжков в 2016 году издал совершенно неожиданную книгу о ленд-лизе. Эти цифры из нее.
Американские бомбардировщики, переданные по ленд-лизу, 1942 г. Фото: фотохроника ТАСС
В годы войны по ленд-лизу американцами было поставлено в СССР 622 тыс. тонн рельсов — 56,5% от общего объема отечественного производства железнодорожных рельсов (середина 1941 года — конец 1945-го).
По ленд-лизу в годы войны было поставлено 1900 паровозов и 66 дизель-электровозов. Эти поставки превосходили общее советское производство в 1941–1945 годах в 2,4 раза. А электровозов — в 11 раз.
Американские поставки были столь масштабны, что позволили практически свернуть наше собственное производство подвижного состава.
Высвободившиеся производственные мощности перепрофилировали на выпуск боевой техники, в частности одним из основных производителей танков Т-34 стал Уральский вагоностроительный завод в Нижнем Тагиле.
Американские автомобили составили 70% парка Красной Армии.
И так далее. Танки, самолеты, зенитки, корабли… Алюминий, медь, телефонный провод… Обувь, одежда, продовольствие…
Книга толстая (700 с лишним страниц), написана вполне уважительно, с удивительно малым количеством чисто пропагандистских пассажей.
Джордж Сильвестр Вирек, американец немецкого происхождения, в 20-е годы приобрел славу «интервьюера класса люкс».
Джордж Сильвестр Вирек. Фото: ASSOCIATED PRESS
В числе его собеседников оказались:
Интервью с последними перепечатывают до сих пор.
Однако в старую книгу Вирека «Блики» не попало самое знаменитое — на сегодняшний день — интервью, взятое в 1923 году в Мюнхене у провинциального националистического агитатора Адольфа Гитлера: автор просто забыл о нем.
В 1928 году Вирек приехал в СССР с намерением взять интервью у Сталина и «вдовы Ленина». Обе встречи сорвались. Зато гость побеседовал со многими второстепенными деятелями Советской России: например, у и.о. наркома иностранных дел Льва Карахана и директора Госбанка Виталия Коробкова.
К сборнику «Пленники утопии» (русский перевод издан в Петербурге в 2020 году) можно предъявить много претензий в наивности иных оценок, но в отличие от большинства визитеров с Запада автор не купился на красивые слова и планы переустройства мира. Он ни на минуту — не Фейхтвангер.
«Большевизм не сможет существовать, если не будет продолжать наступление на капитализм. Большевизм — ядовитая и агрессивная вера. Большевики не могут сдерживать стремление к прозелитизму. Если они остановятся, рухнет сама их вера как таковая.
Простые люди смотрят на гостей оттуда (из Америки) с интересом и восторженным удивлением… Однако в основе своей большевизм находится в состоянии войны с американской цивилизацией.
…Любые уступки большевиков в войне против капитализма — это в лучшем случае кратковременное перемирие, которое позволяет коммунистическим силам восстановить ряды и привести подкрепления.
Возможно, американцы, вкладывающие деньги в Россию, смогут быстро заработать. Эта земля заключает в себе невероятные возможности. Но каждый американский доллар, инвестированный в Россию, дает большевикам доллар для вооружения и пропаганды против нашей системы цивилизации. Американизм и большевизм не примирить, пока большевизм остается у власти. Иностранный инвестор, предоставляющий бизнес и деньги в распоряжение правительства большевиков, поддерживает заклятого врага капитализма и помогает ему.
Только покинув Россию, снова обретаешь чувство перспективы и понимаешь подлинный характер трагического фарса под названием «коммунизм», поставленного горсткой людей в Кремле. Я не стану замалчивать неудачу большевизма только из-за того, что некоторые его лидеры — очаровательные люди. Я не могу сказать, что коммунизм успешен только потому, что я убежден в их искренности».
И вопрос, который необходимо задать: откуда в нищей стране взялись деньги на такую индустриализацию?
Приблизительно понятно, сколько она стоила. Но не буду писать ни о том, как была разгромлена и ограблена советская деревня, ни о трагедии крестьянства, ни о лагерной каторге миллионов, ни о сотнях тысяч безымянных могил. Оставим цену за скобками, как того требуют апологеты сталинизма.
«Конечно, интересно, какую премию получил изобретатель идеи менять бытовое золото на продукты питания — директор московского универмага № 1 Ефрем Владимирович Курлянд (существует его письмо с требованием справедливости). За недолгие годы своего существования Торгсин выкачал у населения ценностей на сумму около 300 млн золотых рублей, что по официальному курсу того времени составляло почти 150 млн долларов США покупной способности 1930 годов. Почти половину этой выручки составили бытовое золото и монеты, сданные советскими гражданами. Таким образом, реализация идеи Курлянда принесла государству более 60 млн долларов, сумму в то время достаточную, чтобы купить импортное оборудование для Магнитки, Уралмаша, Днепростроя и Кузнецка вместе взятых (!).
Могу сообщить, что впоследствии Ефрем Курлянд, по свидетельствам очевидцев, с обидой отзывался о том, что за свое предложение, принесшее стране колоссальные доходы, он не получил даже премии. Видимо, государственные чиновники посчитали, что жизнь директора универмага в нищей стране и без того является вполне счастливой».
Получил ли он от благодарной родины пулю в затылок или лагерный срок, я не знаю. Могу зато сообщить, чем отблагодарили некоторых других создателей «индустриального чуда» советской власти.
Зато какую страну построили!
{{subtitle}}
{{/subtitle}}