В принципе, очень давно не встречался со сравнением нынешнего времени с 1913 годом. А до этого… Кажется, в копилке главных доводов за историческую правоту социализма вообще и российского его извоза в частности этот довод был из главных. Всё на свете сравнивали с 1913-м, включая число космических ракет (которых при царизме, оказывается, не было вовсе) и права трудящихся на образование, отдых и, конечно же, труд. Коих прав были лишены люди и в царской России, и по сию пору в капиталистическом мире в целом. И сравнения эти, разумеется, иллюстрировались цифрами. Ничего ведь на свете убедительнее цифр не бывает.

Но все меняется. Сейчас, например, вполне может неожиданно оказаться, что царская Россия была процветающей державой, экономика ее крепла, сельское хозяйство уже было лучшим в мире, о культуре и говорить не приходится… И памятники царям, патриархам и их верным слугам как грибы растут на площадях российских городов рядом с памятниками, как ни странно, Ленину и его лучшему ученику Сталину… И все это — наша История, внутри которой страна двигалась от победы к победе, что тоже будет подтверждено статистикой, бесспорными цифрами.

Умный англичанин (разные авторы уверенно называют разные фамилии) когда-то припечатал: есть ложь, наглая ложь и статистика.

Это, увы, так. И все же попытаюсь понять: как изменилась Россия за прошедшие 110 лет?

«До срока! По встречному плану!»

Новый промышленный подъем случился в нашей стране в 1910–1914 гг. За эти годы доля иностранного капитала в экономике России в целом снизилась с 50 до 33%, таким образом, российский капитал несколько усилился. Хотя тяжелая промышленность, например, металлургия, добыча угля и нефти от 60 до 90% была в руках иностранных собственников (это подчеркивается всеми источниками). Скажем, выплавка чугуна на 70% производилась на предприятиях с исключительно иностранным капиталом.

При этом нигде не упоминается, что советскую индустриализацию мы сделали (в основном) руками и головами иностранцев — сотни крупнейших предприятий, да что там — городов! — были построены и введены в действие теми, кого мы всегда считали и считаем своими заклятыми врагами. Да, не бесплатно, в чем не устаем их укорять. Но за все «уплочено», и никто никому ничего не должен.

Одним из символов социализма, уверенно побеждающего своего исторического оппонента, стал, конечно, посрамивший капитализм Днепрогэс. «500 тысяч кубометров бетона заложены в Днепровскую плотину! Харьков и Москва прислали приветствия. Полковник Купер откликнулся из-за океана каблограммой… Да, пятьсот! До срока! По встречному плану!..» — восторгался прославленный журналист Михаил Кольцов, любимец Сталина.

Вообще-то этот самый Купер, великий гидростроитель ХХ века, за Днепрогэс первым из иностранцев награжденный орденом Трудового Красного Знамени, говорил с советскими представителями абсолютно откровенно. Заместитель председателя правления советской торговой компании в Нью-Йорке — «Амторга» — 12 июля 1928 года докладывал:

В начале Великой Отечественной войны, 18 августа 1941 года после прорыва немецких войск в районе Запорожья, плотина Днепрогэса была взорвана по указанию советского руководства, оборудование машинного зала уничтожено. Взрыв 20 тонн аммонала частично разрушил плотину. Исполнители были приняты за диверсантов и арестованы контрразведкой, но освобождены после вмешательства их руководства. Подрыв Днепрогэса был произведен по распоряжению Генштаба.

Точное число жертв взрыва Днепровской плотины неизвестно, так как подсчетов сразу не велось. В современной литературе встречаются цифры от 20 до 100 тысяч человек, хотя они не подкреплены никакими документами.

Разрушенная часть плотины была восстановлена немецкими строительными частями, а летом 1942 года вместо выведенного из строя заработало новое, немецкого производства оборудование ГЭС.

Рукомойники, подковы и ухваты

Историк А. Сушков написал книгу «Империя товарища Кабакова. Уральская партноменклатура в 1930-е годы». Она, на мой взгляд, может внести серьезные коррективы в наши представления об индустриализации и о том, какой ценой она далась. Издана в Екатеринбурге, тираж — 300 экземпляров. Труды Мединского с совсем другими фактами издаются куда как щедрее.

Орджоникидзе, побывав на строительстве Уралмашзавода, решил приблизить срок его пуска. Вопреки мнению советских и иностранных специалистов, он приказал вести монтаж оборудования в строящихся цехах одновременно с возведением самих зданий. Это, конечно, существенно ускорило ввод в эксплуатацию основных производственных подразделений. Однако вспомогательные подразделения отстали.

Строительство Новотагильского металлургического завода началось в 1931 году. За следующие шесть лет президиум ВСНХ СССР и Наркомтяжпром четыре раза кардинальным образом меняли проектные задания — увеличивали или сокращали количество доменных и мартеновских печей, меняли состав оборудования прокатного цеха. В итоге только чертежей и проектов было аннулировано более чем на 12 миллионов рублей, а доменное и прокатное оборудование, произведенное для НТМЗ на Уралмашзаводе на сумму почти 900 тысяч рублей, пришлось списывать как лом.

Брак по цеху колес Гриффина на вагоностроительном заводе в Нижнем Тагиле за вторую половину 1934 года составил 99,4% (лишь 100 штук колес из 17 000 отлитых были признаны годными).

…Тем же страдали медеэлектролитный завод в Верхней Пышме, где брак достигал 60%, и Верх-Исетский завод в Свердловске. На ВИЗе, специализировавшемся на производстве динамной и трансформаторной стали, в течение нескольких лет прокатывали металл при более низкой температуре, чем положено, что чрезвычайно ускоряло процесс и позволило многим рабочим выйти в передовики. «За март дали 343 тонны брака по внешнему виду, и 200 тонн — непопадание в анализ, — сообщал на общезаводском партсобрании представитель техконтроля Плотников в апреле 1937 года. — По крупносортному цеху из 271 тонны трансформаторной стали — 181 тонна брака».

Да что говорить! От трети до половины выпущенных в 1933 году на Калатинском и Нижнетагильском заводах топоров и ухватов пошли в брак. Лишь 20% изготовленных в Нижнем Тагиле подков были признаны годными,

Еще в конце 1920-х годов положение уральского населения значительно ухудшилось. В начале 1930-х в целом ряде районов Урала крестьяне были вынуждены питаться крысами, кошками, собаками, захороненными трупами павшего скота. На почве голода получили распространение заболевания органов пищеварения и голодные отеки, пишет Сушков, имелись факты самоубийств и каннибализма.

Иван Дмитриевич Кабаков — 1-й секретарь Уральского обкома ВКП(б). Человек с церковно-приходским образованием, он возглавлял необозримую территорию, превышавшую площадь Англии, Франции и Италии, вместе взятых (впоследствии из Уральской области «нарезали» Тюменскую, Пермскую, Челябинскую, Свердловскую).

«Любимый вождь уральских большевиков», «главный инженер-строитель социалистического Урала», Кабаков до последнего дня считался вернейшим учеником товарища Сталина. Едва минуло три года, как Кабаков приехал в Свердловск, как его имя стал носить вступивший в эксплуатацию Магнитогорский рудник. Спустя еще три года в честь «уральского вождя» были переименованы город Надеждинск. Имя Кабакова стали носить Верх-Исетский металлургический и Синарский труболитейный заводы, Уральский металлургический и Свердловский государственный педагогический институты, колхозы, школа № 1 и детский сад № 23 в Свердловске…

Накануне расстрела Кабаков был награжден орденом Ленина.

В мае 1937 года Кабаков спокойно отправился в Москву, не зная о том, что Политбюро ЦК приняло лаконичное:

В Египте так строили пирамиды

Беломорканал построен в рекордно короткий срок. Открыт 2 августа 1933 года. Считался гордостью первой пятилетки (1928–1932). Со стратегической точки зрения он должен был связать Белое и Балтийское моря. Но вплоть до углубления канала в 1970-е годы передвижение крупных судов с большой осадкой, в первую очередь военных, было невозможно из-за его малой глубины.

Основную рабочую силу комбината составляли заключенные Белтбалтлага — 75–85 тысяч человек ежегодно. Кроме этого, в составе комбината находился 21 спецпоселок, где проживали около 30 тысяч человек — семьи раскулаченных крестьян.

По официальным данным, в Белбалтлаге умерло в 1931 году 1438 заключенных (2,24% от числа работавших), в 1932-м — 2010 человек (2,03%), в 1933 году — 8870 заключенных (10,56%).

От голода до голода

По средней продолжительности жизни Россия сейчас находится на 122-м месте в мире и уступает всем постсоветским странам, за исключением Казахстана, Таджикистана и Туркмении. Выше России не только Украина, Молдавия и Белоруссия, но и

• Камбоджа,
• Вануату,
• Бангладеш,
• Никарагуа,
• Гондурас,
• Перу,
• КНДР,
• Колумбия,
• Китай.

Продолжительность жизни в 2013 году:

• Россия — 69 лет,
• Япония — 84 года,
• Германия — 81 год,
• Британия — 81 год,
• Франция — 82 года,
• США — 79 лет.

В царской России последний массовый голод был в 1891–1892 гг. Сухая осень 1891-го задержала посев. Зима выдалась бесснежной и морозной (температура доходила до -31 градуса), что привело к гибели семян. Весна была очень ветреной — ветер уносил семена вместе с верхним слоем почвы. Лето началось рано, уже в апреле. Леса поразила засуха; начался падеж скота. В результате голода, вызванного засухой, к концу 1892 года умерло около полумиллиона человек.

В сентябре 1921 года в Поволжье не имели продовольствия и голодали свыше пяти миллионов человек, к октябрю число голодающих превысило 15 миллионов. В декабре правительством была названа цифра в 22 миллиона голодающих. В течение 1921–1922 гг. только от голода, по исчислениям Наркомздрава и ЦСУ РСФСР, умерли свыше 5 млн.

На самом деле жертв повального голода могло быть значительно больше, если бы не зарубежные филантропы. Американская администрация помощи Герберта Гувера спасла от голодной смерти 10,4 млн советских людей. Другую организацию, объединявшую добровольные общества Красного Креста девяти европейских государств (Швеции, Голландии, Чехословакии, Эстонии, Германии, Италии, Швейцарии, Сербии и Дании) сформировал Фритьоф Нансен — норвежский полярный исследователь, лауреат Нобелевской премии мира (1922). Команда Нансена спасла 1,5 млн советских граждан.

В начале тридцатых (коллективизация!) страну постиг еще один массовый голод. Считая округленно, пишут в своей, изданной на закате перестройки, книге «Что это было?» социологи Л. Гордон и Э. Клопов, в СССР накануне коллективизации на 150–155 миллионов человек населения ежегодно производилось 72–73 млн тонн зерна, более 5 млн тонн мяса, свыше 30 млн тонн молока, а в конце 30-х годов на 170–200 млн населения — 75–80 млн тонн зерна, 4–5 млн тонн мяса и 30 млн тонн молока.

Приходится признать, пишут авторы, что крестьянство в массе своей было обречено на недоедание и недопотребление вообще, что права и свободы человека ущемлялись в деревне гораздо сильнее, чем в городе.

Осторожно сказано!

Но, как бы то ни было, промышленность получала сырье, миллионы занятых в ней рабочих и служащих обеспечивались минимумом продовольствия, хозяйственный центр имел возможность концентрировать средства для закупок техники за рубежом.

Как с гордостью говорил летом 1931 года Сталин, мы «вывозим за границу такое количество хлеба, какого не вывозили еще за время существования Советской власти».

Безнравственно строить величие государства на крови его граждан. Да и построили ли его, это величие?

«Не с грехом пополам, а на четверть»

Советские счетоводы даже не могли внятно определить, скажем, уровень потребления мяса жителями Советского Союза: на 1937-й, например, оценки назывались и в 15,7 кг на душу населения, и в 18,3 кг. При этом, по советским же данным (естественно, заниженным), потребление мяса в Российской империи в 1913-м составляло 29 кг. Особую пикантность ситуации добавляло то, что подавляющая часть мяса — более 72% от общего производства — даже спустя годы после коллективизации производилась в личных приусадебных хозяйствах населения, а вовсе не в «передовых колхозах».

Исключительно красноречивы разговоры «вождей» на июльском, 1953 года пленуме ЦК (заслушивали «дело Берии»).

Нечем было похвалиться и пищевой промышленности. Например, производство растительного масла в 1950 году составляло всего 819 тыс. тонн, причем половина его расходовалась на технические цели. Рыбы «при всех стараниях было добыто лишь 1,755 тыс. тонн. Такое количество не могло удовлетворить потребности рынка». Объемы продаж продтоваров в целом по стране составляли лишь 94% от уровня кризисного для торговли 1940 года, в том числе по продаже муки, хлеба и хлебобулочных изделий — 90%, молока и молочных продуктов — 87%.

Но даже на этом фоне выделялось выступление Маленкова, зачитавшего отчетный доклад ЦК XIX съезду:

Эту фразу вписал Маленкову в доклад сам вождь. Сбора в 8 млрд пудов зерна Сталин требовал достичь «через два-три года» еще на съезде колхозников в 1935 году. Однако, как показали опубликованные позднее данные, озвученная Маленковым цифра оказалась чисто бумажным достижением — за 1949–1953 гг. средний валовой сбор зерна составил лишь 4,9 млрд пудов.

30-е годы — время возникновения и взлета стахановского движения. Здесь можно легко найти элементы формализма, фальши, искусственного завышения показателей. Результаты труда многих работников, подчас целых коллективов, приписывались немногим героям. Вводилась, например, более совершенная, чем прежде, организация работы, при которой устанавливалось рациональное разделение труда между теми, кто подготавливает производство конечной продукции (скажем, подготавливает забой в шахте), и теми, кто затем производит данную продукцию (добывает уголь).

Стахановцев, кстати, «отсталые» товарищи по работе, которым, ориентируясь на «достижения» передовиков, срезали расценки, сильно не любили и даже били.

Гайдар ограбил

Отто Лацис в книге «Тщательно спланированное самоубийство» вспоминает, что когда-то, в самом конце 70-х, участвовал в работе «комиссии Кириллина» (В. Кириллин — зампред Совмина), готовившей «на самый верх» совершенно секретный доклад о состоянии и перспективах советской экономики.

Оказывается, уже в семьдесят восьмом половина того, что мы несли в сберкассу, представляла собой, как нынче выражаются, только виртуальные деньги… Оставалось десять лет до конца восьмидесятых, когда мы все узнали, что потребительский рынок великой страны может в мирное время рухнуть полностью. И двенадцать лет до девяносто второго года, когда этот рынок вдруг возродился из пепла, но нам стали говорить, что «нас ограбил Гайдар».

Гайдару сейчас лукавые люди постоянно поминают (кстати, очень недолгую!) работу в «Коммунисте». А им бы почитать, что он писал на его страницах, да что там — писал, в голос орал о катастрофе, к которой несется держава. Это в статьях Гайдара приводились такие, например, цифры. За десять лет, с 1976-го по 1985-й, государственные капиталовложения в агропромышленный комплекс составили 600 млрд рублей — по реальному тогдашнему курсу черного рынка это составляло 150 млрд долларов — и в итоге этих фантастических затрат прирост чистой продукции сельского хозяйства оказался… нулевым.

Советский Союз добывал железной руды всемеро больше, чем США. Чугуна выплавлял из этой руды втрое больше, чем США. Стали из этого чугуна — вдвое больше. Машин из этого металла производил — по стоимости — примерно столько же, сколько США. О качестве и конкурентоспособности этих машин — только один факт из тогдашних статей Гайдара: