Фото: Василий Дерюгин / Коммерсантъ
Танк, застрявший в воротах цирка (на самом деле это — въезд во двор штаба Южного военного округа в Ростове-на-Дону, который был захвачен бойцами ЧВК «Вагнер» утром 24 июня. — Ред.), народные гулянья в обнимку с вооруженными людьми и угощения для боевиков — все это в минувшую субботу стало главной точкой притяжения журналистов и фотокорреспондентов.
За рамками их объективов остались тревожные звонки ростовчан друг другу, объяснения с перепуганными родственниками из других городов, пустые улицы города, растерянность в глазах продавцов супермаркетов и усталость сотрудников АЗС, которые выбивались из сил, объясняя, почему кончается хлеб и бензин. Разработанная по всем законам PR, операция удалась: весь мир увидел «ликующие толпы ростовчан, которые приветствовали военного мятежника Евгения Пригожина».
«Новая газета» поговорила с журналистами, которые освещали вторжение, чтобы понять, действительно ли город был так рад «Вагнеру».
— У всех одна претензия: почему, (блин), в субботу? Испортили выходные. С ночи (пятницы) сначала все сидели и ждали — придет, не придет (Пригожин в пятницу, 23 июня, разместил заявление, что идет на Ростов. — Ред.). Спать лег поздно. Утром узнал, что захвачены штаб округа, ФСБ, полиция. Если честно — было страшно. Но, знаешь, не как в августе 91-го. Это все было, скорее, похоже на октябрь 93-го.
Почему-то тоже подумал, что из продуктов надо купить и деньги наличные снять. Опыт!
Но надо было ехать, так что я там с самого утра был, часов с девяти. Интуиция не подвела: у всех взрослых людей в глазах был страх.
Молодые — другие, они ж ни черта не видели в жизни. Многие и танк настоящий — не на параде, а в работе — видели впервые. Такой, знаешь, не надраенный до блеска, а пыльный, покоцанный местами, воняющий соляркой и еще чем-то — опасным. Я стоял, смотрел на этот застрявший в воротах танк…
На самом деле он не застрял. Как может танк застрять между двух кирпичных столбов? Он мог бы половину исторической застройки в Ростове сровнять с землей — на сколько бы заправки хватило. Просто втиснулся впритык и стоял.
Первые зеваки близко не подходили, стояли на перекрестке и фотографировали не все — боялись. Не понятно, чего было ожидать. У нас менты на митингах, бывает, и палкой замахивались, чтобы не снимали, хотя они тоже в масках. Когда я первый раз навел объектив на парня с автоматом, он в упор на меня посмотрел, страшно стало.
Я видел людей после войны. Во время обеих чеченских (первой и второй чеченских кампаний. — Ред.) я на такие глаза насмотрелся тут. В госпиталях и вообще. Знаешь, что в них? Тоска. Бесконечная смертельная тоска.
Парень был в балаклаве, улыбнулся, и я понял, что стрелять они не будут. И спокойно отработал. Поехал домой, слил фото, отдохнул немного. К тому времени стало понятно, что едет «Ахмат». Поехал уже сам — просто из любопытства.
К вечеру там уже было много пьяных, и все напоминало удачные футбольные матчи ФК «Ростов».
Пригожина не снял, был в другом конце площадки, когда он выезжал. Толпа его реально провожала как суперзвезду. Он, кстати, и выглядел как стареющая примадонна, которая думала, что про нее все забыли, а оказалось, что поклонники все помнят.
Евгений Пригожин после объявления об уходе бойцов ЧВК «Вагнер» из города. Фото: AP / ТАСС
— Да, вагнеровцы не запрещали себя снимать, и вообще вели себя очень корректно — это первое, что бросалось в глаза. По сравнению с нашей полицией… Опять же: «вагнера» блокировали штаб, но не мешали военным работать. Те выходили, входили. Я попыталась одного сфотографировать, так он как взъелся на меня: «Что вы здесь снимаете? Сейчас заберем!» Прямо в погонах. Толкнул меня. Агрессия шла от человека, который вроде бы должен был в этой ситуации меня защищать.
На этом фоне «вагнера» были просто «котиками». Да, мы, журналисты, прекрасно понимали, кто перед нами. Что это — патентованные убийцы. Но они вели себя так, что никакой угрозы от них не исходило.
А я была на митингах оппозиции, немного понимаю «за опасность». Они неохотно вступали в разговоры, но не грубили никому. Вежливо просили людей отойти, если что. Те, кто соглашался говорить, в балаклавах, говорили одно и то же: плохие элиты, мы не против народа. Кто к ним приходил? Я была там днем, вечера дожидаться не стала. Днем публика была разношерстная. Одни подходили и говорили: «Мы вас поддерживаем!» Кто-то молча на все это смотрел со стороны. Видела, как чуть не подрались две тетки. Одна пришла обниматься, видимо, а вторая что-то не то сказала. Началась перепалка, они там уже драться собирались. Один вагнеровец стоит такой с автоматом, улыбается, говорит: «Девочки, не ссорьтесь!» От них исходило такое внутреннее спокойствие. Много было людей 45–50 лет. Их эмоции мне были понятны. Ты же понимаешь, что у людей накопилось очень много раздражения к местной власти.
И когда эти появились… Вряд ли кто-то всерьез задумывался, что они что-то изменят кардинально. Многие понимали, чем для страны обернется власть вооруженных людей. Но, мне кажется, была мысль: «Ну невозможно же вечно жить в «этом»…
Фото: Анатолий Карбинов / Коммерсантъ
— Я там был с 11 утра, поэтому могу сказать, что сначала ничего такого не было — братаний, обниманий. Люди приходили, фоткались на телефон, фоткали танк, стояли, смотрели. Где-то часа в три или ближе к четырем появились какие-то товарищи с флагами «Вагнера». Какой-то мужик, не совсем трезвый, пошел к вагнеровцам с вопросами «Кто вы? Что вы здесь делаете?». Так на него другие зеваки стали нападать, оттаскивать от солдат, лещей ему там надавали. Вагнеровцы их разнимали, говорили, что не надо никакой агрессии. «Расслабьтесь, веселитесь!» — говорят. (24 июня в Ростове были отменены все праздничные мероприятия по случаю Дня молодежи. — Ред.). Я это для себя назвал «Вагнер-фест». Они извинялись, за то, что танками попортили асфальт на Буденновском (в понедельник, 26 июня, глава администрации Ростова-на-Дону Алексей Логвиненко подтвердил, что в результате «визита» ЧВК в городе было повреждено 10 тыс. кв. метров асфальта. Председатель комитета Госдумы РФ по обороне Андрей Картополов заявил, что к ЧВК «Вагнер» за произошедшее в Ростове нет никаких претензий. — Ред.). Общаться я с ними не лез, это не моя работа.
Ближе к вечеру да, народ осмелел, поперли фоткаться, обниматься. Никаких антипутинских лозунгов я не слышал. Один раз только кто-то что-то крикнул про Путина, так его рядом стоящие и заткнули. Типа, Путина не трожь.
Страшно мне стало, когда заговорили, что «Ахмат» идет. Сразу начал искать место, куда можно будет спрятаться, если вдруг начнется стрельба. С коллегой постояли, поговорили, обсудили, что делать в такой ситуации. Думаю, там было немного людей, которые понимали, какая опасность им грозила. Когда началась стрельба (по предварительной информации, на здании «Ростелекома», которое расположено напротив Ростовского цирка, сработала сигнализация, и бойцы открыли стрельбу по зданию, чтобы разбить источник звука. — Ред.) и люди побежали, я подумал: «Ну все, началось!» А потом видел, что они бежали без страха, некоторые прятались за выступы —
т.е. явно собирались переждать стрельбу и продолжить наблюдать за спектаклем. К вечеру пьяных было очень много.
Я вообще удивился: 11 вечера, люди с детьми, с колясками приперлись, ходили с пивасиком, орали что-то. Да, «парад Пригожина» действительно закончился под аплодисменты. Это была толпа в пару сотен человек, часть нетрезвые. Ментов целый день вообще видно не было. Они приехали, когда уже технику стали грузить. С мигалками…
Та же толпа, что браталась с военными, окружила потом ментовский уазик, стучали по нему ладонями и кричали: «Где вы были?», «Позор!» Менты сидели в машине молча, никак не реагировали.
Фото: AP / ТАСС
— Я руковожу СМИ, которое с самого начала поддерживает «Вагнер», когда он пошел на Украину. По аудиосообщениям Пригожина (в пятницу, 23 июня, Евгений Пригожин сообщил, что лагеря вагнеровцев обстреляны из тыла, много его солдат погибло, он должен добиться отставки министра обороны Сергея Шойгу, и поэтому идет на Ростов. — Ред.) я поняла, что начинается ж…а. Потом пришли сообщения, что РИА ФАН (информационное агентство, подконтрольное структурам Евгения Пригожина. — Ред.) закрыто. Мы поняли, что за нами теперь тоже придут. Когда вечером сообщили о «перемирии», я выпила шампанского и все-таки пошла на Буденновский. Было страшно, конечно. Шли сообщения, что скоро прибудет «Ахмат». Ничем бы хорошим это не закончилось. Но когда пришла, увидела. Люди ходили, пели песни, фотографировались на танках. Когда вагнеровцы стали грузиться, чтобы уезжать, появилась полиция. Провокатор как-то с флагом «Вагнера» к ним подошел и говорит: «Где вы были?» Несколько человек рядом начали скандировать «Позор, позор!». Я поняла, что сейчас может возникнуть потасовка, подошла с камерой к мужику и говорю: «Зачем вы оскорбляете сотрудника полиции?» Как-то удалось сгладить конфликт.
Полиции действительно не было весь день. Наш сотрудник был там с утра — ни одного. Напротив — Ленинский райотдел полиции, как он работал — не понятно. Полиция появилась только после сообщений о перемирии.
Губернатор — исчез, только сообщения в телеграм-канале появлялись. Типа, сохраняйте спокойствие. Появился, когда вагнеровцы уехали.
Все ростовские журналисты сидят в специальном чате, где представители органов власти обычно отвечают на какие-то срочные вопросы. Никто не отвечал весь день. Пьяных я не видела. Люди действительно с колясками вечером приходили (с малышами рекомендуют выходить или утром, или вечером — из-за жары, днем 24 июня было свыше 30 градусов. — Ред.). Атмосфера была очень добродушной.
Ни антивоенных, ни антипутинских лозунгов не было. Когда увидели машину, в которой ехал Пригожин, ему аплодировали как какой-то суперзвезде. Слежу за форумами, у нас ростовчане пишут, что у Пригожина «железобетонные яйца», что иного выхода у него не было, как пойти ва-банк. Про «постановку» и «договорняк» тоже пишут, но, если честно, я не верю, что у Министерства обороны хватило бы мозгов такое придумать.
Я знаю, что сейчас начинаются репрессии в отношении тех, кто поддерживал «Вагнер». Боюсь, что и нас это коснется, а бежать нам некуда. Не знаю, что делать. Посадят так посадят. Муж будет передачки носить.
Фото: Василий Дерюгин / Коммерсантъ
— Я первым делом не в центр поехал, а на таганрогскую трассу — посмотреть, что там происходит. Там действительно въезд в город был заблокирован. Стояла минная растяжка. Полиции не было видно, только эти ребята, ну еще человек 15 мужичков моего возраста — с пузиками таких, пассионариев, с бородками, типа, брутальные парни. Стояли возле вагнеровцев и с умным видом рассуждали об оружии. Я спросил у вагнеровцев, можно ли сделать фото. Меня попросили только лица людей не снимать. В центре к тому времени все ждали приезда «Ахмата». Было шумно, над площадью летал чей-то квадрокоптер.
В какой-то момент вагнеровцам, видимо, пришла информация о приближении «Ахмата». Они стали просить, чтобы люди уходили с перекрестка. Но многие просто переходили на другую сторону дороги и продолжали смотреть.
Я подумал, что если бы что-то серьезное началось, очень бы много народу покрошили. Мое мнение: туда приперлись все городские сумасшедшие. Очень много было пьяных.
Ко мне подошел один, видимо, из «сидельцев», начал мне задвигать: «Да я с Ёбурга, понимаешь!» Потом какой-то тип, лет 65, пьяный в зюзю, прицепился к «вагнеру» — стал рассуждать о преимуществах калибра 7,62 перед 5,45. Экспертное мнение, типа, высказывал.
Думаю, [вагнеровцам] была дана установка вести себя максимально корректно. Даже было интересно, кто это их так научил себя вести. Когда между зеваками началась какая-то потасовка — кто-то что-то сказал не то в адрес «Вагнера», они разнимали дерущихся. Чтобы так уж сильно их угощали — я не видел.
Одна коллега рассказала, что видела, как вагнеровцы принесенные бургеры скормили собакам: у них привычка — ничего не брать из рук местного населения, могут отравить.
Брали из вежливости, ну или магазинное. Мороженое там им кто-то припер. Военные из штаба входили, выходили. Было видно, что никто им работать не мешает. Что происходило в райотделе полиции, который напротив цирка, я не знаю. В какой-то момент я захотел сделать фото вагнеровцев с оружием на фоне цирка, чтобы на переднем плане была полицейская мигалка. Практически влез на эту машину. Думаю, они меня видели, но реакции никакой не было.
Слышал, как ростовчане подходили и разговаривали с вагнеровцами, которые стояли по периметру штаба военных, никакой агитации бойцы не вели, только кивали.
Ростов-на-Дону
{{subtitle}}
{{/subtitle}}