Второй съезд победителей

Первое заседание Думы 8-го созыва станет новым съездом победителей, ведь политической оппозиции в стране больше нет. Новый парламент будет состоять из надежных пехотинцев Кремля. Под дивизионные задачи уже пишутся законы, которые укрепят нынешний политический порядок до одеревенения. Например, предложение Клишаса и Крашенинникова об обнулении губернаторских сроков юридически превращает регионы в генерал-губернаторства. По мнению властей, текущий момент следует описывать как грандиозную победу — атаки «враждебных сил» и «экстремистских сообществ» отбиты, а бункеры, в которых хранится стабильность, под надежным контролем. Будто бы граждане добровольно отдали свои голоса за продолжение нынешнего курса, пенсионную и конституционные реформы, изоляцию страны.

Никого, разумеется, не смущает, что 15 млн российских избирателей, проголосовавших против новой редакции Конституции в 2020 году, остались за бортом этого демократического процесса — эти «лишние граждане» не получили в Думе хотя бы единственного депутата.

Такой съезд победителей неизбежно учреждает фигуру врага — тех, кто отказывается ликовать.

Через неделю после выборов в отношении Навального и его ближайших сторонников было возбуждено новое уголовное дело — в дополнении к нескольким прежним и трем, которые «расследуются» прямо сейчас. Общество отмахнулось от этой информации, поскольку люди давно запутались в том, что именно вменяют Навальному. Ясно, что он будет находиться в тюрьме до тех пор, пока не возникнет «политической целесообразности» для его освобождения — в силу решения сверху или давления снизу.

В действительности уголовное дело по статье о «создании экстремистского сообщества» (282.1 УК РФ) меняет правила игры для всех. В фабуле дела власти впервые прямо признают, что Навальный преследуется в России за свою политическую деятельность. Официальная вина его сторонников может состоять в «деятельности, направленной на дискредитацию органов государственной власти» — причем заниматься подобной уголовщиной Навальный начал по крайней мере с 2014 года. 

Еще совсем недавно, например, в 2019 году, такой поворот невозможно было себе представить. Не случайно пропаганда называла Навального «обычным уголовником» — все прежние обвинения для него и его сторонников касались «мошенничества», «нарушения санитарных норм» или «оскорбления ветерана». Иными словами, считалось, что политика в России не запрещена, но важно быть законопослушным как Геннадий Зюганов и, например, не переходить улицу на красный свет. Следственный комитет в рамках нового уголовного дела берет гораздо более высокую планку. И даже если считать, что это личная инициатива Бастрыкина, у которого в последнее время дела идут неважно, отката не будет.

Тема отката репрессий вообще была ключевой для общественной дискуссии накануне выборов: все делились гипотезами, закончится ли «это» после завершения голосования. В репрессиях искали инструментальный смысл: мол, они нужны властям для того, чтобы провести гладкую политическую кампанию, чтобы потом заняться какими-нибудь другими делами.

Но репрессии больше не инструмент, они стали самой сутью происходящего. От них кормятся и получают свои ордена бессчетные силовики, гоняющиеся по Москве за студентами, террор позволяет обеспечить лояльность элит, которые все еще переживают о судьбе своих домиков в Лозанне, но уже понимают, что есть в жизни вещи и поважнее — например, знаменитый российский скилл, позволяющий колебаться синхронно с линией партии. Террор постепенно становится главным содержанием пропаганды: 

Свою роль в закреплении репрессий в качестве основного смысла российской государственности сыграл и успех КПРФ, и новейшая популярность Сталина, понятого гражданами как «народного мстителя, убивающего врагов ради великой и справедливой Родины».

У всех граждан России старше 35 лет есть опыт жизни в обществе, выходящего из тоталитаризма. Это когда на стенах в школах все еще висят портреты Ленина, но зачем они нужны, уже никто объяснить не может, а вершиной роскоши считается «Сникерс».

Пожалуй, самое страшное из происходящего касается не изнуряющего потока новостей про задержания и уголовные дела, которые, как гласило мотто одного «экстремистского сообщества», «делаются за наши деньги», но готовности общества сыграть в неосталинизм. Отвернуться от «иноагента», перестать донатить «Медиазоне» Сергея Смирнова (организация и ее главред признаны после выборов «иностранными агентами» Минюстом РФ). Мои бывшие коллеги по университету нырнули во внутреннюю эмиграцию: у них сейчас важные конференции и публикации, жизнь идет своим чередом, как если бы не сажали студентов. На входе в тоталитаризм написан большой лозунг по Скарлетт О’Хара: «Я подумаю об этом завтра». Сейчас — очень важно не думать.

В розыск объявлен главред признанного «иноагентом» The Insider Роман Доброхотов, отца Доброхотова, семидесятилетнего профессора философии, увезли на допрос.

Задержаны Армен Арамян из DOXA и социолог Борис Кагарлицкий — их вина, судя по всему, заключалась в том, что они симпатизировали попыткам КПРФ защитить результаты выборов. Полиция блокировала юристов КПРФ, пытавшихся подать жалобу на итоги выборов, и ходит по квартирам участников митингов. Задержанные часами ждут судов по административным арестам, и становится ясным, зачем в эпоху террора изобретают «чрезвычайные тройки», ведь в какой-то момент аппарат просто не в силах больше выполнять бессмысленные формальности. «Иноагентами» признаны не только «Медиазона», но и лично участники движения «Голос» (которое ранее также признано «иноагентом»), а Европейская сеть организаций наблюдения за выборами признана «нежелательной» (за сотрудничество дают до шести лет тюрьмы).

На этот раз вина крупнейшей медиаплощадки страны состоит в том, что она заблокировала в Германии канал RT за распространение фейков о вакцинах и коронавирусе.

В развитие таких настроений автор меланхолично выбирает в еще незаблокированном интернете средневолновой радиоприемник.