Суррогатное следствие

Во-первых, филиппинский гражданин Фредениль Эрнаес Кастро и его супруга Джейн Тан Кастро направили в Тверской районный суд г. Москвы исковое заявление к Российской Федерации в защиту своих малолетних детей Аники и Артуро. Требование истцов — **миллиард рублей** за компенсацию морального вреда, причиненного в результате незаконного помещения их детей в Видновский специализированный дом ребенка для детей с органическим поражением центральной нервной системы и их насильственного удержания там на протяжении полутора лет.

Филиппинские родители, надо заметить, не последние люди у себя в государстве. Отец «детей-заложников» — лидер парламентского большинства, председатель специального комитета по стратегической разведке Республики Филиппины. Поэтому скандал явно переходит уже в категорию международных. И сумма за моральный ущерб — миллиард рублей — беспрецедентная для российской судебной практики.

Во-вторых, выяснилось, что еще год назад (!) были известны результаты генетической экспертизы по всем младенцам, которые фигурируют в деле. Заключение было сделано в апреле прошлого года государственными судебно-медицинскими экспертами Ниной Амиевой и Александром Антоновым в ходе проведенной по инициативе следствия генетической экспертизы по «делу врачей». Акт судебно-медицинской генетической экспертизы № 2045702874 от 24 апреля 2020 года, имеющийся в материалах дела, подтверждает прямое генетическое родство с предполагаемыми родителями, сдававшими сперму в московских клиниках репродукции.

Фактически еще год назад дело явно стало рушиться, версия о торговле детьми не находила ни одного реального подтверждения. Но взятый следствием старт на битву до «победного», то есть обвинительного приговора начал абсурдный и безжалостный марафон. Весь этот год следствие искало «не установленных следствием лиц», сдававших сперму, и «не установленных следствием» покупателей детей.

# Потерпевшие Следствие под руководством следователя по особо важным делам Смирновой пока таковых не нашло, но все сделало, чтобы они появились.

Главные потерпевшие в этой истории — дети. Троих «изъятых» детей — это двое детей политика Фредениля Кастро и сын врача и бизнесмена Конрадо Потенсиано — следствие поместило в Видновский дом ребенка для детей с органическим поражением ЦНС. Объяснять, как идет развитие ребенка в условиях казенного стационара в одном пространстве и атмосфере с детьми — глубочайшими ментальными инвалидами, излишне. Оно, это развитие, фактически прерывается. И если когда-нибудь общественность увидит этих детей, не исключено, что это уже будут «дети-маугли» с тяжелыми нарушениями интеллекта и отсутствием социализации.

Фактически уже сейчас можно говорить о трех сломанных детских жизнях. Есть еще потерпевшие — это биологические родители этих детей, которые еще в январе прошлого года прислали в Россию все медицинские документы, подтверждающие генетическое родство с детьми, рожденными суррогатными матерями.

Следствие тогда настаивало на проведении отечественной экспертизы и все это время ссылалось на ее отсутствие.

За это время родители обращались и к Уполномоченной по правам ребенка, и к Уполномоченному по правам человека. Все тщетно. Единственный полученный ответ — «Ваша жалоба передана на рассмотрение в СК РФ». Даже в просьбе передать фотографии их детей филиппинцам отказано — «тайна следствия».

# Подследственные Их в деле десять. Это Тарас Ашитков — известный российский эмбриолог, Юлиана Иванова — одна из лучших репродуктологов России, Лилия Панаиоти — акушер-гинеколог с 30-летним стажем.

Кроме врачей, по делу проходят Владислав Мельников, директор Европейского центра суррогатного материнства; Роман Емашев, юрист, специализирующийся на репродуктивном праве; Кирилл Анисимов, переводчик с китайского языка; Валентина Чернышова, помогавшая суррогатным матерям в решении бытовых вопросов. Суррогатная мать Татьяна Блинова находится под домашним арестом.

Дарья, дочь Лилии Панаиоти, при встрече рассказала, что ее мама очень изменилась за это время. Похудела. Обострилась старая травма ноги. Но адекватной врачебной помощи женщина не получает. Дарья отвезла ей ортез, чтобы зафиксировать ногу. «Мама сейчас в камере, где одновременно находится 38 человек. Но она не жалуется, говорит, что к ней все хорошо относятся, помогают. Для нее задержание было шоком. Понимаете, она, как и все врачи, тогда в январе ничего не скрывала от следствия, они давали все документы и показания. Никто не скрывался, все продолжали работать. Когда за ней приехали и повезли в суд, она даже шутила, настолько нелепым ей казалось задержание. Мама 30 лет проработала акушером-гинекологом, она входит в десятку лучших специалистов своего профиля в России… Я вообще не понимаю, в чем ее можно обвинить. Она принимала роды у суррогатных матерей в государственном роддоме по официально заключенным договорам. Это что, преступление — принять роды у женщины?»

Врачи Тарас Ашитков и его жена Юлиана Иванова, по свидетельству адвокатов, тоже явно находились все эти месяцы под прессингом следствия. Юлиану избили сокамерницы, ей сломали очки. Всю зиму и осень руководство СИЗО не передавало ей посылку с теплыми вещами из дома, в мороз женщину выводили на прогулки в одежде, в которой она была арестована летом. На протяжении двух месяцев к ней не допускали адвоката. Тарас Ашитков три месяца не знал, что происходит с арестованной женой — его лишили возможности переписки. А еще на воле у них остался несовершеннолетний сын, что, впрочем, не дало оснований следствию хотя бы одного родителя оставить под домашним арестом. 1

# Оговорка по следствию Примечательно, что непосредственный руководитель следовательницы Смирновой полковник Сорокин на заседании Общественной палаты РФ сказал буквально следующее: «Да, мы столкнулись с тем, что отсутствует какое-то уголовное законодательство, позволяющее четко и ясно регламентировать, квалифицировать действия тех или иных лиц. Мы возбудили уголовные дела по купле-продаже младенцев».

То есть внятного уголовного законодательства нет, а обвинение есть? Но год, проведенный за решеткой фигурантами дела, как правовой казус вряд ли можно оценить. Скорее — как правовой беспредел.

Всех этих людей следствие обвиняет в том, что они в составе организованной группы якобы с использованием спермы «неустановленных следствием лиц» «создавали» детей. Которых не забирали после рождения их генетические родители — младенцев «продавали» неким «не установленным следствием лицам».

Примечательно, что на сегодняшний день все дети, проходящие по этому делу, либо живут со своими родителями, либо — как дети филиппинского политика и бизнесмена — находятся в заложниках следствия. «Безродных» детей следствию найти не удалось.

Единственное нарушение, которое было выявлено, — это то, что суррогатные матери вписывали свои имена в свидетельства рождения детей. Но эта формальность делается для того, чтобы суду, впоследствии проводящему процедуру переоформления этих детей на их биологических родителей, было проще работать с документами. Свидетельства о рождении с прочерком в графе «мать» попросту не принимаются к рассмотрению.

Реакция профессионального сообщества репродуктологов России и год назад, и сейчас остается однозначной и шоковой. «Суррогатное дело» фактически поставило под угрозу уничтожения работу отрасли. В обращении к Генеральному прокурору РФ И.В. Краснову, подписанному 364 специалистами, сказано следующее: «Профессиональное сообщество уверено, что даже гипотеза о неверном толковании Закона 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан» не может являться основанием для обвинения его членов в «участии в преступном сообществе, занимающемся торговлей людьми». У следствия нет сведений о том, чтобы кому-либо из детей и родителей был причинен какой-либо вред! Уголовное преследование недопустимо! (…) Ведущие российские специалисты и ученые в области лечения бесплодия и ВРТ готовы выступить в качестве экспертов. (…) Мы готовы выступить поручителями — индивидуально и коллективно».