Расстрелянный город

# **Ее главный урок** К 10.30 у ворот Самосыровского кладбища — сотня человек. Ждут, когда из морга привезут тело 26-летней Эльвиры Игнатьевой, учителя английского языка. — Она нас очень любила. И всегда заступалась за нас перед директором и завучами, — рассказывает мне семиклассница Динара. — Наш класс — шебутной, хулиганистый. Ей с нами не повезло. Но она все время нас защищала, всегда вникала в наши проблемы. Мы были для нее важны. — Она была «своим» человеком. Редкий учитель, которому важно не только то, как ты учишься, но и счастлив ли ты, все ли у тебя хорошо. С ней можно было поговорить о проблемах дома, о друзьях, — девочка в черном платье отводит взгляд. — Святая она. Мне до сих пор кажется, что все это сон. Катафалк въезжает в ворота и медленно едет между рядами могил. Процессия движется за ним.

— Какая одаренная у нас была девочка, — дядя Эльвиры Игнатьевой Талгат Гумеров — один из немногих родственников, нашедший силы говорить. — Она ведь знала не только английский, но и арабский. Заняла второе место на конкурсе «Учитель года». Все время училась и готовилась к урокам. Все говорили, что у нее огромные перспективы… А когда все это произошло — она ведь не просто погибла, она закрыла собой ученика. Спасла чью-то жизнь. Вот ее главный урок. За три дня до трагедии Эльвира Игнатьева написала в Instagram: «Ты удивишься, как легко вставать с постели, когда ты счастлив». Незадолго до этого: «Просто ешьте, живите и любите. Затем с утра повторяйте каждый день».

Через полтора часа после прощания с Эльвирой Игнатьевой на мусульманском кладбище в массиве Константиновка начинаются похороны 55-летней Венеры Айзатовой, учителя начальных классов. Ее хоронят по мусульманским обычаям: сначала прощаются мужчины, потом женщины. Имам читает дуа. — Венера Султановна была моим первым учителем, — вспоминает Мехруз, длинноволосый парень в черном пиджаке. — Мы были соседями, и я часто бывал у нее в гостях. Вне зависимости от национальности, от религии она занималась со всеми учениками, которым что-то было непонятно. Оставалась с ними после уроков, приглашала к себе домой. До сих пор не могу поверить, что ее нет. Это была вторая мама, без преувеличения. — Она буквально жила в школе и жила школой, — рассказывает родственница Венеры Айзатовой Гульсина. — И она всегда хотела учить детей, знала свое предназначение. Когда мы были маленькими и играли во дворе, она играла учительницу — уже тогда. Венера Айзатова стала одной из первых жертв «казанского стрелка». Утром 11 мая уроков у нее не было, но она была в школе, проверяла тетради. Услышав выстрелы, вышла из кабинета и отвлекла убийцу на себя. Скольких учеников спасла этим — одному Богу известно. Семерых детей, которых спасти от убийцы не удалось, похоронили на четырех кладбищах в Казани и ее окрестностях.

# **Оскал** Советский районный суд Казани. Три часа после похорон. В зал заседаний под усиленной охраной заводят стрелка Ильназа Галявиева. Ему будут избирать меру пресечения. Он спокоен: не кричит и больше не называет себя «богом». Но он — улыбается: этот оскал, скрываемый медицинской маской, видно по глазам. «Ильназ, вы признаете свою вину?», «Вы раскаиваетесь в содеянном?» — Журналисты осаждают «аквариум». Стрелок лишь с презрением смотрит в их сторону.

Адвокат Александр Гиляжев подходит к подвешенному на «аквариум» телефону, жестом просит Галявиева взять трубку. Они говорят не более десяти секунд. Судья Эрнест Муртазин открывает заседание.

«Галявиев 11 мая 2021 года, не позднее 9 часов 30 минут, желая публично выразить свою исключительность и превосходство, находясь в здании школы, произвел не менее 17 выстрелов, в том числе — в охранника гимназии Мустафину 1958 года рождения, педагогов Галиуллину 1970 года рождения и Садыкову 2002 года рождения, учеников, <…> причинив им телесные повреждения в виде огнестрельных ранений различной степени тяжести», — зачитывает материалы дела следователь Дмитрий Макаровский. Он называет имена погибших детей: им по 14–15 лет. Самому младшему раненому — всего 7.

«Кроме того, Галявиев, находясь на первом этаже здания, установил возле кабинета начальных классов принесенное с собой самодельное взрывное устройство, начиненное поражающими элементами. И привел его в действие».

Следователь вскрывает важнейшую деталь: Галявиев купил дробовик 16 апреля 2021 года. В то же время сразу после трагедии бывший советник директора Росгвардии Александр Хинштейн заявил, что разрешение на хранение оружия он получил 28 апреля. Могло ли быть так, что на момент покупки разрешения у него не было? «За данные преступления предусмотрено наказание вплоть до пожизненного лишения свободы», — продолжает зачитывать ходатайство следователь и просит арестовать стрелка на два месяца. Прокурор поддерживает ходатайство. Адвокат — тоже. «Учитывая тяжесть содеянного обвиняемым и наличие доказательств его причастности к преступлению, сторона защиты полагает ходатайство следователя обоснованным». Сам Галявиев также заявляет судье, что согласен отправиться в СИЗО.

«Значит ли ваше согласие, что вы признаете вину?» — спрашивают у него журналисты, когда суд уходит в совещательную комнату. Галявиев лишь продолжает надменно улыбаться. Суд удовлетворяет ходатайство. Приставы, полицейские и бойцы спецназа «Гром» уводят «казанского стрелка» из зала. # **«Их жизням ничего не угрожает»** Белое здание республиканской детской клинической больницы охраняется полицейскими. Здесь сейчас находятся 14 детей, получивших ранения. Еще девять человек — пятеро детей и четверо взрослых — отправлены на лечение в Москву.

Врачам запрещено давать комментарии. С одним из сотрудников больницы мне удается поговорить неформально — когда он выходит за территорию. — Те ребята, которые лежат здесь, у них преимущественно не огнестрельные ранения, а порезы, ушибы, полученные при падении. Они не в тяжелом состоянии, их жизни ничего не угрожает.

На помощь казанским медикам из Москвы прибыли 39 врачей, в том числе анестезиологи-реаниматологи, хирурги, психиатры. Здесь же сейчас работают столичные психологи из МЧС. Раны Казани — это раны страны. Они не затянутся.