В среду Анатолию Быкову предъявили обвинение в подстрекательстве к совершению убийства по найму бизнесмена Андрея Неколова. Это ничего к сложившейся давно репутации Быкова не добавляет, и этого ждали. А вот возбужденное против него за день до этого уже пятое уголовное дело — теперь экономическое (о неуплате налогов) — хоть и кажется ерундой перед вменяемыми ему убийствами, все же дополняет недостававшими красками образ благотворителя и «народного олигарха». Быков всегда гордился тем, что бюджетных денег не крал, и всем, чем богат, делился со своим народом — ну так вот свежие данные, как это происходит. Взяли только три последних года, с 2017 по 2019 год (налоговый период), насчитали 77 млн рублей, неуплаченных им как физлицом (65 млн) и индивидуальным предпринимателем (12 млн).

Источники в МВД пояснили «Новой»: «Быков хранит деньги в офшорах. Но деньги ему нужны и в России. Как завести сюда?

Помимо того, эти иностранные фирмы передают право взыскания задолженности с фирм российских лично физическому лицу Быкову. Так он получает право на взыскание со своих компаний 2,2 млрд рублей. Это в период с 2017 по 2019-й. Взыскал он 720 млн, однако НДФЛ не уплатил. Кроме того, возврат займа в 216 млн производился на ИП, и тут налог с дохода также не уплачен».

Не менее чем вскрытая бухгалтерия героя, интересен и вектор следствия. Работа с экономическими материями призвана прежде всего закрепить доказательства по делу о руководстве Быковым преступным сообществом. Есть и еще одно. Управление экономической безопасности и противодействия коррупции красноярского главка МВД уже несколько месяцев разбирается с крайне запутанными схемами приватизации алюминиевого комплекса да и всей значимой красноярской промышленности. К концу 90-х вся она оказалась под Быковым. Затем империю раздербанили, но ее ядро — Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ) и Красноярская ГЭС, металлургический завод (КраМЗ) и Ачинский глиноземный комбинат — достались Дерипаске и вошли в «Русал» и Еn+, позже перешедшие под контроль казначейства США. Так вот, вектор — на доказательство криминального характера приватизации этих предприятий. Как прямое следствие из этого — вопрос о их национализации.

Эта цель не афишируется, но корреспондент «Новой» встречался со специалистами, разбирающимися с быковской экономикой, и весь наш разговор подтверждает наличие программы максимум, и утопичной она офицерам вовсе не кажется. Они прямо говорят:

Хотя бы по КрАЗу. (Прецеденты, пусть не в таких масштабах, были.) Ключевое здесь слово — «можно»: все понимают, что окончательное решение принимать не силовикам.

О том, что такой вариант вовсе не фантастичен, косвенно свидетельствует и довольно кислая реакция сотрудников службы безопасности «Русала». В МВД говорят, что те идут на сотрудничество со следствием по делу Быкова пока, в основном, лишь на словах. Причина, по всей видимости, одна: все это напрямую увязано на их сегодняшний бизнес.

Это уже не экономика — политика. И это следующие серии. Пока мы присутствуем при завязке этого сюжета. И сначала о личной быковской экономике: как он всего добился сам, не притрагиваясь к бюджету, и никого не обошел своей помощью и заботой.

В «Сосны», на берег Енисея (тут живут все красноярские богачи, тут и губернаторская резиденция, и одна из президентских) Быков переселился в начале нулевых, вернувшись из Москвы, где его осудили на 6,5 года условно. Понастроено им здесь куча всего: два жилых дома для себя (старый и новый) и дома гостевые, бассейн, тренажерный зал, футбольный манеж, офисные и охранные здания, гаражи, собачий питомник и т.п.

При этом, судя по публичной кадастровой карте и пояснениям, данным «Новой» следствием, в статусе жилого помещения зарегистрирована лишь одна постройка, за нее Быков и платит — видимо, для вида (ну и за землю, она оформлена официально). Строго говоря, Быков и не обязан все это регистрировать, у него всегда есть возможность доказать, что это объекты незавершенного строительства, однако такая копеечная экономия выглядит как-то не очень на фоне самой роскоши этих владений.

Еще нелепее — попытка продать это все незадолго до ареста: тогда в объявлениях под одним адресом значились, например, и четырехэтажный коттедж в 1 тыс. кв. м, и двухэтажный с 370 кв. м; «натуральный гранит и дерево», «эксклюзивный дизайн интерьера» — это цитаты. И это — на одном номере дома. Кто это купит? Площади некоторых зданий на его участке — больше 2 тыс.кв. м, зданий полно, о предназначении их можно только догадываться. Впрочем, часть их и часть земель Быков все-таки продал (или сдал).

Это чрезвычайно дорогой участок земли соснового бора на енисейском берегу. Не Рублевка, но уровень Сочи и Новой Риги.

Понятно, что вопросы тут не к нему — к городской власти, тогдашнему мэру Петру Пимашкову, заседающему сейчас в Госдуме, фракция «ЕР». (В 2011-м он и председатель горсовета Владимир Чащин, теперь депутат ЗакСа от «ЕР», вручили Быкову награду «За заслуги перед городом Красноярском», нагрудный знак и почетную грамоту — надо полагать, за отличный городок для иностранных туристов.)

Вот и в начале 1994 года, когда Быков решил построить дачу на родине, в Назаровском районе, местные чиновники посоветовали ему оформить документы на 4,3 га на юрлицо «под строительство базы отдыха для горожан Назарово» (все это есть в материалах расследования еще 1999 года). Актер и мастер рукопашных боев Владислав Демин, бывший депутат Госдумы, соратник Быкова и земляк, вспоминал о первых уроках стиля от Анатолия Петровича образца самого начала 90-х: «Он приезжал в Назарово на черной «девятке», в костюме «Адидас», в кроссовках «Адидас», весь в «Адидас». Это был шик. Производил на нас, назаровских мальчишек, завораживающее впечатление». (Демин же рассказывал, как потом братва летала в Москву за ремнями «Версаче»:

А уже в середине 90-х Быков будет прилетать в Назарово на вертолете. Дача соответственно получится с вертолетной площадкой, а также с павлинарием, бассейном, двухэтажным домом для охраны. Часовыми на вышки поставит друзей детства, а портьеры закажет в Голливуде. Когда в конце 90-х начнутся неприятности, перепишет резиденцию на одного из этих назаровских друзей. А когда в 2020-м начнутся неприятности вновь, ее выставят на Avito в посуточную аренду: 10 тыс. рэ в сутки.

Первые неплохие деньги — на черную «девятку» и «Адидас» — это плоды работы Быкова на левобережной барахолке. Павлины и портьеры из Голливуда — это уже резкий скачок в доходах на порядки. Это после вхождения Быкова на КрАЗ.

И вот экономика — как строилась дача. Только один эпизод из материалов следствия. Был у Быкова приятель Ольховский, заведовал каруселями — муниципальным учреждением культуры «Центральный парк». Вот Ольховский по-братски и перечислял деньги строителям быковской дачи. У Ольховского они понятно откуда — из бюджета города. Бюджет башляет через Ольховского детям — чтоб катались на каруселях и радовались. Быков Ольховского попросил, и тот 246 млн детских загнал за кирпич, бетон, щебень и крошку, плаху обрезную и т.д.

А к тому времени, когда Ольховский напомнил, что неплохо бы «Центральному парку» долг вернуть, Быков был уже в руководстве КрАЗа. И решил вопрос просто, вызвав своего еще одного друга Вадима Алексеева: КрАЗ задолжал инвалидному предприятию «Арарат» 9 млрд, так вот передай Хачатряну, что долг им частично отдадут, если он за Быкова отдаст его личный долг «Центральному парку». Алексеев вызвал двух бойцов, те нашли Хачатряна, отвели в сторонку и объявили: хочешь жить, отдашь 30% долга КрАЗа нам. Нарисовался вскоре Алексеев с реквизитами Ольховского, и в бухгалтерии «Арарата» написали бумагу об уменьшении долга КрАЗа на названную Алексеевым сумму.

До домовладений в «Соснах» и в Назаровском районе была крепость в Овинном на окраине Красноярска, и там происходила та же история: Быков и его приближенные не регистрировали дома, не ставили на учет, экономили.

Мэр Валерий Поздняков только в конце 1993-го узаконит отвод земли в 18-м микрорайоне Овинного, строительство же начнется там в 1992-м: научно-техническое объединение «Сантр» быстро воздвигает шесть огромных домов за единой крепостной стеной, обтянутой колючкой с часовыми на вышках. Тут плоскость без деревьев с дальним просмотром. Работники «Сантра», они же застройщики: Анатолий Быков, физрук из Назарова, незадолго до этого переехавший в Красноярск, Олег Стяжков (Киса), его первый здесь друг, Игорь Колчин (Колчак), Андрей Инин (Легкий), Александр Наумов (Пэтка), Юрий Демоев (Хоккеист). Последние трое входят к тому времени в самый близкий круг Быкова, и всех совсем скоро убьют, причем двух из трех — свои же, коллеги. Строительство, насколько можно проследить по документам, финансируется из одного источника, и только Быкову решать, кому здесь селиться.

Колчаку и Кисе в Овинном тоже, как и этим троим, пожить не удастся — они выйдут сами из проекта и тоже совсем скоро. Группировка братьев Колчаков примыкала к быковскому сообществу, но все же держалась особняком, а Киса, первый друг Быкова в Красноярске конца 80-х и начала 90-х, от него отдалился, создав свою ОПГ и в какой-то момент даже чуть не начал с ним войну, готовил на Быкова покушение.

Коттедж Инина после его исчезновения в августе 1994-го (его убьют вместе с еще одним быковцем — Дмитрием Герасимовым — свои) передадут Челентано. Это Сергей Исмайлов, к тому времени, середине 90-х, уже он ближайший друг Быкова.

Обстоятельства передачи недостроенного дома таковы:

Но тут же, в сентябре 1996-го, и Челентано пропадет (его убьют). И тоже через месяц он вдруг оживет, появится в Красноярске и доверит все права на дом Вадиму Алексееву (нотариус заверит). Потом дом отойдет к Виталию Марьясову, потом к Алексею Казерскому… Все эти люди — из быковского окружения.

Впрочем, с 1999 по 2008 год сам черт не разберет, какие регистрационные действия с этим именно коттеджем совершались. И, главное, все от имени пропавшего Исмайлова — нотариусы добросовестно заверяли: «Доверенность подписана Исмайловым в моем присутствии. Личность его установлена, дееспособность проверена».

Такие новые нюансы в истории десяти негритят.

Если угодно, есть политкорректный вариант — считалка про маленьких утят, которые решили попутешествовать через озеро за холмик и обратно. Их мама утка говорит «кря-кря», и каждый раз к ней приплывают на одного меньше.

Но, если что, зомби возвращаются. Имущество само себя не распределит в нужные руки. Исчезнувший 17 сентября 1996 года Исмайлов найдется в Москве. Зарегистрирован на ул. С. Мухиной, 3, 103. В 2003 году как законопослушный гражданин придет в органы и обменяет свой старый, еще советский, паспорт, полученный им на станции Козулька Красноярского края в 1987 году, на новый.

Номер паспорта 45 04 702968, выдан 8 февраля 2003 года ОВД Новопеределкино г.Москвы, код подразделения 772-037. Во всяком случае, эти паспортные данные зафиксированы в бумаге нотариуса, когда Исмайлов, грохоча костями, придет к нему 1 августа 2008 года, чтобы уполномочить на некоторые действия относительно своего красноярского имущества Дмитрия Ходоса.

Что тот потом с успехом и сделает.

Что нотариусы и паспортисты — и.о. мэра Красноярска Матюшенко и вице-мэр Игнатьев подписывали для призрачного Исмайлова через год и через два после его исчезновения бумаги, закрепляющие его права на дом, разрешали его ввод в эксплуатацию.

В 1999-м комиссия Колесникова начнет копать, на какие шиши построена крепость в Овинном, и как только получит некие сведения об их криминальном характере, наложит арест на четыре дома. Это ничему не помешает: 23 декабря 1999 года, более чем через три года после пропажи (убийства) Исмайлова и спустя несколько месяцев после наложения ареста на этот дом, госрегистратор прав Красноярского края выдаст на руки Исмайлову свидетельство о госрегистрации его права собственности на дом № 32 в Овинном 24 АЖ № 002838.

Веселые приключения зомбаков и общение с ними не нарушило душевного спокойствия чиновников и нотариусов. Почти все продолжают работать на своих постах как ни в чем не бывало.

А дома, предназначавшиеся Колчаку и Кисе, отойдут к Глебу Войтенко и Вилору Струганову (Паше Цветомузыке). Там тоже соответственно хозяева поменяются — после отъезда Войтенко в Америку и после того, как Цветомузыка начнет свою войну с Быковым и загремит в тюрьму. Дома перепишут на верных быковцев: Александра Чучалова и Ивана Меркулова.

Одно время здесь будет жить и еще один из них — Андрей Грабовский. Пока его на дороге в Овинный не расстреляют. Чудом спасшись, он сбежит из Красноярска. Киллер Александр Живица, паливший по нему, недавно рассказал, что убийство Грабовского ему заказали Быков и бывший милиционер Назаров, к тому времени уже официально перешедший из органов к тому, с кем до этого он много лет успешно «боролся», — к Быкову.

А еще Гляден — село под Красноярском, там у Быкова огромное хозяйство, земли и дома. А еще усадьба в Ялте. Уловки и ухищрения с недвижимостью не казались бы ни крохоборством, ни жлобством, если б говорили о другом богатом человеке, не Быкове. Богатые зачастую потому и богаты, что за копейку удавятся, и если есть возможность обмануть хоть на копейку — обманут. Но Быков — не тот случай. Ему не было нужды крохоборничать ровно с того момента, как он зашел на КрАЗ. Там на него обрушился поток денег. И продолжал не кончаться.

Дурнина — сорная трава, прущая, но не годная для корма.

Да, он делился, но всегда это было прицельно, с замыслом, публично, ему никто не рассказал о разнице между благотворительностью и собственным пиаром; дурнина перла, и он удобрял ею миф о крестном отце с человеческим лицом. В этой дурнине — и есть ответы на очень многие странности и искажения, случившиеся с Красноярском и красноярцами в 90-е.

И его самого этот прущий без остановки поток сломал — он почувствовал избранность. И с годами верил в нее все более убежденно. Сколько ни спрашивай о конкретике, о трупах вокруг него, будет втирать об ограбленном народе и жуликах вокруг, предателях в Кремле и собственной великой миссии. Один оперативник поделился точным наблюдением: «Его допрашивают об убийствах, а он не понимает. Что, дескать, вы ко мне с этой ерундой липните. Мы тут по земле ползаем. А он — летит. И разговаривает с тобой не как с человеком, а как с электоратом. Что-то задвигает тебе, чешет всякую ерунду — чтоб ты заразился и на его сторону встал».

Быков всегда выбивался из этой узкой группы, куда его забросило (крупный металлургический бизнес), политическими амбициями, общественным темпераментом, желанием народной любви. А деньги — ревнуют. И сейчас именно благодаря неуместности Быкова органы вновь взялись копать тайны приватизации 90-х.

Напомню: в приватизации КрАЗа и других предприятий алюминиевой отрасли наиболее удачно участвовали компании, состоящие в прямом родстве с торговыми фирмами, которые платили за металл, отгружаемый им заводами, фальшивыми авизо. Это конгломерат фирм братьев Черных и их партнеров. Вина самих Черных не доказана, быть может, не только они, вообще никто из их партнеров не хотел того, так получалось случайно, но факт, что на заводы приходил вместо денег воздух. Или деньги откровенно криминальные.

30 сентября 1994 года премьер Черномырдин дал поручение (ВЧ-П-30885) ФСК (Степашину) и МВД (Ерину) проверить факты, изложенные в моих статьях о приватизации КрАЗа и других предприятий алюминиевой отрасли; им же и Минфину, Центробанку, службе валютно-экспортного контроля, налоговой полиции проверить финансовую деятельность структур, участвующих в приватизации алюминиевой индустрии, установить источники их финансирования. Срок — месяц.

Поручение тогда не исполнили, и после этого и премьер, и президент Ельцин еще много раз возвращались к этой теме. Отчеты проверяющих и переписка ведомств занимают тома. Ничего не вышло. Олигархи полюбовно решили все: первых из них, братьев Черных, лишь не допустили до залоговых аукционов и отправили таким приемом прочь из премьер-лиги. Но цели у расследования, как понимаете, были совсем другие.

Ныне на эти темы рассуждать не боятся. Вот прямо сейчас и не только в Красноярске широко обсуждают утекшее письмо из администрации края с предложением к Генпрокуратуре проверить законность перехода в собственность «Норникеля» из федеральной собственности каскада ГЭС, речных судов, аэропорта…

Этот вопрос — пересмотр итогов приватизации — как завис над страной, так и висит третье десятилетие. И обращение к нему — прямое следствие дела Быкова.

О Быкове в связке с КрАЗом заговорили впервые вскоре после того поручения Черномырдина, осенью 1994-го. Дело в том, что пока органы ломали головы, как им ответить премьеру и как продлить срок проверки, ее объекты начали заметать и запутывать следы. Пакеты акций прячут — передают от одной структуры другой, потом еще и еще. Дальше и дальше, в Лихтенштейн. Но за два дня до завершении проверки юристы Черных узнают, что красноярцы воспользовались этой суматохой: отказались вносить соответствующие записи в реестр (его тогда вел сам завод), а далее и вовсе подрезали 17,5% акций из немногим более 20, которыми к тому моменту владели братья Черные и их партнеры. И записали их на себя.

Акций в бумажной форме не было, и играть с ними было легко — нажми несколько кнопок на клаве. И вот они уже твои. Та компьютерная забава, собственно, и породила феномен Быкова, образовав гигантские денежные суммы для его реализации.

На завод пропустили только московского юриста Сухолинского-Местечкина. Ему в кабинете гендиректора КрАЗа Юрия Колпакова в присутствии чекистов объявили: «вас освободили от прав владениями акциями завода».

20-процентный пакет акций КрАЗа государство в то время пока придерживало за собой, обещая продать на денежном аукционе, 51% акций отданы трудовому коллективу. И война шла за пакет, отданный за год до этого на ваучерном аукционе. Сохранил его протокол.

Эти споры касались чрезвычайно узкого круга, общественный же интерес представляет другое: 400 тысяч ваучеров привез в Красноярск Лев Черной.

Всем, у кого этот завод забирал здоровье, переплавляя его в чушки, всем им — даже если б все они объединились в порыве установить хоть видимость справедливости и устроить самостоятельно свою жизнь, — ключ от их города априори бы не достался. У них не получилось бы выкупить на свои ваучеры контрольный пакет и похоронить наконец этот ненавистный завод. Все отнятое у Красноярска вещество жизни — все эти ранние смерти, переполненный коечный фонд онкодиспансера, детских отделений больниц — и не могло вернуться городу, все это могло стать только золотом для каких-то отдельных единичных сущностей.

И вот 9 ноября 1994 года они столпились у проходной завода, вооруженные претенденты на золото, в которое переплавляют Красноярск и красноярцев. Поклацав зубами и затворами, москвичи отправились домой, и это стало началом легенды о Быкове. Нет, о нем и молодых людях организованной спортивности говорили и до этого. Но то были сказки о нем как о борце с уголовной идеей и синими персонажами.

Так он поднялся до давних народных чаяний, до затаенной и сокровенной сибирской думки, самой заветной и сердечной. Скачок в совсем другое качество.

Тот, из преданий, Быков имеет немного общего с реальным — и до той краткой войны, и после Быков замечательно сотрудничал и с Черными, и с прочим московским бизнесом. И в действительности это были временные разногласия, причем сугубо денежные, и никакой идеологии, никакого патриотизма, никакой этой лабуды.

А раз так, спустя некоторое время пошла война уже между красноярцами, пробившимися в хозяева КрАЗа: Колпаковым, Дружининым, Ратниковым, Быковым.

Патриотический фронт ожидаемо раскололся. Деньги к 1997 году кончились, бизнес разбился в черепки:

Колпаков и Ратников намеревались и дальше отстаивать суверенитет от братьев Черных. Но коллаборационисты Дружинин и Быков, выступавшие за возвращение Черных с их связями и бесконечными деньгами, одержали верх.

Быков: «Сегодня обе стороны поняли, что лучше худой мир, чем большая война. […] Мы выросли и созрели, чтобы разговаривать на равных и принимать решения, нужные заводу, городу, краю, России». Лев Черной и Василий Анисимов снова рулили на КрАЗе, а Быков все продолжал нести прежнюю чушь о единственном в России независимом заводе, о сохранении сибиряками енисейской державной цитадели. И нести это убежденно, точно сам во все это верил.

И вот еще: «Я на фальшивых авизо не рос, ни копейки бюджетной не взял. Государство само виновато в появлении Черных. А сейчас ему надо с Черными садиться за стол переговоров и договариваться, как развернуть алюминиевую промышленность в сторону России, а не Израиля».

Это перевод стрелок. Сел за стол он. То, что тогда держали за государство, все же до залоговых аукционов Черных не допустило, а Сосковца, лоббиста Черных, — до премьерства (он был реальным претендентом, и не только на премьерство). Тогда, воспользовавшись коробкой из-под ксерокса, всю эту камарилью вместе с Коржаковым поперли из игры.

Когда осенью 94-го Быков с Колпаковым порывали с Черными (а ведь Черные их и подняли, уличного вожака и вожака комсомольского, до алюминиевых баронов), — это была копипаста с осени 1993-го, когда Быков начал войну с криминальными авторитетами — с теми, с кем прежде делил стол и трапезу. В начале 97-го Быков вместе со своим другом, председателем совета директоров КрАЗа Геннадием Дружининым, боролись уже с Колпаковым, вчерашним союзником по войне с Черными. А 29 октября 97-го Дружинина лишили поста председателя, его обязанности стал исполнять Быков.

И при этом Быков говорил и продолжает говорить, что его часто предавали.

Быков всегда хотел себя видеть Робин Гудом и Зорро, заступником и мстителем за всех обездоленных и обманутых, и чтоб другие его видели таким. А не обычным упырем. Так совпало, что и народ тогда тоже не мог без надежды, тоже нуждался в вере в Красную армию, что появится на горизонте.

Но никого и ничего уже не было, никакой Красной армии. Остались только деньги и производные от них. Пиар. Даже мертвецы из быковских воскресают исключительно по денежным вопросам.

В 90-х Россия отказалась выяснять источники денег, на которые приватизировали ее алюминиевую индустрию. Счастливому будущему надлежало наступить, несмотря на фальшивые авизо и горы трупов. Деприватизации боялись, считая ее равноценной возвращению коммунистов и гражданской войне. И разговор замяли. Будущее наступило. Некоторым на горло, но все же сложилось общее мнение войной это не считать.

Так стал возможен Быков, к концу 90-х подобравший все ценные активы центра Красноярского края. А потом Дерипаска, захапавший вовсе все, до чего дотянулся. А потом — контроль США над алюминиевым комплексом России.

И вот сейчас следствие по поводу жизненного пути Быкова неизменно упирается в ту муть, о которой и поныне говорить не особо принято.

Быков слишком увязан на то время — это его спасало раньше, это вполне может спасти и сейчас.

За трупы пусть ответит, а капиталы трогать и выяснять их происхождение – себе дороже. Это большое дело здесь и сейчас – уметь тормозить на том, что на поверхности, на трупах, то есть на следствиях, а причинам позволять оставаться во тьме. На ней тут много чего зиждется, ее шевелить нельзя.