Ничего такого не случилась, а могло бы. Разумеется, я не к тому, что перед Березовским оказались бы новые вводные, «семья» отвлеклась бы на иные задачи, и передача власти в Кремле могла пройти по-иному и с иными. Дело не в этом. Триумф Лебедя в Красноярске в 1998-м стал первой за долгие десятилетия победой черни над государством. Кампания строилась на эксплуатации самых низменных чувств и инстинктов — и это бы ладно, этого всегда хватало. Но в нее влили рекордную массу черных денег олигархата, что и определило итог. А потом Быкову, спонсору генерала, тот стал мешать. И его начали сносить той же чернью — и то был бы уже контрольный выстрел, государство тогда бы кончилось точно. По крайней мере, на одной седьмой части России, в Красноярском крае.

И судьба края, возможно, и страны, как выясняется, оказалась тогда в руках двух красноярцев — 31-летнего Андрея Черкашина и Юрия Хонина, на 6 лет младше.

В СИЗО-1 Красноярска по поручению московского следкома состоялась очная ставка между Быковым и Игорем Еловским (Елкой). Она касалась (косвенно) похищения в декабре 1998 года и убийства Черкашина, а также (уже впрямую) последовавшей затем ликвидации вероятного убийцы Черкашина красноярского кикбоксера Хонина (Ван Дамма). Поскольку его труп найден в Одинцовском районе Подмосковья (позже на этом месте разместится Военно-патриотический парк культуры и отдыха ВС РФ «Патриот»), дело ведет ГСУ СК Московской области. Хонин состоял в группировке Сергея Блинова (Блина), а она входила в быковское сообщество.

Если верить Еловскому, убивал Хонина своими руками Блин. Елка ему помогал — попросил его об этом Быков. А затем Елка летал к нему на доклад и отвечал на подробные расспросы, как все прошло.

Вскоре после этого Блин пройдет в депутаты от быковского блока. Начнет писать законы для Красноярска в горсовете, потом для всего края в региональном Заксе.

Три окна

Черкашин — недоучившийся студент и один из «центровых» бизнесменов Красноярска 90-х. Не по размерам активов, а их географическому (да и смысловому) местоположению в городском сообществе. Затем — видная фигура в администрации губернатора Лебедя. Таинственное исчезновение Черкашина — самое громкое преступление конца 90-х в крае. Лебедь возвращался к нему всякий раз, заводя речь о противостоянии с быковским сообществом. Но тогда за этими репликами стояла лишь политика,

Черкашина убили потому, что у него был ключ от Лебедя. Черкашин почти полгода возил чемоданами и коробками на машине из Москвы в Красноярск — четыре тысячи км с гаком в один конец — черный нал, удовлетворявший выборные амбиции генерала. Получи быковцы от Черкашина документы и информацию, Лебедю объявили бы импичмент.

Но Черкашин был жесткий парень, упертый. А если б не такой, если б он генерала предал?

А если б Лебедь с Быковым помирились, и Лебедь стал бы президентом империи березового ситца? Кем бы при нем стал Быков? Недавно он не совсем в шутку размышлял на тему «если бы директором ФСБ был Быков». Директорствовал в ФСБ тогда Путин, пришлось бы уволить.

Коробка из-под ксерокса в Москве 1996 года, вытащенная на свет, произвела сотрясение политической системы. В Красноярске 1998-го из тьмы тащили десятки таких коробок.

Владимир Пастухов, откликаясь, в частности, на исследование «Новой» мифа Быкова, пишет о «безальтернативном мафиозном государстве»:

• «у русского общества на рубеже веков не было «хорошего» выхода из девяностых, все равно было бы государство, в фундамент которого залита адская смесь из силовиков и криминала»;
• «если бы к власти тогда не пришли "питерские", то, вполне возможно, сегодня в Кремле "быковали" бы "красноярские"»;
• «если бы сорвался этот сценарий, то реализовался бы какой-нибудь другой, похожий, где роль "питерской матрицы" сыграл бы какой-нибудь еще "уникальный симбиоз" спецслужб и оргпреступности. Дело не в сорняках — земля проклятая».

Пастухов прав: «дело не только, а может быть и не столько в Путине и его соратниках». История России — чугунная карусель с деревянными коняшками, со свинцом и жирной землей, с тройным запасом прочности, по ГОСТу. Не Путин был бы, так Лебедь — красноярское время опережает московское, и красноярцы еще в конце 90-х пересмотрели краткое содержание того, на что потом вся Россия будет лупиться следующие два десятилетия.

Однако есть нюанс. После заметки «Тела давно минувших лет» мне написал сын Геннадия Хайдукова. Сейчас это уже мужчина, а я его помню совсем маленьким, хохочущим на снегу под июльским солнцем 2003-го и летящим: вместе с ним и Геной гоняли на горных лыжах в Приисковом (Кузнецкий Алатау).

Повторю, что ему ответил.

В начале 90-х Геннадий Хайдуков (1965 г.р.), Андрей Черкашин (67-го) и Сергей Зырянов (60-го), существуя каждодневно бок о бок с быковскими, со всеми мерзостями Красноярска того времени, начали бизнес на троих. Эти трое, собственно, и были окнами возможностей для России. Шансом схода со ржавой карусели. Вранье, что в 90-х у амбициозной молодежи была одна дорога — в бандиты. Этим национальный характер в критический момент не исчерпывается. «Проклятая земля» дает альтернативы. Их по тихой грусти вытаптывают, она — снова. Их снова топчут. Да так, чтоб сквозь них прорастали наши вековечные елки да осины. Может, все-таки не земля проклята?

Знаете, это как у Ремарка «Три товарища» читаешь о таких же парнях из 1928 года и удивляешься, неужели это те самые немцы, что потом бережно будут сгребать в кучи ношеные детские сандалии?

Перенсона, 9

Самый эпичный красноярский пожар нулевых случился поздним вечером 27 января 2006-го. На Перенсона, 9, горели итальянские шубы, шиншиллы и баргузинские соболя — «Лайф» слыл тогда, пожалуй, самым дорогим магазином. Пламя переливалось от оранжевого до голубого, искрило, вздыхало в мехах. Захватило весь магазин и по вентиляционному коробу, а далее через перекрытия в санузлах пришло в квартиры пятиэтажки («Лайф» — с его торца, на первом этаже и в подвале). Лопались стекла в окнах, шел снег.

Этот магазин размещался на площадях Зырянова. Ночью здесь настанет единство дикого холода, тишины, темноты, гари. Быстро вырастут сталактиты и сталагмиты.

Летом того же 2006-го вспыхнет соседняя «Березка» Хайдукова. В декабре 2006-го — пожар в соседнем «Балкане» на черкашинских площадях.

Пожар всегда конец чего-то. А вот как эта история начиналась.

В самом начале 90-х магазины продавали на открытых аукционах — кто больше даст, того и тапки. Давали эти трое. Все в то время держались друг друга. Тогда это казалось столь же возможным, как в советскую эпоху соображать на троих. Из этого заблуждения, что бизнес (жизнь) и деньги (власть) можно поделить по-братски или по справедливости, родилась знаменитая, первая такая в Красноярске, сеть магазинов «Березка». Они брали кредиты и загребали на торгах все, что им казалось прибыльным.

Они ломали чужие схемы. И им из темноты шипели. Из темноты спрашивали: «А эти там есть?»

По вечерам их друзья подтягивались к Перенсона, 9, — выносили, если лето, кресла на улицу, пили чай или водку, смотрели на девиц — самый центр, студенческие тропы, у Оперы (театра оперы и балета) к вечеру собирались все.

Самые модные магазины у них в самом центре, самые крутые тачки, и все со страстью и азартом, и все напоказ. В такой кипучести тоже была добавленная стоимость и смысл (о котором еще Пушкин все сказал, так что не будем). И абсолютная безбашенность — ведь вокруг Красноярск начала 90-х, упыри с заточками, калашами, масляными глазами.

Эти трое чувствовали мимолетность и воздушность момента, и выпендреж был тревожным. И лишь в этом они схожи. Гена — весельчак и оторва. Прямиком из хроники, кино, книг начала 60-х, из 12 апреля 1961-го, та же улыбка, те же отношения с жизнью. Насколько непростым был в общении Андрей, настолько легким — Генка. Не зря, видимо, держались вместе так долго — баланс чугуна и пуха. Андрей — закрытый и жесткий, из не очень благополучной семьи и не самого приятного, темного города Тайшета, и сам с темной историей из 1989-го: драка в кафе в центре Красноярска, нож, противник, скончавшийся от «тяжких телесных», однако Андрея допрашивали лишь в качестве свидетеля, обвинение не предъявляли, и в 1991-м дело прекратили «за отсутствием состава».

И Сергей — человек совершенно отдельный, явление. Лишь пара штрихов: футбольный турнир на Северном полюсе, куда он привез детдомовцев, космонавтов, рокеров, кого только не…; первое в России официальное признание себя миллиардером, и первое же, еще до отпуска Ельциным цен, обязательство давать бесплатно одиноким старикам Центрального района Красноярска хлеб

Зырянов прыгал с шестом, и никто в России еще не показывал такой стремительной динамики в результатах, то же в начале президентской гонки 1996 года: с нуля в 38 регионах откроются его штабы, он, по замерам, обойдет Черномырдина, но по личной просьбе Татьяны Дьяченко с дистанции сойдет.

А тоже ведь развилка была. Впрочем, сейчас не про страну, а конкретных ее людей: их тогда, удачливых бизнесменов, жизнь еще не трамбовала, не втаптывала, и все еще были живы и легки.

Кассир Андрея и Гены раздавал их деньги по своему усмотрению, проигрывал в казино по-крупному. Когда гигантская недостача выявилась, ему сказали: «Отдавай машину, квартиру и вали подальше».

Хотя, конечно, никаким имуществом денежная брешь не закрывалась.

Что в итоге? Андрея с Геной нет. Невостребованный страной Зырянов ушел в какой-то момент не только с экранов ТВ, но вообще из публичной жизни.

Быков стал губернатором негласным. И народ по сей день видит в нем спасителя и призывает в губернаторы официальные.

Ни один российский бизнесмен не стал для народа героем, для него они — и почти всегда совершенно справедливо — упыри. Или марсиане. Вот крестный отец, к которому на поклон идут сначала лавочники, а потом сенаторы, — ясный и понятный идеал.

Втроем и по одному

Бизнес на троих — это бомба, когда взорвется — неизвестно. Тем более, если эти трое молоды, деятельны, амбициозны и ни в чем уступать не намерены. Они успели — предложил Сергей, а Гена с Андреем согласились — разделиться до того, как начались конфликты. Но оставались рядом. И физически: бизнес распилили на три равные части, но эти части соседствовали. Даже по первому этажу и цоколю Перенсона, 9, это было видно. Все было их, потом стало так: с торца «Лайф» остался за Зыряновым, посередине «Березка» досталась Хайдукову, а помещения с другого торца, где позже откроется самый лучший (по тем временам и еще надолго) сербский ресторан «Балкан гриль», отошли к Черкашину.

У всех них кроме торговых и офисных площадей было еще полно всего — акции угольных разрезов, лесопилки, склады, производственные базы, гаражи, набитые строй- и сельхозтехникой, легче сказать, чего у них не было.

А чего-то все же не хватало.

Гену и Андрея начали обшкуривать и равнять под общий ранжир первыми. Генин брат Виктор Зубарев, тоже родом (1961-й) из маленького городка Ужура, чемпион края по боксу в своем весе (63, Быков выступал в весе 67) в те времена терся еще не в Госдуме и не в правительстве края, а рядом с быковцами. О нем надо подробнее, он в этой истории еще не раз появится.

Итак, Зубарев наводил порядок в Центральном парке Красноярска, где до этого сожгли кафе, игровые павильоны, библиотеку, всего 14 строений; ежедневно только зарегистрированных в милиции преступлений здесь происходило по полтора десятка — грабежи, разбои, беспричинные избиения. С Зубаревым здесь появился и Быков, установили дежурства в парке боксеров, проводили бои на зеленой эстраде, на танцевальной площадке.

Поставили карусели и катали детей и пенсов. Самих уже захватило и несло на той, чугунной и свинцовой,

Потом Зубарев объявился на Поле чудес — рынке КрасТЭЦ. Там сначала китайцы, а когда они нас бросили, мигранты из Средней Азии одевали, обували, кормили весь Красноярск. Зубарев вступил во владение рынком на пару с Блином (тем самым). А потом подался в депутаты. Подавал, кстати, на меня в 1998-м в суд (потребовав за моральный вред 50 млн, а на следующей странице иска уже 150 млн): Зубареву не понравились две фразы в моей заметке. Что он один из организаторов фонда «Вклад», который возглавил Быков (по тем временам это, видимо, Зубарева компрометировало). И, во-вторых, что он находился на месте разборок ОПГ, когда десятки боевиков с огнестрельным оружием, топорами, битами открыли стрельбу и махач посреди бела дня на рынке КрасТЭЦ, но, учитывая депутатскую неприкосновенность, в УВД Зубарева не забрали.

На суд он однако не приходил, далее от иска и вовсе отказался и ходатайствовал о прекращении дела. Потом, как ни в чем не бывало, много раз давал мне комментарии на животрепещущие темы, и я не отказывался с ним говорить — все же не живодер, думающий человек, каких во власти было поискать. Падение начнется позже.

Зубарев, конечно, бандитом никогда не работал, бизнесмен (о размытых гранях между тем и этим — не сейчас). Таких в реальности в Красноярске начала 90-х было немного, кто брал кредиты и шел на аукционы покупать недвижимость. Еще Лоскутов — он умрет в 2015-м в московском хосписе, а за этот отрезок времени успеет создать феноменальную газету «Комок» — ни до, ни после в России таких не было. И вот они — плюсуйте сюда и Черкашина с Хайдуковым — по приглашению Кудерко (тоже один из «центровых» бизнесменов начала 90-х) соберутся в «Соснах» (правительственных дачах) и попилят весь город. Договорятся, кому что. По понятиям.

Не поехал на тот раздел мира из «центровых» только Зырянов. Он устраивал свою жизнь как праздник и его совсем не интересовали чьи-то мнения на сей счет. Его, видимо, просто перло, как тогда говорили. (Но у него было, конечно, секретное оружие).

Бандюки клацали зубами и играли желваками. За два года до эпичного пожара в «Лайфе» два грабителя, связав сторожа, вынесли оттуда 82 шубы. А впервые павильон при «Березке», еще тот магазин на троих, где как в сельпо вповал бельгийские сапоги и шоколад, японские двухкассетники, германские микроволновки, обнесли быковские Сергей Исмайлов (Челентано) и Руслан Исламов. Похожий сценарий: со сторожем договорились, дали в глаз ему для вида, связали. Это вранье, что Быков собирал вокруг несудимых — тогда еще быковские не вошли в пору своего господства, поэтому дело раскрыли и состоялся приговор.

Потом каждый соберет вокруг себя ровесников (1970–71 г.р.) и пожнет свой урожай: Исмайлов, ближайший друг и соратник Быкова, — в Красноярске (см. «Новую» № 63), Исламов — в Минусинске, возглавив местный филиал ОПГ Татаренкова (сам Татарин базировался в Саяногорске, на другом берегу Енисея).

Восхождение Исламова на криминальный Олимп в заштатном пыльном городке будет кратким, уложится в два летних месяца 1994 года. Но ярким. 27 мая нашинкуют свинцом авторитета Тереха, негласного хозяина Минусинска. Затем, расстреливая его друга Лобана, убьют парня, только что закончившего школу (а Лобановский выживет, и на очной ставке откажется опознать киллера, хоть и видел, кто в него стрелял, и знал его — городок маленький: корпоративная солидарность).

Убьют уркагана Шестакова, а заодно и его приятеля. Потом приехавшего в Минусинск московского авторитетного деятеля Мустафу и также заодно с ним еще одного случайного человека: устроились на лавке, попинали «мерс» Мустафы, сработала сигналка, но тот лишь выглянул с балкона. Попинали снова и остались стоять у машины.

Затем настала очередь авторитета Никитина. К нему в квартиру полезли ночью. И снова — халтура, безразличие, убийственный, буквально, непрофессионализм: не разглядев, кто спит в темной комнате, расстреляли сестру Никитина и ее сожителя.

Ну а 24 июля начался разгром ОПГ Татаренкова: Бакурова взяли на Предмостной после расстрела Наумова и младшего Войтенко, по следу киллеров пошли, и Исламова надолго поставили на паузу. Вместе со всеми его минусинскими друзьями. На скамью подсудимых с одной школьной скамьи: вместе занимались боксом, качались, вместе били баклуши на рынке, раздавая билетики торговцам и втягиваясь в коммерцию. Из обычных семей, работали без гонораров. Быт убогий, общежитский, только бесплатная кормежка в кафе, девочки. Выдавали ствол да машину. Парням с Предмостной, в кого они стреляли, кто тоже был вместе со школы и даже с детсада, повезло немногим больше. Машины им давали помощней и попонтовей, некоторые даже успели перед смертью на Кипр слетать.

А рядом — Черкашин и Хайдуков — родом из таких же советских бедных семей. У Быкова перед глазами был Телятников, его друг с юности, с Назарова — тоже удачливый бизнесмен, он открыл свою «Мечту», спорящую с «Березкой», тут же, с «Березкой» поблизости.

Ни у кого из тех бизнесменов, тех пассионариев в итоге ничего хорошего. Постреляют, прирежут, задавят, сами себя загонят, сами себе на горло наступят. Все эти рассказы о случайной удачливой покупке и затем перепродаже вагона с какой-нибудь ерундой и далее последовательный рост… Кто в это верил, кто в это верит? Уж точно не бандосы, и им надо было все сразу. И многие из них, лязгавших челюстями, выжили.

И вот в тот момент — такого больше не будет никогда — они постоянно все пересекались друг с другом, хищники и жертвы перепутались, звенья пищевой цепи, прежде строго, колючей проволокой вытянутые, смялись, кипели, переплавлялись.

Три города

Рассказы бизнесменов о тех временах

И о Зеленогорске, бывшем потайном острове ядерного архипелага Красноярске-45, где раньше делали оружейный уран, потом топливо для АЭС. Родном городе Еловского, давшего показания на Быкова в связи с убийством Хонина.

Ребята 1970-71 годов рождения служили в спецназе внутренних войск «Витязь» и потом такой же дружной армейской командой пошли бандитствовать по всей стране, от Москвы их след до самых окраин. Это они получали заказ на Быкова, а потом переиграли и вчетвером убили Ляпу. Тогда Лебедя (не губернатора, а одного из той четверки, награжденного медалью за подавление тюремного бунта в Сухуми в 1990-м) Новиков, телохранитель Ляпы, убил, судьба Бычкова неизвестна — он был ранен в челюсть и то ли не выжил, то ли спрятался, Баюров и Купин отсидели. Брали и их главного Юрия Андронова. Андроновцы — их так и называли.

Ребята 1972-73 годов рождения пошли к Быкову и Паше Цветомузыке. Кто-то, как Алексей Гузанов (Кокос) двинул еще дальше на дно — депутат Госдумы сначала от ЛДПР, потом от ЕР.

…Серебро и жесть, и кислота, алюминий и свинец, Блин и Ван Дамм, Елка и Челентано, броня 600-го «мерса» и колун. На Предмостной, чьих принцев поубивают и чьи принцессы уедут в Америку, в конце 90-х бывший официант ресторанов «Красноярск» и «Турист» и будущий депутат от блока Быкова Владимир Владимиров откроет легендарный ночной клуб «Наутилус», где, помню, бандиты заказывали для «представителей краевой администрации» (те пили с ними рядом) сначала «Ушаночку», а потом «Братва, не стреляйте друг в друга». Губернатором уже будет Хлопонин, а чиновники действительно будут заказывать коллег.

Знаете, как бандиты звали эфэсбэшника Мутовина? «Дядькой». Дело не в возрасте, они с Быковым ровесники. Имелась в виду дворовая аристократия далеких веков, воспитатели мальчиков в дворянских семьях. Да, Мутовин воспитывал, мирил, направлял.

А что считал Мутовин — не знаю. Возможно, что это все его агенты. Хотя если они и были агентами, то не только его.

Средневековье, арканарские хроники, все вместе и все рядом, при Лебеде еще и охота на ведьм и торговля индульгенциями — жуликов и бандосов запирали, они откупались, их отпускали. В то время, пока Лебедь с Быковым дружили, Мутовин был вице-губернатором. Что выкристаллизовалось к нулевым, известно. Действительно, вариантов у России будто и не было.

Тройные убийства

Татарин в home video 1999 года, обращаясь к Быкову: «Помните тех четверых ребят, зарытых в землю? Вы сказали, что они приехали под видом бизнесменов, а вам показалось, что они хотят вас убить». И в 90-е, и до сих пор источники из разных силовых ведомств и спецслужб рисуют картины, расходящиеся в деталях. Четверо или трое. Из Братска или тюменские. Впрочем, это непринципиально, если знать финал, он у всех сходится: парней зазвали на шашлыки, вывезли за КрАЗ, и убили, одного не сразу — пытали, дознаваясь, кто их послал.

Если придерживаться того, что записано в деле, приезжих было все же трое (Шаевский, Акбашев, Есаулков) и они из Нягани. Прибыли по душу афериста Полещука с погонялом «Биттнер» — торговал этим бальзамом. Если только из утюга его в те времена не рекламировали (звезды 90-х рассказывали: «Биттнер»пей, и у тебя все будет ништяк). Полещук накидал кучу народа, в т.ч. в Тюмени, и троица прибыла получать с него от имени какого-то банка.

А Полещук своим адресом указывал «Красноярск, Перенсона, 9». Вот коллекторы в «Березку» и заявились. Кто тут главный? Давай напрягать Черкашина. Где твой Полещук? С подходом простым, как у себя в деревне:

Но Черкашин-то был непростым. Еще раз: они партнеры с Хайдуковым, у того брат Зубарев, Зубарев партнер с Блиновым, блиновцы опекали Хайдукова и соответственно Черкашина. Однако и тюменские прежде чем соваться в Красноярск, прокачали вопрос в Москве, им обещали помощь и поддержку Колчака (сидел в Тулуне вместе с Япончиком). Он и встретил тех ребят и поселил рядом с «Березкой» в гостинице «Красноярск». В вотчине Быкова. И Колчак, и блиновцы — быковские. И вот какие-то непонятки с приездом тюменцев: как это — их быковцы встречали, от Быкова те заселились, а теперь разводят быковского коммерсанта, центрового, самый крутой магазин?

Тюменцы пожаловались, что старорежимные тетки, еще работавшие в гостинице, не дают им водить в номер проституток: нам бы квартиру, чтоб девчонок вызывать. Один из колчаковцев отвозит тюменцев на Воронова.

И о компаньоне Зубарева Блинове. Вор в законе Петруха (Александр Бахтин) вторгался в сферы интересов Быкова. Но ему повезло: в 1994-м отправили не на тот свет, а в ссылку — из глубины сибирских руд в Петербург. Выдавили. Вообще в Красноярске «синим» места не было. А до этого убили его младшего брата Виктора, известного шулера — из Енисея в одной из деревень ниже Красноярска тогда достали три трупа — всех зарезали в бане, обмотали колючей проволокой с грузом и кинули в реку.

Виктор Бахтин был игровой, и появилась у него идея, что все, кто играет, должны ему отстегивать в общак. Началось это после его проигрыша в Москве в 1988 году 400 тыс. рублей – и он прилетел собирать деньги, чтобы «не уронить честь Красноярска». Насобирали ему 240 тысяч. Немалые деньги тогда. И тут, говорят, Остапа понесло… Говорили, что его могли зарезать коллеги за попытки обложить данью. Наверное, просто так совпало, что с этого момента у балагура Блина вдруг появляется авторитет среди серьезного криминалитета. Такой влиятельности не мог достичь даже Паша Цветомузыка — хотя у того и бригада огромная и боеспособная была, и множество громких дел, и доходы. Но он сам-то что? А у Блина помимо подкупающей вечной улыбчивости был очень тяжелый холодный взгляд. Человека, способного убить.

Блин тоже был игровым. В казино его не было только по понедельникам и, как он сам рассказывал, если вдруг случалось так, что он проезжал мимо церкви — в тот день уже не играл. Когда он выигрывал в казино машины — заведения часто их выставляли для привлечения клиентуры — тут же раздаривал, сам на них не ездил.

…Андрей пропадет ночью 20 декабря 1998 года. Пытали ли его перед тем, как убить? Этот вопрос не может не родиться — см. бэкграунд сообщества.

Гену похоронят 20 декабря 2003-го, ровно через пять лет: зарежут в подъезде. Зубарев на похоронах скажет:

Незадолго до этого среди бела дня на выходе из «Березки» (Перенсона,9) застрелят близкого к Быкову главу теневого клана Октая Ахмедова.

Впервые в него палили еще в ноябре 97-го — выжил; снова стреляли, взрывали, только теперь наповал.

Все это была какая-то резиновая, скачущая, многоразовая смерть, непонятно, когда запущенная — то ли в гражданскую войну 90-х, то ли еще в 1917-м, пули все скакали и летали, как воробьи.

Черная касса

Когда в край залетит Лебедь — чтобы из Красноярска проторить дорогу в Кремль, Зубарев — первое лицо в местной «Чести и Родине». Сводя Лебедя и Быкова, он примерял на себя пост министра иностранных дел (при президенте Лебеде) — такое было ощущение.

Быковские начнут работать на генерала. Край расколется. И трое бывших компаньонов тоже. Зырянов публикует в местной прессе резкое заявление, что приход Лебедя в губернаторы чреват фашизмом, а Черкашина Зубарев привлечет на ответственную работу — водителем к лебедевскому серому кардиналу Виктору Новикову. Андрею расскажут о двух бесследно исчезнувших до него шоферах, пошутят:

Потом, когда Новиков станет ключевым вице-губернатором, контролирующим аппарат Лебедя, я попытаюсь встретиться с ним, потом еще и еще — но это вообще никому со стороны не удавалось, затея, предупреждали люди из окружения генерала, изначально безнадежная. Поэтому лишь косвенные свидетельства:

Новиков полагал, что у него — авторские права на генерала (комплекс Пигмалиона) и ревностно их охранял. Полковник ГРУ, специализация — разжигание мятежей на территории врага. Могущество его основывалось на связях с московскими олигархами и на том, что, используя их проблемы со здоровьем, он мог влиять на принимаемые ими решения. Непосредственно за ним стояла группа Бориса Иванишвили (если Быков стал вице-президентом «Роскредита» в 1997-м, Иванишвили его основывал). Наверное, Новиков был прав, не встречаясь с посторонними. Магия голоса за кадром, как в первых передачах «Что? Где? Когда?» — пока Ворошилов не появился в кадре. Тараканища, пока не вылез на свет. Великого и ужасного Гудвина:

Черкашин стал курьером между столичными банками и Красноярском, возил черный нал. Доллары в упаковках американских банков, новые, номер к номеру. Зубарев руководил всей избирательной кампанией. Хотя были и другие штабы, независимые от него питерцы — группа Большакова и московские имиджмейкеры, представлявшие американскую компанию Young & Rubicon, у тех была своя стратегия и бухгалтерия.

Вал пришедших черных миллионов размывал Красноярск в жижу, «хрусты летели и летели». Самая денежная и шумная региональная кампания. Красноярск, собственно, ни при чем, решалось, кому отойдет Кремль после Ельцина. Олигархи бились с кланом Лужкова-Примакова. Отвечая жителям Ачинска на старте кампании, кто и как его финансирует, Лебедь сказал:

«Поименно не скажу, потому что эти люди состоят у меня в партии, работают и зарабатывают деньги, и так же, как и вы, немножко жулики. Поименно называть их не стану — к ним завтра прокурор придет. Непонятно? Могу еще раз то же самое повторить: ну это так называемые "серые" деньги».

Война началась не внезапно. Гроздья гнева набухали начиная с инаугурации Лебедя, с июня 1998-го напряжение полгода росло без разрядки, Лебедь выделяет Новикову (как главному по нагнетанию) охрану: «Эти ребята скоро начнут стрелять». Быков: «К декабрю здесь (в краевой администрации – А.Т.) и духа московского не будет». Слова эти относились прежде всего к Новикову, так и вышло. «Вице-губернатор оккультных наук» осенью уже перестал показываться в Красноярске, а в декабре его отставка совпала с открытием боевых действий.

Черкашина к тому моменту из водителей Новикова производят в зампреды комитета по госимуществу Красноярского края, в функциональных обязанностях — подбор кандидатур в управленческие органы унитарных предприятий и советы директоров АО с госучастием. Жизнь удалась: это не бизнес, где каждый день то ли на краю, то ли уже за краем.

19 декабря 1998-го в семь вечера он уезжает из «Сосен» (куда его, пацана, когда-то приглашали договариваться, надеясь поразить пафосом, а теперь он и тут обитал на правах хозяина) в ДК Красноярского алюминиевого завода. Там гуляют корпоратив, совмещенный с чествованием ФК «Металлург». Отмечать победу в зональном турнире второго дивизиона собирается человек пятьсот, водка рекой, многие потом свидетельствуют о похожих ощущениях: точно цель была всех упоить до невменяемости. Рядом пьют быковцы и лебедевцы, бандитское сообщество и краевая администрация. Война уже начинается, через неделю, 28 декабря на пресс-конференции Быков ее объявит официально, прилетит Березовский, все будет, как заведено, но уже сейчас понятно, чем этот последний совместный банкет грозит — их будто специально собрали вместе в последний раз.

С праздника Черкашин засобирается в полночь. Звонок жене: скоро приеду. С этого момента — тьма. Незапертый джип обнаружат на следующий день во дворе на Аэровокзальной — это далеко от ДК.

Зачистка

Через 8 месяцев, 12 августа 1999 года, в Подмосковье, на 55 км Минского шоссе, в лесу у второстепенной дороги находят труп.

Захоронят как неопознанного. Следом похоронят дело — никаких версий и зацепок. О том, что это было и кто тот неизвестный, даст официальные показания спустя 20 лет Елка. Он к тому времени будет сидеть: в 2015-м ему дадут 10 лет, но срок уже заканчивается. Елка даст показания официально впервые прошлой осенью, весной будет передопрошен, сейчас полностью их подтвердит на очной ставке с Быковым.

Елка состоял в ОПГ Паши Цветомузыки не на последних ролях, с Быковым был близок — на видео 1995 года дня рождения быковского боевика Исмайлова (Челентано), где собрались десятки лучших людей города (не вся знать и не весь свет, но весь цвет точно) какое-то время они сидят вот так: именинник, слева Быков, справа Елка, далее Тельпяков, друг детства, тоже у Цветомузыки в ОПГ. Тельпякова убьют, Исмайлов пропадет без вести, Елка сидит, Быков сидит рядом, ждет суда.

В первые месяцы 1999-го быковское сообщество рассеется по миру. Команда «Шухер» прозвучит заблаговременно от местных прикормленных ментов и спецслужбистов: самого Лебедя никто не боялся, да и первого замглавы МВД Колесникова не особо, он сюда уже приезжал и ничего не увидел. Но сейчас Кремль решает поддержать Лебедя в боданиях с Быковым, «семья» будет отжимать алюминиевые активы, и силовики сразу вдруг Красноярск разглядят. Сравнят его с Дагестаном, при этом утверждая, что в Красноярске — «все круче». Что такое Дагестан в 99-м? Там шла война, и калаш был у каждого мужчины.

Такая артподготовка предваряла прилет комиссии Колесникова. Все будет не по-детски — предупредят всех, начиная от уличной гопоты до хозяина города. И быковцы затеряются в складках местности, разлетятся, кто куда. Залягут, как озимые.

… Начало августа 99-го. Быков ждет своего часа в Венгрии, Блин коротает век в Германии, Елка в Москве. Спустя 20 лет, в сентябре 2019-го, он расскажет, что ему раздастся звонок от Быкова:

— Все, что скажет сделать Серега (Блинов), ты сделай, помоги ему.

— Хорошо, без проблем.

— Встреть его в аэропорту. Он тебя сам наберет.

Приехал в Шереметьево, встретил. У Елки тогда – черный Mercedes G55, Гелендваген, пятилитровый мотор.

Блин, кидая сумку в багажник, спросил: это у тебя что?

Елка: канистра с бензином – в основном передвигаюсь на 98-м, а он редкость, НЗ всегда стоит.

Елка юлит, не хочет сидеть за этот эпизод. Он, конечно, спецом взял бензин, выполнил указание, хотя непосредственно в убийстве и сожжении и не участвовал. Но в теме был, понимал, что делает. Елку трижды отбили на полиграфе: он пособник, но не участник, стоял у машины, когда все произошло. Ему такую задачу и поставили: выполнить просьбы Блина.

Переночевали у Еловского в Крылатском. На следующий день встретили в аэропорту Хонина, прилетел из Сочи. Елка лишь визуально знал его, близко не приятельствовали, и поехал далее по своим делам, оставив Блина и Ван Дамма отмечать встречу в районе Рублевки в «Царской трапезе». Вечером они ему позвонили, и он за ними приехал.

Поедем, говорят, прокатимся. Сели и раскурились гашишем. Ехали минут 20-30. Потом красноярские оперативники подсчитают — так и выходит: 99-й еще год, ночь, «гелик» — за это время тут, за пятидесятой верстой Минского шоссе, и должны были оказаться. Притормозить попросит сам Хонин — отлить. Блин перед тем, как покинуть салон, возьмет удавку и над коленями проверит ее на прочность, резко и коротко разведя руки — он сидел спереди, и Елка это видит. Потом Блин вернется за канистрой. Через 10-15 минут выйдет из леса окончательно. От него будет пахнуть гарью.

И сразу в Германию. А через 2-3 недели Елка полетит в Венгрию, где Быков его будет спрашивать:

— Ты помог, ты точно уверен, что не инсценировка?

— Да, он его убил, точно уверен, не похоже на инсценировку.

Такие фразы фигурируют в допросе и на очной ставке.

Когда комиссия сибирского цирюльника Колесникова затупится и сдуется — гора родит мышь, какие-то смешные обвинения, Блин вернется в Красноярск. В ноябре 2000-го его отравят в кафе крысиным ядом. Подлечится, войдет во власть, сначала городскую, потом краевую. Потом снова уедет в Германию, где ему пересадят печень. Умрет сам, своей смертью, в 53 года — в марте 2017-го.

Елка потому, вероятно, и разговорился. Блину уже пофиг, а чем Быкову грозит восстановление этого эпизода его легендарного пути, пока неясно. Если в деле о расстреле Наумова и Войтенко исполнители свидетельствуют о прямых его указаниях на убийство, то тут — лишь просьба помочь Блинову, а потом расспросы.

Сыщики предполагают: понимая, что звено Блина установлено, а значит, могут потянуть за него и дотянуться дальше, Быков дал команду зачиститься, оборвать цепочку. Свои косяки сам Блин и устранял. Быков понимал, что его другу ничто человеческое не чуждо, и он может пожалеть своего парня — сам ведь его присмотрел и брал на работу. Поэтому приставил к Блину Елку и потом перепроверил, как все прошло.

Когда Елка назвал район Подмосковья и дату, красноярские сыщики нашли дело о неопознанном трупе. Дальше — дело техники. Труп сгорел тогда не полностью. По сохранившейся татуировке отец (родители Юрия Хонина переехали из Красноярска в Тамбовскую область) сына опознал.

Ван Дамм

Блин работал на КрАЗе, играл в футбол и в 90-е стал президентом футбольного клуба «Металлург». В тот вечер 19 декабря 1998-го он был распорядителем торжеств.

Быков уезжает рано, у Блина же с Черкашиным происходит стычка. Но они расходятся, пьют дальше. Черкашин звонит домой, что скоро приедет. Садится пьяный за руль, застревает тут же в сугробе, ему помогают выехать, а потом берут его и закидывают в другую машину – хонинскую «восьмеру». Больше его никто никогда не увидит.

Закроют сторожа с ДК, и он расскажет, что видел, как скотчем замотали кого-то и грузили в машину. Будут установлены, помимо Хонина, еще шесть участников той суматохи вокруг чиновника. Кто толкал, кто закидывал тело. Все — из окружения Блинова. И эти шестеро живы до сих пор, один в Германии, пятеро – в крае. Тогда их всех начинают закрывать — как только прибывает комиссия Колесникова: четверых сразу, троих объявляют в розыск. Со временем всех, кроме Хонина, переловили.

Итак, Черкашина то ли в полусознании, то ли вовсе без сознания повезут на машине Хонина. Якобы домой. Услуга пьяному водителю. Предварительно зафиксированному скотчем (не шотландским, а натуральным китайским, каким еще детей здесь крепят к санкам). С Хониным и Черкашиным в машине были еще двое, сыщики знают, кто.

До этого вечера Быков остановил Черкашина в холле ЗакСа. При людях высказал претензии: он его сюда поставил, и Черкашин ему должен как земля колхозу. В данном случае — документы о движении нала во время выборов Лебедя. Черкашин ответил грубым отказом. Дескать, он теперь государственный человек и никому ничего не должен. У Быкова, говорят, аж желваки заходили. Когда он волнуется — губы трясутся, а вот челюстями плотно работает, когда злится.

Была ли команда сработать Черкашина, не было, но Быков с корпоратива уехал, а Блин, видимо, заряженный был под разговор на ту же тему. «Черкашин снова грубанул, Блин бы его урыл там же, тем более Черкашин был пьян», — говорят очевидцы.

Но народу полно. Водка продолжала литься рекой. И Черкашина вывезли. И снова разговор, видимо, не получился. Может, и не хотели убивать — только вытянуть документы и информацию. Но или документов у него уже не было, или он не собирался их отдавать.

Возлюбленная Хонина потом расскажет, что в конце декабря 1998-го он был подавлен, замкнут, на себя не похож — несмотря на то, что у нее 25 декабря день рождения. Начала расспрашивать и поняла: что-то произошло. Юра отвечал уклончиво, но она примерно понимала, с чем это связано: он не работал, а деньги были всегда, квартиры они снимали хорошие, машины менял постоянно, про Блинова, с кем он рядом был, слухи ходили. А тут повсюду начали трубить о громком исчезновении Черкашина. На прямой вопрос ответа не последовало, но по его реакции она догадалась.

С февраля, когда быковцев и, в частности, блиновцев, причастных к исчезновению Черкашина, начали глушить, Хонин уйдет в бега. 19 марта, как сейчас выяснено, он улетит в Москву, потом в Сочи. Его девушка туда к нему прилетит, там понесет, он будет обещать: все утрясется, и я вернусь, потерпи. Но она откуда-то знала, что больше не увидятся. Когда она вернется в Красноярск из Сочи, он позвонит последний раз — спросит, как добралась.

Казначей

В августе 99-го сразу после зачистки слабого звена на сцену выходит Юрий Быбин, казначей предвыборного лебедевского штаба (замначальника по финансам). Тот, кому Черкашин сдавал доллары, въезжая в Красноярск. С Андреем не получилось, получилось с Быбиным: он обнародует ксерокопии документов, расскажет публике о черной кассе, объясняя свою смелость как раз исчезновением Черкашина: дескать, выхода нет. Но это ложь. С того момента прошло почти 9 месяцев, а понес он правду народу только тогда, когда все следы к Быкову были стерты, и смерть Черкашина связывали уже только с Лебедем, его боязнью импичмента.

И вот главный кассир на выборах (до этого — работа в Сбербанке, начфин в УВД края, свой банк) расскажет, что вместо положенных по закону 417 тыс. рублей (около $67 тыс.) потрачено $2,3 млн, и это треть от реальных затрат, москвичей профинансировали еще на $1,5 млн, питерцев — на $3 млн.

Быбина, как и Черкашина, в выборный штаб позвал Зубарев. Ему Быбин по окончании кампании и сдал документы черной кассы (за исключением нескольких папок, где его личные подписи). Зубарев бухгалтерию сдал дальше — лебедевскому аппарату. Быков немного не успел: позже Зубарев переметнется снова на его сторону, но в тот момент все будущие враги были еще в одной лодке.

После откровений Быбина быковцам требовалось признание крайизбиркомом факта подкупа избирателей. Тот поначалу отказывается рассматривать представленные Быбиным ксерокопии документов. Суд его заставляет. 26 августа избирком приступает к проверке. Спустя неделю его глава Георгий Кострыкин сообщает: копий недостаточно, хорошо бы подлинники. На этом сюжет вроде завершается, Лебедь в эти дни уже начинает «ломать хребты» и «брать быка за рога». До этого Быков пользовался депутатской неприкосновенностью (уехав все же за границу), но назаровский прокурор Дерменев постановляет взять Быкова под стражу. Краевой прокурор пока отказывается ставить свою подпись, но лишь пока, вопрос решат, Быкова объявят в международный розыск. Безрезультатный до того момента, пока Быков не начнет раздавать интервью. При пересечении венгерско-югославской границы его арестуют.

В декабре 1999-го придет письмо — не только мне, еще в редакцию местной «Вечерки».

Ничего не сбылось. Кострыкин остался жив. И через несколько дней стране представили преемника.

Как Лебедь, тот рассорился первым делом с Березовским, как Лебедь и до того Хома Брут, взялся чертить вокруг себя магический круг, чтобы равноудалить олигархов — точнее лишь говорить об этом, как и Лебедь.

Как Лебедь спустил деньги, завалившие край благодаря дефолту, а затем высоким ценам на металлы, также бездарно будут профуканы нефтедоллары.

Это к вопросу о запасе прочности отечественной истории.

Тем не менее Черкашин кажется не только «центровым» бизнесменом Красноярска 90-х, но «центровой» фигурой и новейшей истории России. Не только по месту исчезновения (в центре РФ), но и по смыслу — у него в реальности был ключ не от Лебедя, а от будущего России, на нем, если б не его мужские качества, она могла бы споткнуться, пойти по альтернативному руслу. Просто Черкашин менее известен, чем Березовский.

Кажется, «правильной стороны» тут не найти: Черкашин, младший из тех троих сыновей (и отцов), Иван-дурак, попал в какую-то сказку и пять месяцев возил черные миллионы. Что ж тут альтернативного? Лебедь повторял кампанию Ельцина 1996 года. Тогда лимит расходования средств у кандидатов в президенты был $3 млн. Сколько потратил Ельцин? А Лебедь сколько? Если только в Красноярском крае затем в разы больше? Блин возглавил комиссию по культуре и спорту в региональном парламенте, ну так в правительстве России разве не было министра спорта с погремухой Ротан? Один воздух, одна страна. Березовский или Цветомузыка делали что-то, чего прежде не делала российская власть? И все же в предложенных обстоятельствах в те дни (а это была не одна ночь, не одна схватка) Черкашин не предал генерала, хотя от генерала к Быкову выстраивалась очередь.

И Иван-дурак переломил тогда сюжет.

Хотя, конечно, значения для российской истории это не имело и иметь не могло — чугунная карусель не остановима. Но кто сидит, вцепившись в коняшку, а кто идет поперек всех этих центростремительных и центробежных сил, противопоставляет незыблемым законам физики свою волю, «понятия» ли, данное другому человеку слово. Не хочет быть просто телом.

Президент Ельцин впервые прилетел в Красноярск летом 1994-го, и — просто совпадение — то был первый пик массовых убийств, уличной войны.

Второй раз — перед выборами 1996-го. И тот визит запомнился по эпохальному молчанию, в котором сидели рядом Ельцин и Астафьев на родине писателя — в деревне Овсянка (это чуть выше Красноярска). Перед этим местные власти хотели отговорить предвыборный штаб Ельцина от этой встречи: Астафьев был настроен сказать Ельцину всю правду. Штаб рискнул. И они сидели и молчали. И так долго… А что говорить? Кто еще в России чего не понимал? И все в России понимали, что нужно как-то иначе, и ничего не получалось. За пятницей здесь идет суббота, за холодом зной, и всегда в России все будет так. А потом Ельцину дали посадить рябину. И он запел.

И потекла у него слеза. Это все видели, кто был рядом. И она оставляла не мокрый след, а борозду. То ли такой слой грима телевизионщики наложили, то ли настолько концентрированная, как кислота, была эта слеза.

А песня — неслучайная. Про выбор.

Песни у нас правильные. И разговоры — о роли личности в истории и нужде России в системных изменениях. Правильные, но вечные. Россию вновь консервируют и вновь замкнули только на одну личность, причем уходящую — как бы то ни было.

В «Брате» по всему фильму и сквозь него, по российским 90-м едет полупустой трамвай. Остановку на улице Перенсона, у трех компаньонов, горожане называли «Переноса». Здесь было место пересадки на трамвай, идущий от Оперы на другой берег, перенос. Народ перекатывал у их магазинов. Рядом с ними и их друзьями, вынесшими кресла на улицу, если солнце.

Берега на самом деле отличаются — еще Чехов по дороге на Сахалин это заметил, река тут граница миров. Запад и Восток, Опера и Предмостная, рестораны «Красноярск» и «Турист», быковавшие спортсмены и «синие», две погоды, равнина и горы, стык нескольких ландшафтов, разных и по-разному живущих людей (что видно хотя бы из сводок МВД и избиркомов). И все же один мир, один свет, а хотелось переноса в какой-то другой, пусть не такой красивый.

В 90-х трамвайные пути на коммунальном мосту разобрали, но какое-то время некоторые еще слышали, а кто-то даже видел железного летучего голландца, едущего на рассвете по мосту.

Итоговые суммы перенесены. «Переноса» состоялась. Но не та, что виделась, и не так. Один из бывших товарищей Андрея и Гены — он тоже из бизнеса ушел — не так давно, но еще до ареста Быкова, неожиданно спросил: что делать, когда заходишь в камеру, а тебе под ноги бросают полотенце?

Почему-то именно это его мучило: в одной из самых модных городских кофеен он вдруг оказался меж двух групп, каждая человек по 20 — здоровенных быков, обсуждавших, ровно как в 90-е, свои дела.

Заказывали себе смузи и латте.

Еще в прошлом и позапрошлом годах почти все значительные предприниматели из 90-х Красноярска выставили свои активы на продажу. Сейчас статус «sale» регулярно подтверждается.

В сербском «Балкан гриле», открытом на площадях Черкашина уже после его гибели, любил — вплоть до нынешнего ареста — по вечерам бывать Быков. Принимал гостей города, иностранцев. Наследники Черкашина лишь сдают помещение в аренду, ничего личного.

Красноярск