«Министр не ездит на вызовы, ему морду не бьют»

«1 августа перед работой вызвал врача на дом с давлением — жена намерила 186. Гипертоник я. Дали больничный. Через несколько дней на работу вышел, больничный предъявил, мне его оплатили уже. А сегодня, 17 августа, в обед приходят ко мне начальник отдела кадров, юрист и еще какая-то женщина, ведут видеосъемку и сообщают, что 1 августа я был на работе в нетрезвом состоянии. И требуют предоставить в связи с этим письменные объяснения», — Александр Казак хоть и знал, что, рассказывая правду о работе на скорой, рискует, не представлял, что в ответ сработают так грубо.

Казак — водитель мурманской скорой, герой публикации «Новой». Ночь после ее выхода он провел в ИВС — задержали под предлогом ненадлежащей тонировки на стеклах машины. Задержали очень «вовремя» — Саша как раз ехал на подстанцию глянуть, правду ли сказал давеча региональный министр здравоохранения: мол, очередь на госпитализацию в ковидные отделения почти рассосалась, а работа скорой налаживается на глазах. Все увиденное Казак выкладывает в блог. И отснятые им кадры слишком часто опровергают складные слова чиновников.

«Я же правду говорю, я же много раз предлагал публично: пусть министр поработает с нами смену, со мной — я все покажу, расскажу, все как есть!» Министру здравоохранения региона Дмитрию Панычеву Казак и правда не раз на своих видео предлагал поработать вместе, тем паче что чиновник по специальности — анестезиолог-реаниматолог, работа на скорой ему бы нашлась. В конце концов, коллега Панычева из Калмыкии Юрий Кикенов ушел же работать в ковидный госпиталь на две недели — и оттуда разглядел то, чего из министерского кабинета не видно.

Мурманская область стала едва ли не единственным регионом в стране, где в разгар пандемии отпуска получили и глава профильного ведомства, и сам губернатор Чибис. Дружественные последнему социальные медиа с умилением постят фотографии с губернаторского отдыха на море. Медики, которым он еще 19 марта объявил, что из-за ковида их отпуска отменяются, особого умиления не испытывают. Меж тем область с почти 12 тысячами заболевших и 121 умершим от ковида (летальность — 1,02 %) устойчиво занимает высокие места в коронавирусных антирейтингах.

Об умерших медиках Минздрав по-прежнему стыдливо молчит. Нет, две смерти — реанимационной сестры Томары Бочкаревой и анестезиолога Геннадия Сухова — ведомство признало, но сделало это только после журналистских запросов и публикаций. Что до страховки для заболевших коронавирусом медработников, получают ее те, кому очень повезет (если можно говорить о везении применительно к ковиду). Согласно имеющемуся в нашем распоряжении письму замминистра Инги Анисковой от 11 августа,

На фоне тотальной незащищенности на скорой появился независимый профсоюз. Лидеры — герои публикаций «Новой»: водители Игорь Чижов и Александр Казак. За месяц с небольшим в объединение вступили более сотни их коллег — и медиков, и таких же водителей. Очевидный симптом: люди пытаются получить помощь, потому что от государства они ее уже не ждут. Больше того, именно от государства и приходится их защищать.

Игорь Чижов показывает мне график смен на ближайший месяц. На разграфленной «простыне» нет ни одной подписи — люди получают переработки без всякого приказа и согласования. Кстати, Минздрав это признал и после жалобы профсоюза обязал руководство скорой научиться исполнять 113-ю статью ТК РФ, которая регламентирует привлечение к сверхурочной работе. Нюанс в том, что это фактически совместительство: бригады работают более интенсивно, потому что их мало. Но оформлять людей на полторы ставки дорого.

— Александр Казак на пальцах объясняет мне особенности оплаты труда на мурманской скорой. За переработку он получит меньше, чем за обычные часы, а измученные работой без отдыха люди умирают прямо за рулем.

«Недавно хоронили коллегу. Приехал на вызов, бригада обслужила пациента, возвращается, а он уже синеет. Я написал в прокуратуру и трудинспекцию, а мне говорят начальники: “Вы же не макароны возите, вы жизни спасаете!” А мы-то сами подохнуть, что ли, должны?» — в сердцах бросает Игорь Чижов.

«Панычев же не приезжает на вызовы, ему морду не хотят набить», — заводится Казак. Про «морду набить» — это из жизни, пациенты, прождавшие скорую по двое с лишним суток, иной раз пускают в дело кулаки.

«После того как люди добились выплат президентских надбавок, видимо, начальство решило, что нас слишком много, и наконец сделало отдельные ковидные бригады. Если ты не в такой ездишь, то страховку при заболевании не получишь: ты же якобы не работал с ковидом. А то, что в комнате отдыха на подстанции одновременно двое с ковидной бригады и двое с обычной, — неважно, — говорит Александр. — У диспетчеров вообще ни масок, ни перчаток, им ничего не дают, даже премии, хотя к ним ежедневно подписывать путевки приходят все, едут в том числе ковид-бригады. Мы — линейные — на температуру не ездим. Ну, как не ездим: если температура у человека, но он говорит, что не выезжал за пределы области, то его может и линейная обслужить.

Или едем на травму — а потом у человека ковид выявляется. А мы от него поехали к старику или ребенку — как были, необработанные».

«Оказалось, что мы к войне не готовы, — констатирует Чижов. — На южной подстанции каждую неделю берут мазки у персонала. Но там есть подсобный работник, у которого не берут, — не положено. А тут смотрю — пропал. Оказывается, он уже с запущенным ковидом лежит. Я сам узнал, что болен, 7 июля — а тест у меня был аж от 30 июня. Все это время я на работу ходил».

«В Североморске работал в начале лета, мне там дали маску тряпичную, говорят:

На спине костюма одноразового шутки ради нарисовали пропеллер, как у Карлсона. Через месяц-полтора он обратно пришел — застиранный, в пакетике», — добавляет Саша.

После жалоб сотрудников вместо одноразовых масок, которые надо регулярно менять, на смену стали выдавать один респиратор. После смены их складывают под бактерицидную лампу — и потом разбирают вновь. Минздрав разъяснил, что так и надо. Но люди не верят в безопасность таких СИЗов.

Пару недель назад, после моего очередного разговора с членами независимого профсоюза, Игорь Чижов долго объяснял мне, что они не против власти, не за войну, они — за решение проблем, о которых эта самая власть, может, еще не знает. А люди на земле готовы рассказать, показать, доказать. Потому что в медицине не бывает трудовых споров в чистом виде: все происходящее в ней в конечном счете сказывается на пациентах, особенно если речь — о бардаке и неспособности обезопасить персонал. «Мы же готовы к диалогу», — как мантру повторял и Казак в эфире местного независимого радио. Видимо, обвинение в пьянке на работе и стало ответной репликой в этом диалоге.

Что ж, уволить одного из ярких лидеров протеста — идея не новая, правда, трудно реализуемая. В самом деле, доказать, что Казак одновременно лечился от давления и пьяным исполнял служебные обязанности — да еще притом, что никакого освидетельствования ему по понятным причинам не проводили, — дело сложное. Но если у чиновников от медицины нет более важных забот в период пандемии, то можно предположить, отчего в области столь высоки заболеваемость и летальность.

«Новая» обратилась за комментариями в пресс-службу регионального Минздрава, там лаконично ответили, что «администрацией областной станции скорой медицинской помощи проводится служебная проверка».

Мурманск