Мама Леры лежит на ИВЛ. «Очень тяжелая пневмония», — отвечают по телефону. «Готовьтесь», — добавляют доверительно. По вечерам Лера стоит около больничного корпуса и надеется увидеть лечащего врача. Вдруг тот забыл про мамино давление или про сердце… Месяц назад мама попала в больницу с инфарктом. За день до выписки в палату положили женщину с сильным кашлем — так рассказывает Лера. Тест показал «плюс».
Мурманская область снова в десятке регионов с максимальным суточным приростом инфицированных COVID-19. Сейчас в области вдвое больше заболевших, чем было на стройке в Белокаменке. Ежесуточный прирост — 150–180 случаев. Больше 30 смертей.
Карантин для приезжающих отменен, работает все, кроме общепита, бассейнов и зрелищных организаций. Вечерами в супермаркетах не протолкнуться, у кофеен, работающих на вынос, очереди, лавочки в скверах заняты.
«У папы три положительных теста, он на больничном уже две недели, в самом начале приходила врач, прописала арбидол. С тех пор никого. Мы отвезли его на КТ. Поражение легких — 50%. Позвонили на горячую линию Роспотребнадзора. Там сказали, что госпитализируют только тяжелых. Потом сказали, что нас оштрафуют за нарушение самоизоляции», — Евгения буднично рассказывает, как пытается спасти 67-летнего отца.
Скорая не везет не потому, что не хочет, — скорее всего, некуда. В начале июля часть пациентов областной больницы с подтвержденным коронавирусом и КТ-1 погрузили в пазик и вывезли из больничного городка. «Долечиваться» их положили в помещении бывшего института.
Установили сестринский пост.
Пациентам сказали: раз в день на обход будет приезжать врач из соседнего города Кола — больше некому.
Так областная больница высвобождала часть коек для более тяжелых пациентов.
На скорую поступает по 700 коронавирусных вызовов в сутки. В области всего тысяча ковидных коек. На вопрос «Новой», какова сейчас очередь на госпитализацию, оперштаб региона не ответил.
«Однажды не вышла на смену»
Каждое оперативное совещание у губернатора начинается с отчета главы Минздрава области о дополнительных ковидных койках. Открыли еще 40, 50, 120… В начале пандемии минздрав региона убеждали бросить все ресурсы на переоборудование под коронавирус одной крупной больницы — создание ковидного госпиталя. Чиновники посчитали это нецелесообразным.
На деньги крупного бизнеса койки открывали едва ли не в каждой райбольнице. Теперь практически некуда везти ни ковидных, ни всех остальных. Коронавирус поселился в кардиологиях и роддомах.
Снова вернувшись к идее концентрации коек в одной точке, на миллиард федеральных денег под Мурманском построили госпиталь а-ля палатка, который пожарные считают опасным. Чиновники опасность отрицают, но и везти пациентов в шатер из баннерной ткани не торопятся. Везут туда, где еще принимают.
Оксана Карельская
оператор приемного покоя в городской больнице (Мурманский областной клинический многопрофильный центр)
— Скорая сначала везет на КТ в областную больницу, а потом к нам. Здесь берут мазок, анализы и помещают в бокс. Если через пару дней приходит положительный ответ, перевозят в другие больницы, когда там койка освобождается. Ждут. Сидят на кушетках, на каталках, на стульях. Долго сидят. Некоторые пишут отказ от госпитализации и уходят.
А вот что написано в пресс-релизе оперштаба области:
«Правительством Мурманской области была введена практика обеспечения противовирусными препаратами пациентов с подтвержденным коронавирусом при лечении на дому».
И еще — из доклада регионального министра здравоохранения Дмитрия Панычева: «Увеличено количество патронажных бригад для больных с COVID-19. Сейчас эта система позволяет обеспечить наблюдением и лечением до 400 человек в день».
Евгения дозванивается до поликлиники. Ей говорят: врач, конечно, не придет, но можем выписать антибиотики — пусть папа сам зайдет в регистратуру, заберет рецепт.
«Когда умерла сестра из реанимации, мы толпой пошли к главврачу. Он говорит: у нас ковида нет», — Оксана рассказывает о смерти младшей медсестры Томары (так в паспорте. — Т. Б.) Бочкаревой. Ее имя в списке памяти погибших врачей под номером 82. Однако никаких официальных сообщений о смерти медика не было.
Коллега Бочкаревой на условиях анонимности (полные данные, должность, место работы — в распоряжении редакции) рассказала следующее:
Коллега погибшей медсестры Томары Бочкаревой
«Бочкарева Томара Викторовна, младшая медсестра. Работала со мной в смену весь июнь. Но однажды не вышла на смену. При мне ей звонили, сказала, что заболела и не выйдет.
Позже стало известно, что она находится в приемнике нашей же больницы, с пневмонией. Уже тогда было понятно, что ситуация не очень. Ее определили в нашу терапию. Позже перевезли в Кольскую ЦРБ, где она и скончалась.
Каждый раз, когда ей звонили коллеги, голос у нее затухал все больше и больше. И вот в конце июня ее не стало. Страховые выплаты не заплатят, так как начальство считает, что она заразилась не на работе».Оперативный штаб области, куда «Новая» адресовала вопрос, от коронавируса ли умерла медсестра Бочкарева, ответил молчанием.
«Сейчас ситуация плачевная»
— Нам говорят, что мы непрофильное учреждение, и поэтому нам не положены президентские доплаты, — продолжает Оксана Карельская. — Я не медработник, хотя медстаж мне идет, но мы в приемном покое все контактируем с пациентами. Идут пневмонии круглосуточно, не то что поесть — в туалет некогда сходить.
Первая женщина с ковидом 2 апреля к нам поступила по поводу другого заболевания. При поступлении нормально все было, а 6-го числа легкие — уже матовое стекло. 8 апреля умерла.
Около 10 «плюсов» у нас — каждый день. Мы не ковидная больница — а к нам везут. Пускай уж двухъярусные кровати поставят — как в бараке.
Оксана говорит: медики боятся идти на работу. Пациенты после многочасового ожидания проклинают тех, кто оказывает им помощь. Обещают жаловаться. А изможденные сотрудники отвечают:
«Пожалуйста, жалуйтесь! Может, хоть внимание на нас обратят».
«Один ИВЛ на больницу»
16 июня пациентку Д. (полные данные — в распоряжении редакции) скорая доставила в областную больницу с двусторонней пневмонией в тяжелом течении на фоне подтвержденного COVID-19.
29 июня она выписана «с положительной динамикой». В заключении по результатам осмотра указано: «Коронавирусная инфекция. В связи с отсутствием возможности госпитализации в центр инфекционных заболеваний МОКБ — решение вопроса о переводе в инфекционный госпиталь через минздрав».
В эпикризе подробности: «Госпитализация 29.06 в Печенгскую ЦРБ, перевод согласован с главврачом».
Чуть более месяца назад чиновники заявляли, что в Печенгской ЦРБ нет условий для приема ковидных.
Нет «красной зоны», нет обсерватора, нет отдельного входа. В листе консультации терапевта, консультирующего Д. уже в городе Заполярный, где находится Печенгская ЦРБ, 3 июля внезапно появляется двукратный отрицательный ковид-тест. КТ показывает «матовое стекло».
4 июля тест снова положительный — не только у Д., но и у трех медработников ЦРБ. А уже 6 июля Роспотребнадзор останавливает работу терапии и хирургии.
Наталья Черномашенцева
младшая медсестраПеченгской ЦРБ
— На днях экстренно отменили операцию из-за положительного теста у операционной сестры. Отделения для лечения коронавируса у нас нет. Один ИВЛ на всю больницу, не считая операционных.
Александра Иванова
младшая сестра реанимации
— 9 июня мужчину выписали из терапевтического [отделения] в Никеле, с 11-го по 15-е число он был у нас. Только 15-го числа нам сказали, что он положительный.
Результат у него был еще от 9-го числа, просто потерялся. И мы лечили его от сердца, а у него была «корона». Когда его в тяжелейшем состоянии отправили в Мурманск, спасти уже не смогли. «Красной зоны» у нас нет.
Когда у кого-то выявляют коронавирус, мы его в палате ширмой из одноразовых простыней отгораживаем.
Александре за месяц работы с ковидом пришло 3500 рублей. На работе объяснили: это «благодарность главврача за помощь в мытье отделения». В ответ на жалобу «Госуслуги» прислали ответ: «Вам было перечислено 3500 рублей за фактическое нахождение в отделении реанимации пациента с положительным результатом COVID-19».
«Задержка на вызов до 80 часов»
— Бывает, вызов: упал, травма, приступ, — мы летим. Открывают: «Вы извините, мне нужно мазки сдать, температура. Просто вас иначе долго ждать». А мы без костюмов, — говорит Александр Казак, водитель скорой.
Раньше работал на ковидной, сейчас на линейной. Казак стал звездой инстаграма после того, как в ответ на радужный отчет министра Панычева о ковид-ситуации записал видео и рассказал, что на подстанции осталась одна бригада.
Казак предлагает министру отстоять смену в его бригаде — тем паче что Дмитрий Панычев по специальности реаниматолог. Мол, пусть сам услышит проклятия и брань, которыми все чаще встречают медиков, приехавших через сутки-двое после вызова.
Александр Казак
водитель скорой
— Я это обращение записал не для него, я к людям обращаюсь. Пусть люди поймут, что мы не чай пьем, не на подстанции сидим, когда им плохо, не мы виноваты, что они без помощи.
После того, как водителям скорых не выплатили президентские надбавки, они с коллегами создали независимый профсоюз.
Задержка на вызов до 80 часов. Бывает, звонят людям рано утром с предписанием на госпитализацию, а мы только спустя сутки приезжаем за ними.
Вот приезжает министр или губернатор, вручают нам машины новые. А дело не в машинах. Есть ли люди, которые смогут на них выезжать? Должно быть 32–33 бригады на Мурманск, а их 16. Минус реанимация, «дурка», две детские, кардиология — остается 11 машин. Шесть из них сделали ковидными. Конечно, не справляемся.
Нас заставляли возить по 8–10 человек за раз. Один начальник решил, что людей можно мерить килограммами. Взял газель — там тонну триста можно перевозить, давайте по нескольку человек брать! Договорились кое-как хотя бы по числу ремней безопасности, не больше.
В прошлом году губернатор выступал: на скорую приехали 10 молодых фельдшеров! Только осталось из них дай бог трое или четверо.
А водители все в возрасте, в этом месяце трое ушли на пенсию. Никто не хочет за эти деньги работать и в этих условиях. Сейчас много объявлений — вакансий на скорой. Обещают больше 60 тысяч. Видимо, это и есть те суммы, которые мы должны получать на самом деле. Но мы получаем 25–30. Так что 90% тут работает за идею — те, кому не все равно.
Началось все из-за костюмов: заставляли надевать бэушные, а некоторые и вовсе ухитрялись их стирать по приказу начальства. Вот я тогда видео записал. Сейчас костюмы новые дают — один на смену. Такого, чтоб после каждого пациента переодеться — так не бывает. Маски выдают марлевые поштучно. Вызов, например, на инфаркт, бригада поднимается без костюмов, а если там на самом деле ковид, спускается снова, переодевается и возвращается. Заболеваем — идем на больничный.
Пусть я одним днем живу, но я хоть попытался что-то сделать, не могу отсиживаться. Главное, чтобы люди относились нормально, понимали, что это не мы виноваты во всем.
У минздрава свое видение нехватки персонала. Губернатор Чибис заявил, что «врачи повезли детей в отпуск».
На вопрос «Новой», сколько медиков сейчас находится на больничном, минздрав ответил: «Мониторинг не ведется».
Губернатор Андрей Чибис после скандального видео Казака тоже разместил в соцсетях сообщение: минздрав налаживает работу скорой. В ответ пришло более 600 комментариев от людей, не получивших помощи. «Хватит врать», — самая частая реплика.
…К концу дня отец Евгении сам отказался ехать в больницу, отправил на скорой жену. У нее тоже пневмония. Но тест отрицательный.
Водитель и блогер Казак прямо на смене через инстаграм сделал предложение любимой. И та ответила: «Да!»
Депутат Макаревич обратился к полпреду в СЗФО Александру Гуцану с просьбой о вмешательстве федеральной власти в ситуацию в регионе.
Андрей Чибис записал видеообращение, в котором посоветовал людям жаловаться на неоказание помощи на специальный номер в WhatsApp, и пообещал решить каждую проблему в ручном режиме.
Я спросила оперштаб, сколько людей в области скончалось после внутрибольничного инфицирования COVID-19. Штаб ответил: ни одного.
Лере к тому времени уже сообщили: мама умерла.
