На днях глава Омской области Александр Бурков разместил в своем аккаунте в инстаграме очередное видеообращение к гражданам. Губернатор утверждает, что у омичей «начинает формироваться коллективный иммунитет» к COVID-19.
«Люди сегодня приходят в лаборатории с семьями, трудовыми коллективами, и мы видим, что коллективный иммунитет растет...»
Высказывание, характерное для омского губернатора, в чьих заявлениях часто слышны интонации советского прошлого: примерно так говорили в те времена о росте «коллективного энтузиазма», когда люди выходили на ленинские субботники или на сдачу норм ГТО.
Идея возвращения в СССР овладела Александром Бурковым перед голосованием о поправках в Конституцию РФ. Но духоподъемностью его речи отличались с первых дней губернаторства.
Очередной приступ оптимизма случился с Александром Леонидовичем после совещания по эпидемиологической обстановке в стране, которое провел 29 июля в режиме видеоконференции президент РФ, отметивший, что «ситуация с коронавирусной инфекцией успокаивается: число новых выявляемых случаев сейчас в два раза ниже, чем в период пиковых значений мая».
Губернатор Омской области Александр Бурков. Фото: Дмитрий Феоктистов / ТАСС
В Омской области, по данным оперативного штаба, ситуация прямо противоположная: по итогам минувшей недели она вошла в топ-3 регионов страны с максимальным ростом количества больных коронавирусом.
Ежедневное число заболевших в последние две недели — от 108 до 129 человек, в мае было до 60.
Но и этим данным омичи в подавляющем большинстве не верят. Слова же Буркова о «коллективном иммунитете» вызвали взрывы негодования на новостных сайтах и в соцсетях.
По мнению Всемирной организации здравоохранения, ни о каком «коллективном иммунитете» речи сегодня не может быть. Как отметил директор программы ВОЗ по чрезвычайным ситуациям Майкл Райан, большинство ученых считают, что для его выработки необходимо, чтобы коронавирусом переболело 60–80% населения.
В Омской области проживает около 2 млн человек, стало быть, инфицировано должно быть почти 1,5 млн. К счастью, пока до этого ей далеко: по данным оперштаба, на 31 июля число омичей, заразившихся «короной», — 6643.
Но, наверное, губернатору Буркову и министру областного здравоохранения виднее, и они вещают о тестировании, которое проходят омичи «семьями, трудовыми коллективами». В ответ граждане утверждают в социальных сетях, что тесты на коронавирус в Омске сдать практически нереально.
Свидетельства
Юрист Жанна Леонова (ВКонтакте):
«Хочу рассказать про то, что творится у нас в Омске с тестированием на коронавирус... 12 июля вызвала своей маме скорую, так как ей 87 лет, у нее не все ровно с сердцем и не сбивалась температура. Нас отвезли в МСЧ №4 на КТ. У мамы томограф показал пневмонию и 25% поражения легких.
Несмотря на это, возраст и сопутствующее заболевание, ее не госпитализировали, типа мест нет, а отправили лечиться домой. Я ее лечу, как могу, но я же не врач!.. Через день у нас обеих пропали нюх и вкус. Температура 4 дня не сбивается, у мамы кашель усилился. Вызывала 14 июля врача из поликлиники МСЧ №4, приехала фельдшер, даже не слушала легкие, оставила распечатку лечения (у них такие заготовки одинаковые для всех) и направление на тест.
Я попросила ее дать мне тоже направление, так как у нас с мамой симптомы одинаковые, и мы в прямом контакте с ней. Фельдшер сказала позвонить ей на сотовый утром до 9 часов и сказать, что мы ждем тест, если маму не госпитализируют. Я и звонила утром раз 20, и сообщение написала, а когда она, наконец, взяла трубку в начале десятого, то сказала, что поздно, уже все распределено, завтра приедут за тестом.
Сегодня опять никто не приехал, тест так и не взяли. Весь день звонила в Роспотребнадзор, в Минздрав, в поликлинику, фельдшеру... Дозвонилась с черт-те какого раза на «горячую линию» Минздрава. Спросила, какие нужны показания к тесту. Оказывается, только пневмония...
Направление на бесплатный тест выдавать не хотят, а платный я пройти не могу, потому что с температурой не делают платные тесты.
А я же до того, как затемпературила, ходила в суды, общалась с клиентами, коллегами, судьями и т.д. и т.п. Так что думаю, результаты моего теста интересуют чертову уйму народа.
И сколько нас таких неподтвержденных ковидных ходит среди вас, одному богу известно. Тестировать нас не хотят».
Правозащитник Александр Зенюк (полтора года назад выиграл судебные разбирательства у ресурсных компаний, снимавших с пенсионных банковских карточек несуществующие долги) рассказал «Новой», как ему удалось добиться госпитализации: с температурой 38 градусов вызвать скорую не получалось — она приехала на восьмой день, лишь после того, как температура поднялась до 39.
«Привезли в больницу: сделали МСКТ (мультиспиральная компьютерная томография. — Г. Б.), она показала поражение легких 30%. Сказали: мало, иди домой. Так пешком и пошел». Александру Николаевичу 78 лет. Через два дня его все-таки положили в медсанчасть №11 по настоянию коллег из комитета по правам человека.
Сотрудница лаборатории трансмиссивных вирусных инфекций Омского научно-исследовательского института природно-очаговых инфекций. Фото: Евгений Софийчук / ТАСС
С бодрыми интонациями губернатора и министра Ирины Солдатовой плохо коррелируют и сообщения, время от времени появляющиеся в СМИ. Например, телеграм-канал «ОмскЦентрСилы», считающийся близким облправительству, 30 июля сообщил, что на сегодняшний день «стационарно проходят лечение внебольничной пневмонии 2087 человек, из которых 138 — в тяжелом состоянии». В статистику по COVID они не попадают.
В это же время региональные СМИ пишут о закупке областной клинической больницей полутора тысяч полиэтиленовых мешков, используемых для транспортировки трупов (объявление на днях опубликовано на сайте госзакупок).
В июне ОКБ была полностью перепрофилирована: все ее отделения теперь заняты лечением COVID-19. Облминздрав объяснил необходимость такого количества новыми нормативами: «на одного умершего не менее двух мешков». С учетом того, что на 31 июля с.г., по официальной статистике, умерли от коронавируса 68 омичей, все равно получается многовато.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»