Молчание — не знак согласия

ОБСЕ называет насилие в отношении женщин глобальной эпидемией. По оценкам Всемирной организации здравоохранения, 35% женщин в мире подвергались насилию, а 30% женщин, хотя бы раз вступавших в партнерские отношения, подвергались физическому или сексуализированному насилию со стороны партнера. Но как именно обстоят дела с насилием в отношении женщин в нашей стране — точно не известно. Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин при ООН еще в 2015 году выражал обеспокоенность как уровнем насилия в отношении женщин в России, так и «отсутствием статистической информации о насилии в отношении женщин, его причинах и последствиях, дифференцированной по возрасту, национальной принадлежности и характеру отношений между жертвой и правонарушителем, а также исследований, касающихся причин и последствий такого насилия».

С сексуализированным насилием еще сложнее.

«У нас такого рода преступления всегда были латентными, то есть скрытыми. Это тот вид насилия, о котором женщина в последнюю очередь, пожалуй, сообщает. И то, когда рядом с ней есть серьезная поддержка в лице близких, хорошей подруги», — говорит адвокат, партнер проекта «Центр защиты пострадавших от домашнего насилия» Консорциума женских неправительственных объединений Елена Соловьева.

По данным центра помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры», в правоохранительные органы обращаются около 12% пострадавших, заявление принимают у каждой пятой и только 2,9% обратившихся удается довести дело до суда. Это означает, что

Сексуализированное насилие — это, по сути, любое принудительное сексуальное действие. И тут очень важно понимать, в какой момент начинается преступление, говорит Елена Соловьева: «Оно начинается не в том случае, когда женщина сказала “нет”, а в том случае, когда она не сказала “да”».

«Ответственность за то, чтобы получить согласие, лежит на том, кто инициирует. Любое событие. И это согласие надо получать на каждую активность: поцеловать вас, раздеть вас, заняться петтингом, проникающим сексом, — объясняет соучредитель клиники Mental Health Center, врач-сексолог Амина Назаралиева. — И даже если у вас все уже происходило, но вам стало больно, неприятно, еще что-то, вы попросили его остановиться, а он не остановился, это тоже насилие, потому что согласие может быть отозвано. Ведь по-настоящему согласие – это когда вы можете сказать “нет” в любой момент свободно, и человек остановится».

Если женщина живет в ситуации домашнего насилия и соглашается на секс только потому, что боится своего партнера — это не согласие, добавляет Назаралиева.

Гендерные стереотипы зачастую играют на руку насильнику. Многие женщины становятся жертвами сексуализированного насилия со стороны собственных мужей, даже не подозревая о том, что их действия являются преступлением. «Очень часто женщинам мешают убеждения о мифическом “супружеском долге”», — говорит Елена Соловьева. С ней согласна Амина Назаралиева: «Бытует такое представление в культуре, что когда вы женитесь, мужчина как будто бы получает абонемент заниматься сексом со своей женой — когда он этого хочет, сколько он этого хочет. И она не должна отказывать ни при каких условиях, как если бы у нее не было своих чувств и какого-то своего отношения к сексу».

Это подтверждают ученые. По данным общероссийского исследования, проведенного в рамках проекта «Домашнее насилие» Совета женщин МГУ в 2002 году, 60% мужчин и 50% женщин считают, что изнасилование в браке невозможно в принципе. Вместе с тем только 13% из опрошенных женщин никогда не занимаются с мужем сексом, если у них нет такого желания, а 75% жен с большей или меньшей частотой уступают мужу, соглашаясь на секс, когда им этого не хочется.

Стереотипы сильны и в среде правоохранителей. Если пострадавшая приходит писать заявление в Следственный комитет (а расследованием изнасилований занимается именно СК), но при этом на ней нет хорошо заметных синяков и ее одежда чистая и не рваная, ей начинают объяснять, что насилие нельзя считать насилием, если она не сопротивлялась, рассказывает Елена Соловьева.

— Ты сможешь бить, если ты сильнее, чем тот, кто на тебя нападает. Ты сможешь убежать, если ты можешь быстрее бегать и тебе есть куда бежать. Или ты замираешь, тебя как будто парализует, если тебе некуда деться, если ты слабее, чем агрессор и тебе некуда бежать. Это очень древний механизм выживания, который встроен в наш мозг, и он призван нас защищать. Потому что если ты начнешь атаковать мужика с ножом гораздо сильнее тебя, а ты привязана к батарее, он тебя, скорее всего, убьет. А если ты, как тряпочка, обмякнешь, что очень часто происходит с женщинами во время изнасилования, это может тебе хотя бы спасти жизнь».

По мнению некоторых правоохранителей, о преступлении не может идти речи, если женщина добровольно села в машину к насильнику или была нетрезвой, мол, она сама создала «такие условия».

Однако Европейский суд по правам человека давно указывает на то, что гендерные или иные стереотипы не должны влиять на ход расследования дел о сексуализированном насилии. «И суды, и правоохранительные органы должны воздерживаться от виктимблейминга, от обвинений жертв, и рассматривать дела исключительно с позиции того, было выражено согласие или этого согласия не было», — резюмирует Елена Соловьева.

Потому что обращение в правоохранительные органы может травмировать не меньше, чем сам акт насилия.

«”А как ты была одета? А какой длины была юбка? А ты пила с ним или не пила? А ты чего с ним пошла? А зачем ты целовалась с ним?”

Она уверена: расследование должно быть организовано таким образом, чтобы пострадавшей не приходилось бесконечно пересказывать свою историю врачам и следователям, ведь по-хорошему и одного раза — достаточно. Тем более, не должны бесконечно повторяться вопросы вроде «А как ты была одета?», которые к сути дела — а именно к тому, было дано согласие на определенные сексуальные действия или нет — не имеют никакого отношения.

После обращения в полицию или Следственный комитет женщины часто начинают верить в то, что «сами виноваты» или «сами спровоцировали». «Мозг пытается выжить, пытается как будто бы вернуть себе контроль над жизнью… Мол, если я буду правильно себя вести, со мной этого не случится. Но это может произойти абсолютно с каждой», — напоминает Амина Назаралиева.

- Никогда не поздно обратиться в правоохранительные органы и сообщить, что вы подверглись сексуализированному насилию. И даже если срок давности на привлечение насильника к уголовной ответственности уже истек, Следственный комитет все равно обязан провести расследование и предъявить обвинение. А это дает основания на возмещение вреда здоровью и морального вреда. - Но чем раньше вы обратитесь в правоохранительные органы, тем выше шансы, что насильник понесет наказание. - Уголовное дело об изнасиловании может быть возбуждено только по заявлению пострадавшей. Это значит, что ей необходимо самой написать заявление и отнести его в полицию или отправить по почте. - Предварительным расследованием дел о сексуализированном насилии занимается Следственный комитет. И он не работает в выходные, праздничные дни, а также ночью. - Поэтому если вы или ваши знакомые подверглись сексуальному насилию, необходимо как можно скорее обратиться в медицинское учреждение (например, в травмпункт), чтобы зафиксировать телесные повреждения. - Необходимо также сохранить одежду, которая была на пострадавшей в момент совершения преступления. - Женщинам, которые пострадали от сексуализированного насилия, необходима помощь психолога или психиатра. Это поможет значительно быстрее вернуться к нормальной жизни. Обращаться к этим специалистам — не стыдно!

8 800 7000 600 —Всероссийский телефон доверия для женщин, пострадавших от домашнего насилия

051 —Служба бесплатной психологической помощи в Москве

8-495-690-63-48 —Бесплатная юридическая помощь от «Консорциума женских неправительственных объединений»

8-499-901-02-01— Центр помощи пережившим сексуальное насилие«Сестры»