Манго из Мьянмы

Известному хедхантеру Алене Владимирской послали в подарок корзину манго. По 350 рублей штука. Мьянманские. Или мьянмарские. Как правильно?

Курьер принес их и попросил одно для подружки — у нее день рождения, она любит манго, а денег нет... По итогам такого столкновения с реальностью рекрутера «не покидает ощущение вымогательства и манипуляции». Рекрутер, кстати, это кадровик.

Подписчики Владимирской, вероятно, все сплошь резиденты Бульварного кольца, сочувствуют женщине: еще бы — пережила бытовую травму. Вот несколько из сотен комментариев: «Просто нахал!» «В любом случае нажаловалась бы в компанию». «Эмоциональный интеллект, как у трехлетки». Попались ранимые: «Я очень реагирую на необходимость включиться в чужие проблемы. Поэтому хочу, чтобы доставка была только доставкой». Есть такие, кто за бесплатное манго предлагает поплясать: «Мог бы хотя бы предложить ответную услугу — давайте я вам мусор вынесу». Есть романтики маскулинности: «Так и дальше продолжит: дайте то, дайте это… Разве это мужчина?» Попадаются педанты: «Сам факт крайне непрофессиональный и полностью нивелирует сервис доставки».

Непрофессиональный? Добрые сытые люди требуют от бедняков сервиса и профессионально знать свое место. И чтобы их не жалко было — от жалости аппетит гаснет.

Владимирской, автору онлайн-курсов «Антирабство» (о том, как начать «работать на себя») было бы интересно почитать о том, что в эпидемию средний курьер в Москве получает за заказ 60–200 рублей. Доставка корзины с фруктами стоит рублей семьдесят. Человек пришел в магазин забрать ее, добрался до адреса, звонил в домофон, поднимался на этаж, стоял под дверью, дожидался, пока клиент проверит фрукты и распишется в доставке или поставит отметку в приложении.

На Курском вокзале в Москве и на Московском в Петербурге живут курьеры. Прямо сейчас. Это десятки и десятки людей, которым негде ночевать, они болтаются на вокзалах, у них установлено приложение для приема заказов сразу от нескольких агрегаторов доставки. Бездомные курьеры ходят пешком, ездят на старых велосипедах, чтобы доставить хотя бы несколько заказов в день. И они едят продукты из своих коробов. Даже до эпидемии и в богатых странах почти треть курьеров пробовали еду клиентов!

У меня есть несколько читателей с такого «дна». Один работает курьером, недавно прорвался в Москву. Для экономии трое суток ночует на вокзале, четвертые — в хостеле. Все время сидя спать нельзя — ноги опухают и лицо синюшное. Да и постирать, поутюжить одежду надо... Еда — только из заказов.

Заказов в эпидемию много, но в курьеры подались все безработные, таксисты — и те теперь официально занимаются доставкой: расценки упали.

Так что, у курьера, который принесет вам мьянманские манго, может не быть денег даже на метро и ночлег. И возможно, что он не просто не ел в тот день манго, но и не ел ничего вообще. Были у нас «Апельсины из Марокко», а теперь — «Манго из Мьянмы». У каждой эпохи свои образы счастья.

Вот наступает лето. Года этак семнадцатого... Купеческая невестка Ермолаева велит голодному крестьянину за полторы копейки принести ей корзину рябчиков. Прислуга готовит к столу дичь, а домашняя приживалка смотрит внимательно, как бы не утащила кухарка потрошков. В это время вокзалы и черные лестницы Петрограда уже занимают беглецы из голодающих районов — жертвы продразверстки, ее ведь отнюдь не Ленин выдумал. В своих мемуарах великая княжна Мария Павловна, кузина Николая II, рассказывала, что с февральской революции жила с семьей скромно, покупала скудную еду и помалу, драгоценности не продавала, чтобы не привлекать внимание, не злить голодных. Все выжили.

Люди с корзинами манго попросту еще не сообразили, где они и что происходит вокруг. В замешательстве, так сказать. Ошеломлены известием, что еду им теперь приносят домой голодные.