Мировая экономика испытывает невероятное давление. Коронавирус радикально снизил спрос и производство во многих странах, и вряд ли они быстро восстановятся. Неопределенность выглядит самой высокой, по крайней мере, с 1980-х.
Можно считать, что решительные действия центральных банков по снижению ставок и правительств по бюджетным расходам и налогам едва ли приведут к быстрому восстановлению деловой активности. России будет особенно сложно из-за динамики сырьевых рынков и давления со стороны США.
Что могут в этой ситуации сделать центральные банки и правительства и почему их арсенал довольно ограничен, а возможность повлиять на экономику сомнительна? Вдобавок — почему они стали действовать согласованно, хотя формально являются независимыми?
Особый монетарный путь
Мир оказался в череде совпавших по времени кризисных явлений, которые грозят радикально ухудшить экономическое состояние всех стран уже в текущем году. Коронавирус и последовавшая за ним самоизоляция азиатских и европейских граждан автоматически давит на спрос и предложение (потому что разрываются цепочки производства), значительно снижая деловую активность.
В такой ситуации падение стоимости сырьевых товаров было вполне ожидаемо, и это сдвигает равновесие в российской экономике, снижая возможный рост. А финансовые рынки просели так сильно, что S&P 500 почти вернулся к уровням, с которых он стартовал в начале 2017-го при Трампе, и многие другие рынки тоже рухнули.
Неопределенность невероятна: прогнозы JP Morgan про рост и мира, и Китая от 18 марта оказались слишком большими, чтобы поверить в такие падение 41% в первом квартале 2020-го и рост в 57% во втором квартале, и аналогичные оценки для Еврозоны в 45% роста в третьем квартале 2020-го.
При этом индикатор мировой экономической неопределенности вырос до почти исторических максимумов; он показывает, насколько сложно бизнесу принимать решение об инвестициях в текущих условиях.
Ситуация в России сильно отличается от общемировой. 20 марта 2020 года Банк России решил сохранить ключевую ставку на уровне 6%. Это одна из самых высоких ставок в мире, и даже выше, чем ожидаемая инфляция (порядка 3,5‒5% на конец 2020-го). Более того, в отличие от других стран, у нас крайне низкий госдолг к ВВП, всего менее 15‒16%. Средний по ЕС — около 82%, в США более 100%, а в Японии 238%. Да еще и международные резервы, они в России уже больше, чем общий внешний долг государства и компаний.
Поэтому в России есть и пространство для снижения ставок, и для дополнительных госрасходов. Банк России уже сообщил, что будет помогать развитию ипотеки, МСБ и благосостоянию граждан; а правительство опубликовало набор мер, которые будут применяться для стабилизации финансовых рынков, бизнеса и региональных бюджетов. Скорее всего, их придется увеличивать по объемам, но шаги абсолютно адекватны и своевременны.
Почему мы не можем сделать ставки нулевыми? Примерно по той же причине, как в других странах БРИКС, — это окажет большое давление на валютный рынок, поскольку иностранные инвесторы не смогут зарабатывать на высоких ставках и будут продавать облигации с обменом рублей на доллары. Кроме того, ЦБ очень волнуют инфляционные риски, которые могут повлиять на благосостояние граждан. Поэтому нулевые ставки сейчас для всех этих стран недоступны.
Как повелось с 2009 года, у правительств и ЦБ не очень много возможностей. Исторически ЦБ значительно повышали ставки после рецессий, и у них было пространство для маневра перед следующим кризисом. В среднем это составляло рост на 4% и затем возможность аналогичных снижений.
Но кризис 2007‒2009 годов окончательно лишил ЦБ развитых стран, включая США, возможности быстро повышать ставки. Первое повышение ставки ФРС произошло только в конце 2015 года, через шесть лет после рецессии, и затем ставка на максимуме была ниже 2,5%. Это оказалось слишком небольшим ростом, а в марте 2020 года она была снова снижена на целых 1,5% до фактического нуля.
Так что нужны были новые меры; однако большинство этих мер, включая выкуп гособлигаций и корпоративных облигаций на баланс ФРС («количественное смягчение»), уже применялись в том или ином виде в кризис 2007‒2009 гг. Ничего нового рынку эти меры не приносят, и, как следствие, они не будут иметь большого влияния на ставки и деловую активность.
Есть исследования, показывающие, что и в прошлом количественное смягчение сработало разве что в 2008‒2009 гг., а после лишь оказывало поддержку спросу, но не влияло на экономику. Большинство из крупных ЦБ уже оказались в зоне нулевых процентных ставок — кроме БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР), Турции и Мексики.
Почти что последняя мера, еще не использованная ЦБ, — это «вертолетные деньги», то есть раздача средств гражданам напрямую.
При этом постоянно встает вопрос, за счет чего это будет происходить, поскольку у любого ЦБ есть естественный баланс активов и пассивов, и он не может просто «напечатать деньги». Разве что за счет снижения собственного капитала, что создаст некоторые риски финансовой стабильности. У правительства есть возможность делать схожие шаги, о которых ниже.
У правительств возможностей больше. В принципе, фискальные (бюджетные) меры могут быть очень эффективны, если применяются в начале кризисов и с наиболее точечным подходом. Например, почти во всех странах инвестиции, расходы на инфраструктуру и часто образование оказываются мерами «с положительным мультипликатором», то есть наращивают деловую активность. Многие страны, включая Россию, уже начали либо отменять, либо откладывать налоговые платежи компаний, снижать ставки кредитования — особенно для малого и среднего бизнеса, и поддерживать наиболее затронутые секторы экономики, включая HoReCa (отели, рестораны и кафе).
В некоторых странах уже имплементируется возврат денег населению — технически это налоговая мера, в рамках которой Минфин присылает чек каждому затронутому гражданину, и этот чек появляется в счет снижения его налогов или за счет новых займов, которое делает государство.
В США размер этих возвращенных средств может оказаться масштабами триллионов долларов — на фоне ВВП в 21 трлн долларов это очень большие суммы.
К сожалению, в текущем кризисе эти меры все равно могут оказаться недостаточными. Во-первых, удар по предложению (то есть по цепочкам производства) технически приводит к меньшей доступности товаров и услуг — разве что про онлайн этого сказать нельзя, да и там уже дошло до того, что YouTube и Netflix могут уменьшить качество своих видео, чтобы не перегружать сети. Опять не полностью хватает построенной мобильными операторами инфраструктуры.
Во-вторых, вопрос возврата средств гражданам выглядит очень хорошим издалека, а вот при более внимательном рассмотрении может не сработать для поддержания спроса. Если люди будут отдавать старые долги вместо покупок, деньги могут не дойти до бизнеса, и поэтому во время кризиса госрасходы часто работают несколько лучше. Это проявлялось в нескольких прошлых экспериментах как в развитых, так и в развивающихся странах.
Низкие и почти нулевые ставки большинства ЦБ — это результат их быстрой реакции на огромные макроэкономические риски, связанные с коронавирусом и карантинами.
Скорее всего, ни эти меры, ни меры правительств по поддержке бизнеса не смогут оказать гарантированное положительное влияние на экономики. К сожалению, мы попали в зону крайней неопределенности, и теперь очень трудно предположить, что нас ждет в ближайший год. В России ставки пока оставляют ненулевыми, как, впрочем, и в других схожих с нами развивающихся рынках.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»